Мать наследника - Алисия Эванс

Неожиданно дверь в спальню распахнулась, и я не поверила своим глазам. В комнату вошел Габриллион! За девять месяцев беременности я так отвыкла от его присутствия, что сначала приняла царя за галлюцинацию. Он выглядел очень бледным, болезненным, слабым и исхудавшим, но, тем не менее, он сам стоял на ногах и, судя по хмуро сведенным бровям, был чем-то крайне недоволен. Он обвел спальню тяжелым взглядом и, запнувшись на мне, мрачно усмехнулся.

- Здравствуй, женушка, - севшим голосом поздоровался он.

- Здравствуй, мой царь, - ошарашенно прошептала я в ответ и поспешила встать. Низ живота сводила боль, но по сравнению со схватками это ерунда. В присутствии царя, съедаемая неизвестностью и растерянностью, лежать в постели было настоящей пыткой. Я отбросила одеяло и поднялась, хоть ноги и отказывались меня держать. Голова закружилась, меня повело, но каким-то чудом удалось устоять.

Сразу за царем вошел еще более недовольный Пит со сложенными на груди руками. Царь застыл посреди спальни, а Пит замер в двух шагах от него и расставил ноги на ширину плеч. Он молча буравил моего мужа тяжелым взглядом, будто жалея, что не убил его. Завидев меня, Пит перестал пытаться просверлить дырку в царе и посмотрел на меня с теплотой и нежностью, давая понять, что все хорошо. Я ничего не ответила, так как не понимала, что происходит и куда делся мой ребенок. Как ни странно, Габриллион тоже.

- Где мой наследник?! – требовательно спросил он у меня, будто это я спрятала младенца.

- Что? – испуганно ахнула я, переведя на Пита вопрошающий взор. – Он пропал?!

- Мне его не показывают! – гаркнул царь, попытавшись всплеснуть руками, но у него ничего не вышло.

- Ваше Величество, у вас дрожат руки, вы уроните ребенка, - в дверях появилась одна из тех повитух, кто принимал роды. Судя по уставшему голосу женщины, она повторяла эту фразу уже в десятый раз. – Прошу вас, вернитесь в постель. Вам пока нельзя держать малыша.

- Ты, курва ободранная! – взревел Габриллион. – Быстро отдала мне ребенка или, клянусь, я лично оторву твою лохматую голову! – обрушился он на девушку с оскорблениями. Никто из присутствующих ни на секунду не испугался его угроз, все мы понимали: этот смертный ничего не сможет сделать представителю иного мира с сильнейшим магическим даром.

- Ваш сын сейчас спит, не надо его будить, Ваше Величество, - плохо скрывая усталость и раздражение, ответила ему повитуха, закатив глаза. Похоже, царь так надоел ей своими требованиями, что у неё сдавали нервы. – Пойдемте, я провожу вас в вашу спальню. Вам тоже нужно отдыхать.

- Ты что, не поняла меня, дура?! – завопил Габриллион и покачнулся. От его крика я поморщилась, как от противного скрипа. – Быстро показала мне моего сына!

- Мне это надоело, - Пит раздраженно выдохнул и щелкнул пальцами. Взгляд царя тут же потускнел, зверское выражение лица растворилось, превратившись в отстраненную маску. Плечи Габриллиона опустились, он уставился в одну точку, став похожим на глупую обезьяну.

- Вернись в свою постель и спи до завтрашнего утра, - холодно приказал Пит, и взгляд при этом у него был такой, словно он с трудом удерживается от того, чтобы не избить моего мужа. Царь медленно заковылял к выходу, бессмысленным взглядом вперившись в пространство перед собой. Повитуха взяла его под руку и повела, как беспомощного больного старика. Стоило им скрыться за дверью, как Пит в несколько шагов преодолел расстояние между нами и, взяв меня за плечи, попытался уложить в постель.

