The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Сергей Минаев

Нам подтвердили корпоратив! Господи! Значит, Ты есть! Ты одет, как Тупак Шакур, у тебя огромный бриллиантовый крест на груди, бандана на голове, и ты врубаешься в хип-хоп!

Из динамиков стонет Bryan Molko:

I see you've found my underground,

Help yourself to guns and ammo.

Nothing here has ever seen the light of day.

I leave it in my head.

It's the first day of the rest of your life.

It's the first day of the rest of your life.

Ночь ловит нас в Москве, в салоне «Range Rover Vogue», несущегося по улице Красина в направлении Садового кольца. В машине нас четверо: я, мой друг Леха (олигарх-лайт, у которого я час назад занял десять тысяч долларов и теперь вынужден сопровождать его в ночи, хотя не могу сказать, что мне это так уж не нравится), и две наших сегодняшних лучших подружки — Света и Полина.

Леха в принципе хороший парень. Мы познакомились с ним три года назад, очнувшись после фестиваля «Fortdance» мутным питерским утром в гостинице «Невский Палас» среди переплетенных тел друзей и проституток, пытавшихся оживить нас своими неумелыми оральными ласками. Не подумайте, что это они от страсти — просто им было заплачено до двенадцати дня. Именно Лехе принадлежит гениальные слова: «Конец очередной пьесы — опять скучно, и ничего впереди. Недоплатили бы шлюхам, что ли. В этом была бы какая-то недосказанность…»

Изредка Леха берет меня компаньоном в свои ночные бои со скукой, иногда дает взаймы — немного и ненадолго, хотя в принципе для него мои кредиты — не суммы. Ненадолго, потому что Леха для меня — единственный банк, которому я плачу вовремя. В обычном банке можно попасть на проценты, в ситуации с Лехой — на отношения. А это полный отстой. Скажите, кто из нас сможет одолжить знакомому десятку по первому звонку? Таких нет, а Леха есть. Поэтому когда он предложил «куда-нибудь выдвинуться», хотя я уже собирался покинуть его квартиру с деньгами в кармане, я не устоял. Друзьям же не откажешь! Тем более если они олигархи-лайт.

— Слушай, не будь лохом, сделай погромче! — говорит одна из девушек.

— Ты к кому обращаешься?

— К радио, — продолжает она.

— Прикольно, — отвечаю я, — а я думал, ты таким образом, типа, понравиться пытаешься…

Мы познакомились с ними в «Мон-кафе», а лучшие они потому, как что может быть приятнее, чем снять в два часа ночи, когда вокруг полнейший беспереспективняк, двух симпатичных (а не самых отстойных, как подумали некоторые) девиц? Круче — только тридцатипроцентная скидка в «Марио», а таких там не бывает, сами понимаете, или совершенно случайно найденный на улице косарь грина. Но лохов, роняющих доллары тысячами, я что-то не припоминаю. То есть я, безусловно, знаю некоторое количество лохов, но у каждого из них как назло кредитные карточки, а не кэш. При всем этом — золотых кредитках, дорогих костюмах, машинах и всем прочем — лохами они и остаются. Более того, определенное количество внезапно упавших на них денег лишь отягощает их положение, и они, не умея их тратить, выглядят еще большими лохами. Да что там говорить, полными колхозанами. Лошпеками на педальной тяге! Нет, вы только подумайте: для того чтобы правильно держать кофейную чашку, не оттопыривая мизинца, они наверняка нанимают репетитора!

Каково, а? Мне это кажется уродским, но ничего не поделаешь. Сегодня я тут, завтра — в Лондоне, послезавтра — в Милане, а там, глядишь, и…

Так о чем я? Ах, да, о лохах. Точнее, о том, что одна из этих телок назвала меня лохом. Ну, типа, попыталась назвать. В общем, я делаю музыку погромче, настолько громко, что задние колонки Лехиной машины начинают ухать. Девки визжат, я с хлопком откупориваю бутылку «Asti Gancia», торопливо отхлебываю из горлышка и передаю бутылку Полине (Свете?). Она неумело берет ее у основания, делает два торопливых глотка, и пена из ее рта с шумом вырывается наружу, летит на переднее сиденье, где сижу я, и — что бы вы думали — заливает мне всю грудь! Натурально, моя синяя, совершенно новая футболка от «Dsquared» целиком оказывается в этой чертовой пене. Я говорю что-то вроде «Какого хрена?», и Света (Полина?) принимается извиняться, пытается вытереть мою футболку рукавом, и говорит мне какие-то глупости, но все ее робкие попытки уже не играют никакой роли, равно как и ее имя. Потому что футболка стоит 450 долларов, и теперь безнадежно ИС-ПОР-ЧЕ-НА!

Тем временем начинается припев, и все окружающие, включая эту лошицу, начинают подпрыгивать на сиденьи и подпевать:

You'll remember me, for the rest of your life!

You'll remember me, for the rest of your life!

Английского тут, понятно, никто не знает, кроме меня, разумеется. Поэтому все подхватывают только окончания слов:

You'll remember me, for the rest of your life!

You'll remember me, for the rest of your life!

Don t fuck it up!

Я пытаюсь узнать, куда мы едем. Леха предлагает отправиться в «Галерею», но я говорю ему, что она закрыта, и встречно предлагаю поехать в «Vogue Cafe», декламируя при этом: «Брат на Рейнджровере Vouge приехал в «Vouge». Телок — сток, отдохнул чуток. Йо!»

Раскидываю пальцы на манер этих доморощенных клоунов типа «Фабрики звезд», и хлопаю Леху по плечу. Девчонки на заднем сиденьи заливисто хохочут и начинают скандировать «Вог! Вог!». Я тоже смеюсь, и тут до меня доходит, что «Vogue Cafe» тоже закрыто, потому как уже полчетвертого. И по ходу поезда вообще все рестораны закрыты, и надо бы придумать, куда двигать дальше. Я говорю об этом Лехе, а он кивает и отвечает:

— Ага. Ну, тогда, может в «Галерею»?

Я врубаюсь, что название «Галерея» уже звучало и понимаю, что Леха пьян еще сильнее меня и начинает путаться в показаниях. И я хочу ему сказать, что он уже предлагал «Галерею», но вместо этого у меня вырывается вопросительное:

— Э-э-э-э-э?…

И тут кто-то из девчонок предлагает ехать в бар «30/7», который еще может быть открыт, и мы дружно соглашаемся, закуриваем и пялимся в окна — каждый в свое. А я украдкой посматриваю, куда пялится Леха, поскольку он за рулем и бахнуться в фонарный столб или припаркованный мусоровоз мне совсем не улыбается, потому что мне двадцать семь лет и моя будущая вилла на мысе Антиб еще не успела соскучиться по мне. Более того, она никогда не простит мне, если я променяю ее на ржавый, отстойный московский мусоровоз. В какой-то момент мы встаем на светофоре, и фары выхватывают на стене граффити, представляющее собой одно слово: ЗАЧЕМ.

И одна из девушек, которая не пила «Asti», говорит, глядя куда-то в середину салона:

— Интересная надпись. Действительно, зачем? Думая, что она обращается ко мне, отвечаю:

— Прикольно!

— Ничего прикольного, Андрей, совсем ничего прикольного…

— Да? Вообще-то да… Я бы написал красным. А контур обвел бы… таким ядовито-зеленым.

— Ты действительно так думаешь? — продолжает она. — То есть ты сейчас говоришь именно то, что думаешь?