"Магия, инкорпорейтед". Дорога Доблести - Роберт Хайнлайн

Он, да еще военврач… Врач сказал:

– Ты поправишься, сынок. Но шрам у тебя останется, как у гейдельбергского студента.

Это и заставило меня задуматься… Хорошую работу получить без ученой степени нельзя, как нельзя стать штукатуром, если ты не сын или не племянник члена союза штукатуров. Но степень степени рознь. Сэр Исаак Ньютон со степенью, полученной в таком коровьем колледже, как мой, мыл бы пробирки для какого-нибудь Джо Остолопа, если бы у Джо была степень из европейского университета.

Так почему бы не Гейдельберг? Я собирался выдоить досуха мои ветеранские привилегии с той минуты, как позвонил в свою призывную комиссию.

По словам матушки, в Германии жизнь очень дешева. Так, может, мне удастся превратить ветеранские денежки в докторскую степень? Герр доктор Гордон мит шрамами на ди морде из Гейдельберга – это же верняком лишние три тысячи долларов в год в любой ракетной фирме.

Черт возьми, пара студенческих дуэлей украсит мою физиономию всамделишными гейдельбергскими шрамами вдобавок к уже имеющемуся. Фехтовать я по-настоящему любил (хотя за участие в фехтовальных соревнованиях колледж приплачивал реже). Некоторые панически боятся ножей, штыков, шпаг – словом, всего, чем можно порезаться. У психиатров для этого даже есть специальный термин – «айхмофобия». Идиоты, гоняющие со скоростью сто миль в час по дороге, где скорость ограничена пятьюдесятью, падают в обморок при виде обнаженного лезвия.

Я боязнью острых предметов не страдаю, и вот почему я жив и даже многократно произведен в капралы. «Военный советник» не может себе позволить дрейфить перед ножами, штыками и тому подобным. Он обязан с ними управляться. Я их никогда не боялся, так как был уверен, что успею сделать с противником то самое, что он намеревается сделать со мной. Так всегда и выходило, за исключением того случая, когда я разыграл героя, но и эта ошибка не была смертельной. Если бы я попытался уклониться, вместо того чтобы броситься вперед и распороть противнику брюхо, он бы располосовал меня надвое. А так – хороший замах у него не получился, и его тесак лишь задел мне лицо в то мгновение, когда сам шоколадный братишка валился на землю, оставив мне на память весьма скверную рану, в которую инфекция попала задолго до того, как прилетели вертолеты. Боли я не почувствовал. Просто голова закружилась, и я сел прямо в грязь, а когда очнулся, то увидел фельдшера, вливающего мне плазму.

Я даже с удовольствием предвкушал ожидающие меня в Гейдельберге дуэли. Они там надевают специальные подбитые ватой костюмы, защищающие тело, руки и шею, а глаза и нос прикрывают металлической маской – так что все это ничуть не походит на встречу с марксистом-практиком в джунглях. Мне как-то пришлось держать в руках саблю того типа, какими фехтуют в Гейдельберге: она легкая, прямая, с хорошо заточенным лезвием, но с тупым концом! Игрушка, пригодная лишь для нанесения уютных шрамов, от которых девицы писают кипятком.

Я раздобыл карту, и что вы думаете? Гейдельберг оказался прямехонько на дороге в Висбаден. Вот поэтому-то я и потребовал отправки в Висбаден.

Военврач сказал:

– Ну ты даешь, парень! – и завизировал мое заявление.

Сержант медицинской службы, ведавший госпитальной канцелярией, произнес:

– Ничего не выйдет, солдат.

Не буду утверждать, что имела место передача денег из рук в руки, но штамп «Направляется» канцелярия все же поставила. Товарищи по палате сошлись на том, что я кандидат в психушку: Дядя Сэм не привык предоставлять рядовым дармовые поездки вокруг света.

Впрочем, я и без того уже так проехался по шарику, что Хобокен оказался от меня на том же расстоянии, что и Сан-Франциско, а Висбаден – так еще ближе. Однако политика требовала, чтобы демобилизованные возвращались домой именно на кораблях и именно через Тихий океан. А военная политика – что-то вроде рака: никто не знает, откуда он берется, но с ним не поспоришь.

Вот тут-то департамент Добрых волшебниц проснулся и тронул меня своей палочкой.

Я уже готовился ступить на борт корыта под названием «Генерал Джонс», идущего курсом Манила – Тайбэй – Иокогама – Пёрл-Харбор – Сиэтл, когда пришла бумага, удовлетворявшая все мои желания, и даже больше того.

Мне предписывалось доступным военно-транспортным средством прибыть в штаб американских оккупационных войск в Гейдельберге для демобилизации по собственному желанию, согласно пункту пять. Неиспользованное отпускное время должно быть предоставлено или оплачено согласно пункту два. Вышеупомянутому разрешалось вернуться в Штаты в течение двенадцати месяцев доступным военно-транспортным средством и без дополнительных расходов для правительства США. Конец цитаты.

Сержант – штабной писарь – вызвал меня и показал бумагу, причем его лицо сияло злорадством.

– Только «доступного военно-транспортного средства» для тебя нет, так что валяй, тащи вещички на «Джонса». Поедешь в Сиэтл, как я и сказал.

Я тут же усек, о чем речь. Единственный транспорт на запад за много-много дней отплыл в Сингапур тридцать шесть часов назад. Я уставился на бумагу, но в глазах у меня стояло видение чана с кипящим маслом, а в мозгу билась мысль, что сержант нарочно задержал мои бумаги, чтобы судно успело уйти.

Я мотнул головой:

– Догоню «Генерала Смита» в Сингапуре. Будь человеком, сержант, выпиши мне нужные документы.

– Твои документы выписаны. На «Джонса». В Сиэтл.

– Черт! – сказал я задумчиво. – Пойти, что ли, поплакаться в жилетку капеллану?!

И тут я слинял по-быстрому, но отправился не к капеллану, а на аэродром. Мне хватило пяти минут, чтобы выяснить: ни одного гражданского или военного американского самолета в Сингапур в ближайшее время не будет.

Но был австралийский военно-транспортный «Дуглас», вылетающий рейсом в Сингапур этой же ночью. Австралийцы не считались «военными советниками», но ошивались тут же в качестве «военных наблюдателей». Я нашел командира борта – лейтенанта ВВС – и изложил ему свою ситуацию. Он улыбнулся и сказал:

– Для одного лишнего парня местечко всегда найдется. Вылетаем сразу же после чая. Конечно, если старушка захочет взлететь.

Ну я-то знал, что она полетит. Ведь это был «альбатрос», С-47, весь в пробоинах и налетавший бог знает сколько миллионов миль. Он мог бы долететь до Сингапура на одном двигателе, если потребуется. Я понял, что удача мне не изменила, как только увидел эту раскрашенную в маскировочные цвета залатанную птичку на аэродроме. Через четыре часа я был уже в ней, а она катилась по взлетной полосе.

Утром следующего дня я явился на борт военно-транспортного судна «Генерал Смит» промокшим до нитки. «Гордость Тасмании» летела сквозь бурю, а у самолетов этого типа один недостаток – они текут. Но кто после слякоти в джунглях будет возражать против чистого дождя? Судно отходило вечером, что тоже было хорошей новостью.

Сингапур похож на Гонконг, только лежит на равнине. Так что одного дня на его осмотр хватает с избытком. Я пропустил стаканчик в «Раффлзе», другой в «Адельфи», промок под дождем в Международном парке отдыха, прошвырнулся по Меновой аллее, придерживая одной рукой карман с деньгами, а другой – с документами. Здесь же я купил билет Ирландского тотализатора.