- Нет! – воспротивилась я и вцепилась в его руки. Пит мог бы легло преодолеть мое сопротивление, но он замер, внимательно глядя в мое лицо. – Где наш сын?! С кем он?! – я практически накричала на мага, целиком захваченная желанием найти своего малыша.

- Успокойся, Адель, он с няней, - ответил Пит, смотря на меня с опаской, как на умалишенную. – Все хорошо, - его хватка превратилась в ласковые поглаживания, он уже не делал попыток насильно уложить меня в постель.

- Почему Габриллион кричал? – не могла успокоиться я и засыпала Пита вопросами, вцепившись побелевшими пальцами в закатанные рукава его рубашки. – Почему он вообще встал? Зачем ему наш сын?!

- Адель! – крикнул Пит и хорошенько встряхнул меня. – Прекрати кричать, что это НАШ сын! – шикнул он и опасливо обернулся на дверь, словно нас могли подслушать. – Приди в себя, - попросил он, заглядывая мне в глаза. – Что с тобой?

- Прости, - дрожащим голосом просипела я и поняла, что все это время была не в себе. Сердце бешено колотилось в груди, руки тряслись, как у древней старухи, а в душе царил полный раздрай. – Он напугал меня, - поняла я причину своего состояния и прижалась к груди Пита, стремясь найти в нем защиту и опору. – Напугал, - не выдержав, я заплакала, хоть и понимала, что такое поведение ненормально и несвойственно для меня.

- Адель, мое сокровище, успокойся, - утешал меня Пит, покрывая поцелуями макушку головы. – Ты в безопасности, наш малыш тоже, так что даже не думай бояться этого индюка. Слышишь?! Я допустил ошибку, когда пробудил его так рано. Прости меня. Ты не должна была его видеть, я допустил ошибку.

В глубине покоев раздался детский плач. Я судорожно втянула воздух и отпрянула от Пита, стремясь навстречу своему малышу. Повитуха внесла кричащий сверток в спальню, и мы столкнулись с ней у самых дверей. Я без промедления забрала у нее сына, и в тот момент, когда теплый сверток прижался к моей груди, сердце успокоилось, а душа перестала ныть.

- Почему он плачет? – спросила я у няньки. – У него что-то болит?

- Нет, госпожа, - улыбнулась мне женщина. – Он просто проголодался. Дайте ему свою грудь и покормите, тогда малыш успокоится.

Грудь? Признаться, никогда прежде я не думала, что буду кормить своего ребенка сама. Всех младенцев высшего сословия всегда выкармливали кормилицы, и я была уверенна, что и моего малыша ожидает та же участь. Но настойчивый взгляд Пита дал понять, что я ошибалась. Сыну нужно именно мое молоко.

- Малыш родился очень крупным, - сообщила повитуха. – Ему требуется больше молока, чем обычным детям. Будьте готовы к тому, что он будет висеть на груди почти постоянно.

Первое кормление прошло лежа на кровати. Оказывается, не так-то это просто! Несколько минут мой сын пытался поймать сосок, но, несмотря на все его усилия и мою помощь, получилось это только с десятого раза. Крошечный ротик упорно искал материнскую грудь, стараясь захватить её, и как только это у него получилось, я ощутила острую боль в соске.

- Ай! – воскликнула от неожиданности. Малыш тут же затих, самозабвенно высасывая из груди первое молозиво. Он, словно маленькая присоска, повис на мне так, что клещами не оттащишь. Вот это аппетит! В эти минуты мы с сыном стали одним целым, разделив мое тело на двоих. Запах моего новорожденного крошки – это что-то невероятное, восхитительное и чудесное. Он пах карамельками! Мой крошка источал аромат карамельных конфет, и мне не хватало легких, чтобы надышаться им. Я любовалась его маленьким носиком, пухлыми щечками, милыми губками, и все равно видела в этом крошечном младенце Пита. Его глаза, его черты лица, его сын.