Наследник - Кир Булычев

Он лег, и его снова начало трясти.

Когда Мария Павловна через час вернулась домой, он даже не смог встать, чтобы ее встретить. Тетя Маня начала рассказывать, как ужасно у Беккеров… потом осеклась, потрогала лоб Андрея и тут же притащила градусник. У Андрея было тридцать восемь и пять. Он все же простудился в поезде – или вчера в семинарском саду.

* * *

К счастью, у Андрея оказалась не пневмония, а просто жестокая простуда, которая прошла через три дня. Тетя Маня никого к нему не пускала, да и чувствовал Андрей себя так дурно, что не хотел никого видеть. Он лежал и думал, снова и снова повторял разговор с Колей и другие разговоры, которые хотел бы повторить иначе.

На третий день он решил поехать в Ялту и даже оделся, но почувствовал такую слабость, что лег снова на диван в гостиной.

Тут вернулась тетя и застала Андрея одетым. Она рассердилась, тем более что снова поднялась температура. Но Андрей так покорно съел все порошки, которые ему было положено есть, что тетя смягчилась. Она рассказала, что была у Беккеров. Елизавете Юльевне лучше не становилось, но боли мучили меньше. Тетя все хвалила Нину – какая она заботливая и несчастная. Она может стать кому-то замечательной спутницей жизни.

– А как Коля? – спросил Андрей.

– Вроде бы собирается уезжать. Ему надо в институт. Он подает большие надежды, и его намереваются оставить при кафедре. Ему очень трудно в Петербурге. Приходится работать вечерами – ведь семья ничем не может ему помочь.

Мария Павловна повторяла слова Нины.

Убедившись в том, что Андрей ухожен, тетя отправилась на какое-то дамское заседание, а к Андрею пожаловали неожиданные гости: Ахмет и Маргарита.

Сочетание было невероятным, но объяснимым.

Оказывается, Ахмет увидел Маргариту на вокзале, узнал ее и отвез до дома Спиридоновых – ее дальних родственников, к которым она приехала погостить. Маргарита, разумеется, Ахмета не признала, но когда он представился, обрадовалась и попросила помочь ей встретиться с Андреем. Уверения Ахмета, что Андрей болен, не были приняты во внимание.

За полгода, что они не виделись, Маргарита похудела, крупный нос еще более выдавался вперед из запавших щек, непослушные вороные волосы выбивались из-под маленькой шляпки, глаза сверкали из глубоких глазниц, окаймленных длинными ресницами и перекрытых куполами бровей.

Маргарита была одета дорого, модно, но неопрятно, с подчеркнутым презрением к одежде, что может позволить себе лишь весьма состоятельный человек.

– Не вставай, – сказала она Андрею.

Шляпу Маргарита снимать не стала, с Андреем она вела себя как старая близкая приятельница и, когда он хотел поцеловать ей руку, сама поцеловала его в щеку и сказала:

– Если я заражусь от вас – придется вам за мной ухаживать.

– Нет, я его не допущу, – сказал Ахмет. – И не надейтесь.

Они уселись вокруг стола в гостиной, Андрей поставил на стол вазу с зимними яблоками.

– Вы бледный, – сказала Маргарита. – Но это вам идет. Это романтично.

– Расскажите о себе, – попросил Андрей. – Мне кажется, что я вас вечность не видел.

– Что со мной станется! – сказала Маргарита. – Все по-прежнему. Живу в Одессе, хожу в эту проклятую гимназию. Вырвалась сюда на каникулы.

– Я не знал, что Спиридоновы ваши родственники.

– Дальние, – сказала Маргарита. – Но я у них уже останавливалась раза два по дороге в Ялту.

Излишняя оживленность Маргариты была неестественна. Как и сам ее приезд в зимний Симферополь. Может, она хочет что-то рассказать Андрею, но стесняется Ахмета?

– Угощайтесь, – сказал Андрей. – Это хорошие яблоки из собственного сада. – Он показал на окно. Под ярким зимним солнцем была видна единственная тетина яблоня. – Вы в Ялту не собираетесь? – спросил Андрей.

– Я еще не решила, – сказала Маргарита. – Это зависит от моих дел.

– Какие еще дела? – возмутился Ахмет. – Какие могут быть дела?

– У каждого человека могут быть дела.

– Вы давно видели Лиду? – спросил Андрей.

– Я ее не видела с лета, – сказала Маргарита. – Но мы регулярно переписываемся. У нее все в порядке. А вы скоро выздоровеете?

– Я уже здоров.

– И намерены выходить на улицу?

– Разумеется, – сказал Андрей. – Не сидеть же мне все каникулы здесь.

– Я очень за вас рада. – Маргарита обернулась к зеркалу, что стояло в углу, критически осмотрела себя и поправила шляпу.

Андрей ждал чего угодно, только не такого светского визита. Ахмет тоже был растерян.

– Ну что ж, мне пора, – сказала Маргарита, поднимаясь. – Я была очень рада вас увидеть. Надеюсь, что до вашего отъезда мы еще увидимся.

– Мы поедем на водопад, мы уже договорились. Послезавтра, – сказал Ахмет, и в его глазах было что-то собачье. В присутствии Маргариты он терял способность балагурить.

Дверь за гостями закрылась, впустив в прихожую жгучий морозный воздух. Андрей прошел к себе в комнату и лег. Все не так, все неладно…

В прихожей хлопнула дверь. Вернулась тетя Маня.

– Ты курил? – спросила она из гостиной. – Разве ты куришь?

Как будто это было немыслимым преступлением Андрея.

– Нет, – отозвался он. – Ахмет приходил.

Тетя возилась в гостиной, потом Андрей услышал, как она убирает со стола вазу с яблоками. Что-то зашуршало.

– Ахмет был один? – спросила тетя.

– А что?

– Он оставил тебе записку. – Тетя вошла в комнату, держа в руке клочок бумаги. – Но почему-то положил ее в вазу с яблоками и подписался буквой «М».

– Дай сюда! – Андрей вскочил с кровати как ужаленный и вырвал записку у тети.

На листке бумаги было написано:

Андрей! Если сможете, я жду вас у кондитерской завтра в четыре часа.

М.

– Значит, Ахмет был не один, – сокрушенно произнесла тетя.

– А я не говорил, что он был один, – сказал Андрей.

Значит, Маргарите надо с ним поговорить. Но без свидетелей. Наверное, о Лиде. Конечно же, о Лиде!

– И не мечтай завтра выходить из дома, – сказала Мария Павловна.

– Ты же знаешь, что я совершенно здоров.

– В тебе таится инфекция. Ты хочешь слечь на месяц?

– Я здоров.

– Эта девушка… Ты с ней давно знаком?

– Давно.

– И она курит? Ты увлечен ею?

– Да нет же! – рассмеялся Андрей.

* * *

На следующий день было куда теплее. Маргарита ждала его на улице, не доходя до кафе. Солнце, хоть и клонилось уже к закату, светило по-весеннему, высушило мостовую, а уже разукрашенная елка возле магазина казалась анахронизмом. Маргарита была в синем расклешенном пальто до щиколоток. Издали она выкликнула подготовленную фразу, так что слышала вся улица: