Нечестивец - Шеннон Дрейк

Грегори поднял голову.

— Брайан! — удивленно воскликнул он. — Ах, простите — лорд Стерлинг.

— Брайан — вполне еще жив, благодарю, — ответил граф, подходя к мужчине и пожимая ему руку. Они вместе служили, и Брайан полагал, что боевое товарищество позволяет им общаться на равных.

Грегори был настолько тощ и высок, что назвать его долговязым было бы комплиментом. На войну его все же взяли — в качестве опытного медика, но из-за осколочного ранения голени комиссовали. Он служил в некоем закрытом государственном университете не из-за нужды, а из безмерной любви к медицине, которая была его страстью. Однажды он признался Брайану, что, если бы работал день и ночь не покладая рук, все равно не хватило бы жизни, чтобы успеть исследовать все, что его интересует, все, что нуждается в его пристальном взгляде.

Рядом на раме висел скелет. Грегори желал докопаться до подлинных причин смертности всего живого, так что не упускал случая поработать в какой-нибудь прозекторской лаборатории. На столе под простыней лежало тело, ожидающее холодного скальпеля преподавателей или студентов.

Брайан знал, что душа давно покинула мертвое тело, но не мог избавиться от щемящего чувства жалости к этому трупу. Он знал, что некогда было много шума вокруг поставки анатомических материалов для медицинских институтов. Случались и ужасные убийства на этой почве, поскольку мертвец стал цениться больше, нежели живой человек. Судебный процесс над известными «похитителями трупов» в Эдинбурге привлек внимание публики и заставил пересмотреть цены на мертвецов.

Да, мертвые тела остались в цене, но правительству пришлось не на шутку потрудиться, с тем чтобы их не приходилось добывать из-под полы. Так что Грегори старался с пользой исследовать каждый дюйм трупа, точно так же, как оголодавший охотник до косточки съедает загнанную дичь. Целеустремленность Грегори была похвальна — она помогала ему понять, как устроено человеческое тело.

— Ну, как ты? — Грегори внимательно посмотрел Брайану в глаза. — Наверняка раны уже затянулись и не так безобразны, как эта маска!

Брайан пожал плечами.

— Может быть, эта маска стала уже моим лицом, — сказал он беспечно.

Грегори продолжал изучать его глаза.

— Да, давненько ты не заходил ко мне. Жаль, но мне пока не удалось разузнать то, о чем ты просил. За эти месяцы меня то и дело просили поработать для полиции. Очень жаль, но ничего нового сообщить тебе не могу. Пожалуй, мне не следовало беспокоить тебя после смерти родителей — я только добавил тебе хлопот.

Брайан покачал головой:

— Ты все сделал правильно.

— Это я подбил тебя на такие мучения, а там, похоже, не о чем и говорить. Иначе тебя не оставили бы в покое.

— Я в курсе, разумеется, — сказал Брайан, криво усмехнувшись. — Но мне хотелось бы снова перечитать твои записи, если возможно.

— Да, я внушил тебе эту навязчивую идею, — печально отозвался Грегори.

— Разве правосудие стало навязчивой идеей?

— Разве месть стала правосудием?

Брайан покачал головой:

— Полагаю, Кто-то настолько возжаждал богатства и славы, что не остановился перед убийством. И воздать по заслугам — вовсе не месть.

— Эх, Брайан! — вздохнул Грегори.

— Что верно, то верно: я разгневан. Возможно, жажду крови, в некотором смысле. Но время бежит, и мой гнев теперь холоден и расчетлив. Шрам у меня на сердце страшнее, чем на лице, и теперь я ищу только истины и правосудия.

— Спустя столько времени?.. Как и что можно теперь доказать?

— Возможно, зная некоторые обстоятельства, я смогу заставить убийцу выдать себя.

— И я не смогу тебя разубедить?

— Ты сам направил меня по этому пути.

Грегори вздохнул и встал: худющий, в белом халате, среди склянок, пробирок и химикатов, в компании скелета и трупа.

— Пойду принесу свои записи.

* * *

Остаток дня пролетел незаметно. После перерыва Камилла с воодушевлением принялась за работу, и значки послушно складывались в слова, подтверждающие ее догадки. Теперь ей было понятно, почему Брайан Стерлинг прослыл чудовищем: проклятие налагалось на наследников тех, «кто осмелился осквернить», — навечно. Естественно, что люди, подверженные предрассудкам, впадали в суеверный страх, общаясь с графом. Поплыл слушок — и граф приобрел репутацию нечестивца. А ведь его поведение, по большей части, не давало поводов для таких обвинений!

Алекс остановился мимоходом у ее кабинета, говорить ему было особо не о чем, и он угрюмо смотрел на нее.

— Знаете, он, возможно, совсем спятил, — сказал Алекс, стоя у порога.

— Простите?

— Граф Карлайл. Камилла, я так боюсь за вас!

Она вздохнула:

— Не думаю, что он психически нездоров.

— Вы полагаете, это разумно — носить такую отвратную маску, превратить свое поместье в джунгли и запереться в четырех стенах, как загнанный зверь? — выпалил Алекс.

За спиной Алекса показался тот старикан, которого вчера разыскивал Обри. Сутулый и скрюченный, с обвислыми седыми усами и такой же унылой бородкой, Джим Арбок подметал внешнее помещение офиса.

— Человеку свойственно чудить, — сказала Камилла Алексу.

Алекс покачал головой:

— У него есть все, чего можно пожелать. Урожденный лорд всегда выйдет сухим из воды. А что — будь я графом, да еще с такими деньжищами, с его возможностями…

— Алекс, он не совершает ничего ужасного.

— Репутацию развратника так просто не заработаешь.

Камилла подняла брови:

— Алекс, вы сами видели его у нас в полном здравии. В учтивости ему не откажешь.

— Ну вот, Камилла, даже вы!

— Даже я… что? — с нажимом спросила она, чувствуя, как закипает.

— Это из-за его высокого ранга. Вы сбиты с толку его титулом.

— Алекс, вы мне друг, — мягко сказала она. — Полагаю, вы успеете выйти отсюда прежде, чем докажете мне обратное.

— Ах, Камилла! — произнес он с несчастным видом. — В самом деле, простите меня.

— Извинения приняты.

Он вошел в комнату, явно расстроившись.

— А что, если бы я был богат? — спросил он ее.

— Простите?

— Если бы я… ну, был более состоятельным человеком. Вы тогда обратили бы на меня внимание?

— Алекс! Я и так обращаю на вас внимание.

— Но я имею в виду не такое внимание, Камилла, вы же понимаете.

Она покачала головой:

— Алекс, повторяю, вы — мой друг и дороги мне. Но в настоящее время я занята своей работой. Вам известно, с каким трудом я добилась этого места. Я искренне стремлюсь работать как можно лучше, чтобы не лишиться этой должности!