ЛОРИНГ - Макс Ридли Кроу

— На самом деле, им не обязательно быть любовниками, — поспешил я успокоить сыщиков. — Я знал один случай, когда заболели два молодца, которые даже не были знакомы. А выяснилось, что жена одного частенько изменяла со вторым.

— А это бы многое объяснило, — Вилсон оперся на стол и горящими глазами уставился на карту Асилума. — Радикальное молодежное движение превращается в политическую силу и занимает место в парламенте. Они преследуют взгляды, чуждые нашему обществу, но с приближением коронации наследника их влияние начинает крепнуть. Прогрессивная молодежь часто втайне распространяет их литературу в университетах. Кто же наши герои? Они богаты и влиятельны, уже не так молоды, но все еще руководствуются прежними принципами свободы и равноправия в обществе. В этот портрет легко вписываются похождения в публичный дом.

— Возможно, там они устраивали свои собрания? — предположил Пилс, который уже справился с показной дурнотой. — Я слышал, что даже заинтересованные лица так и не смогли обнаружить, где заседают радикалы «Прорыва».

— Это возможно, — подтвердила Илайн. — В «Бубенчиках» есть несколько комнат, обустроенных как раз для таких случаев. Там проводятся частные вечеринки.

— Только не говорите, что присутствовали, — не без ехидства поддел ее Пилс, и я с удивлением понял, что сыщики в курсе, где их сотрудница проводит время.

— Чужаков на такие события не приглашают, — ответила Илайн, будто не заметив издевки. — А было бы изумительно послушать, о чем они говорят!

— Это могло бы вывести на убийцу, — согласился Вилсон. Побарабанив пальцами по столу, он сказал, — Леди Коллинс, я даю вам задание выяснить, когда будет следующее мероприятие.

— Такой информацией никто не станет делиться, — фыркнула девушка.

— Разве что тот, кто очень страдает без лекарств.

Они повернулись ко мне, поскольку именно я это произнес.

— Вы правы, — старший сыщик хлопнул ладонью об ладонь, — девушка! Если наша версия верна, то следует искать проститутку, больную сифилисом.

— И эта прелестная миссия достается мне, — натянуто улыбнулась Илайн. — Как скажете.

Она поднялась и, придерживая верхнюю юбку, плавно вышла из комнаты. Вилсон подвинул стул и, обходя стол, предложил мне присесть.

— Вы меньше пяти часов как совестливый гражданин, — заметил он почти без улыбки, — и какие ошеломляющие результаты! Представьте, на что вы будете способны в дальнейшем.

Я предпочел не отвечать.

* * *

Первую ночь я спал в камере с открытой дверью. Двоякое чувство. Я в самом логове егерей, и это может лишить покоя любого вора, заставить мочиться в постель и плакать в подушку. Я воздержался от вышеперечисленных способов реализации паники и провел полночи в немом изучении потолка, слушая переговоры дежурных. В груди болело из-за поврежденных ребер. Мне было тяжело сесть, встать, лечь. Любая смена позы приносила мучения. Но еще больше терзало пережитое унижение. Люди Маркиза не только избили меня, но еще и забрали все заработанное, включая коллекцию дагеротипов. Я должен был во что бы то ни стало вернуть их. Это вопрос престижа.

* * *

Утро выдалось туманным. Последнее тепло выходило из земли густым серым облаком. Брусчатку покрывала скользкая сырость, прохожие прятали головы в шляпах, а лица — за поднятыми воротниками. Самоходные кареты и обычные, лошадиные, были нарасхват. Уже не конюхи дрались за клиентов, а горожане едва не с кулаками отстаивали свое право на проезд, отдыхая от холодной влаги, пропитывающей одежду и тела. Подняв глаза, я пытался различить небо, но лишь свинцовая дымка, обволакивающая Асилум, плыла надо мной.

Протяжно выдохнул могучий металлический монстр, выдувая вверх через трубу пар, будто старый курильщик, который даже икает зловонным дымом. Двухцилиндровый паровоз, стоящий на ближайших ко мне путях, заскрежетал, завыл, точно тысяча адских псов, в его вагоны все еще вскакивали зазевавшиеся пассажиры, забрасывали багаж. Проводники ловили за руку ахающих леди, что путались в юбках и никак не могли попасть на ступеньку. Состав отъезжал, он полз вдоль перрона, собирая всех, кто ошибся в своей неспешности. Я заглянул в кабину. Мне, прислонившемуся к колонне, чтобы не утонуть в людском потоке, и не быть снесенным под колеса, была видна голова машиниста. Он потянул петлю, и раздался пронзительный гудок, новая порция пара хлынула во все стороны. Хорошо, пожалуй, там, в кабине. Целый день смотришь на дорогу, которую для тебя проложили другие люди, и едешь по ней, никуда не сворачивая, катишься, не зная печали. Предсказуемо, как закат и рассвет.

Когда поезд, постепенно набирая ход, отполз от вокзала, стал виден другой состав на соседних путях. И снова по платформе бежали люди, лавируя между фонарями, скамейками и такими же торопливыми пассажирами.

Торговцы разносили свежие газеты, выпечку, алкогольные напитки в маленьких бутылочках, которые легко спрятать хоть в кармане, хоть в дамской сумочке.

Я заметил ее приближение, но не двинулся навстречу, чтобы лишний раз полюбоваться грацией и внешним совершенством этой женщины. Илайн была довольно высокой, поэтому выделялась на фоне прочих. Только ее изумительная женственность не позволяла статной леди казаться громоздкой. Нет, напротив, это другие выглядели недоростками, слишком мелкими и неказистыми в ее царственной тени.

Она смотрела мне в глаза и не отводила взгляд, хоть я знаю множество других дамочек, которые покраснели бы, не продержавшись и пары секунд.

— Ведите себя прилично, — сказала она, останавливаясь передо мной. — Так глазеть на женщину в нашем обществе не принято.

— А украдкой встречаться на вокзале с вором? — уточнил я, кланяясь и запоздало вспоминая, что должен приподнять шляпу.

По случаю первого выхода «в свет» мне достался ненавистный головной убор. Не представляю, зачем люди носят эти войлочные колпаки. Уши мерзнут, макушку давит, при порыве ветра легко слетит. Я привычно поднимал воротник, но капюшона не было. Меня одели в пальто до колен, назвав цвет верблюжьим. Я никогда не видел живого верблюда, только на картинках, но мне этот оттенок коричневого напоминал отходы. Узкие брюки в клетку, жилет, блузка, подозрительно похожая на женскую. И платок-галстук, свернувшийся змеей вокруг моей шеи, что не давало забыть об угрозе виселицы. Радовало лишь то, что они не успели снабдить меня подходящей обувью, не угадав с размером, и я сохранил за собой право идти в собственных высоких шнурованных ботинках.

— Вы прекрасно выглядите, — заметила она, поправляя мой галстук, и после ее манипуляций дышать стало легче. — Эта одежда вам идет. На первый взгляд и не скажешь, что преступник.

— Вы тоже похожи на скромную леди, — не остался я в долгу.

Она усмехнулась, и мы пошли вдоль перрона, пока не обнаружили пустующую лавочку.

— Леди Коллинс, я польщен тем, что могу находиться в вашем обществе в столь ранний час, но хотелось бы знать, чем обязан? Меня внезапно одели, выпустили на волю и на сей раз не угрожали. Ради свидания с вами я готов стерпеть даже эту гнусную дешевую шляпу, но ведь у нас не свидание.