Строптивое наследство - Берта Свон

Нина терпеть не могла, когда кто-то брал ее вещи. Об этой черте ее характера прекрасно знали на работе и старались да скрепку с ее стола не уносить.

«Как же было просто на Земле, — ворчала Нина, лежа на диване в гостиной. — Никто не доставал, не пытался насильно потащить под венец, не ел мое мороженое. Подумаешь, нотации от мамы раз в два-три месяца. Ерунда. Я сейчас и раз в неделю готова ее слушать. Верните меня на Землю!».

Угу, аж три раза все побежали. Двое мужиков в соседней комнате (а Шарика Нина считала мужиком за компанию), наверное, сейчас веселились за ее счет!

Нина коварно ухмыльнулась, поднялась с дивана и пошла в кухню. Хотят есть ее пищу? Она им устроит развлечение. Щенка, конечно, жаль, и Нина постарается, чтобы он как раз ничего не съел. А вот на женихе оторвется. Она покажет ему, что значит издеваться над слабой тихой землянкой.

Готовила она с удовольствием, искренне надеясь, что божественная защита сработает, и ее саму не скрутит после двух ложек пробы.

— На ночь есть вредно, — нравоучительно заметил жених, привлеченный шумом с кухни.

Шарик с ним не появился, что Нине было только на руку. Быть ответственной за мучения животного ей не хотелось.

— Объедать несчастных попаданок тоже вредно, — ответила Нина.

Борщ, блины, оливье — она все приготовила по земным рецептам, только некоторые продукты переложила, надеясь на нужный эффект.

— От вас, я смотрю, тоже может быть толк, — заметил со своей фирменной усмешкой жених, усаживаясь за стол.

— Не одному же вам свои умения демонстрировать, — проворчала Нина. И уже громче добавила. — Ухаживать за вами я не буду. Хотите есть — накладывайте сами.

Этот бессмертный зараза только плечами пожал и за несколько минут умял большую часть приготовленного. Нина с любопытством следила за быстро мелькавшей ложкой. На секунду где-то глубоко в душе шевельнулся червячок жалости. Но Нина мысленно показала ему кукиш. Это месть, всего лишь.

Жених между тем отложил в сторону ложку и склонил голову в шутовском поклоне:

— Спасибо, хозяюшка, за хлеб и за соль.

А затем другим, нормальным голосом, уточнил:

— Ну и что вы туда положили?

Нина вспыхнула. Вот же… Зараза!

— Земные продукты, из моего бывшего мира то есть, в большом количестве, — ответила она. — Ничего запрещенного.

— И? — не понял жених. — Вы готовили зачем? Явно не для себя, иначе со мной ели бы. Значит, захотели отомстить. Месть в чем?

— Земные продукты, — повторила Нина. — Ваш желудок к ним не привычен.

Жених несколько секунд обдумывал ответ, затем расхохотался:

— Вы бы хоть спросили для начала. Во-первых, продукты местные. Никто вам из вашего бывшего мира ничего доставлять не будет. Магия заменила их теми, которые похожи по своим вкусовым ощущениям. А во-вторых, и от продуктов другого мира у меня есть защита. Армейская. Ставится на любого воина и длится всю жизнь. Так что ничего мне от вашей еды не будет. Россану, кстати, тоже. Но спасибо, что накормили.

Поднялся и, довольно насвистывая, вышел из кухни. Сволочь!

Невеста одновременно забавляла и раздражала Эрика. Она пыталась проявлять самостоятельность, работать, мстить — но все делала крайне неумело, как маленький ребенок, влезший в дела взрослых. Эрик понятия не имел, чем именно она занималась в своем мире и насколько преуспела в занятиях, но здесь она виделась ему беспомощней котенка. Дурного агрессивного котенка, следует заметить.

Ее желание отравить Эрика его только рассмешило. Магическая защита ставилась на всех, кто служил в армии, неважно, где именно. «Луженые желудки» — так говорили об армейцах. А потому и ел Эрик с удовольствием и, надо сказать, оценил все три блюда.

Следующие двое суток было тихо. Невеста обижалась на Эрика, возилась с россаном и готовила сама себе. Эрика она игнорировала. Он особо не страдал по этому поводу. Готовить его научили еще в армии. И вот теперь забытые навыки пригодились.

Россан объедал их обоих. И Эрик не протестовал, хотя и удивлялся подобному поведению. Во всех книгах, которые он читал об этих существах, однозначно говорилось, что россаны проводят все время только со своим владельцем. Этого россана никто в известность не поставил. Он с удовольствием лежал возле Эрика, выпрашивал его еду и вообще не видел разницы между ним и невестой.

«Это потому что он недополучает от своей дурной хозяйки душевного тепла», — решил наконец-то Эрик.

В конце вторых суток, глубокой ночью, Эрик проснулся из-за скулежа россана. Тот сидел на простыни, прямо возле головы Эрика, и скулил, причем довольно проникновенно. Обычно россан спал в гостиной, на диване, вместе с хозяйкой. И если он вдруг очутился здесь…

Эрик поднялся, зевнул и побрел в гостиную — проверять, что опять приключилось с его невестой.

Она лежала на спине на диване, спала и плакала во сне. Выглядела она при этом совершенно беззащитной. Эрик не знал, что ей снилось, но это доставляло ей боль. И сердце Эрика дрогнуло.

Он присел на край дивана, взял невесту за плечи, чуть встряхнул, пытаясь разбудить.

— Просыпайтесь, — негромко позвал он. — Ну же.

Она открыла глаза после второго встряхивания и мутным взглядом посмотрела на Эрика.

— Кошмар, — объяснил он, сомневаясь, что она его слышит. — Это всего лишь кошмар.

Эрик отпустил ее плечи и сделал попытку уйти, но невеста внезапно схватилась за рукав его пижамы:

— Не уходи, — попросила она тихим голосом, — не надо…

Эрик нахмурился: никогда раньше он не утешал рыдавших женщин. Да они и не рыдали никогда при нем. Но здесь… И вот что с ней делать?

— Обними меня, — как будто услышав его мысли, попросила невеста. — Обними…

Она потянулась к нему, словно стараясь найти в его руках спасения. Ее губы, пухлые и розовые, манили «голодного» Эрика.

И забыв обо всем на свете, Эрик обнял невесту и прижался к ее губам.

Нине снился дом. Не тот, в котором она жила последние годы, а тот, в котором родилась и провела все детство. Она ходила по комнатам, рассматривала знакомые вещи и не видела себя. Кто-то другой жил в ее комнате, спал на ее кровати, играл с ее игрушками. И родители любили того, другого, позволяли ему многое из того, что не позволяли Нине, баловали его, холили и лелеяли.

Не выдержав, Нина заплакала. Она так устала от одиночества, так хотела чьей-то поддержки, любви, заботы…

— Кошмар, — ворвался в сон смутно знакомый голос, и Нину слегка встряхнули. — Это всего лишь кошмар.

Нина открыла глаза. Ее спаситель, высвободивший ее из пут ужасного сна, хотел уйти, снова оставить ее одну. И Нина схватилась за рукав его пижамы: