Забытая сестра, или Письмо на чужое имя - Диана Чемберлен

По пути к аллее Джорджа Вашингтона, тянувшейся вдоль реки, они не встретили ни одной машины. Это было им на руку, поскольку ехать пришлось вслепую. Темная дорога делала эту жуткую ночь еще более мрачной. Лиза включила «дворники», чтобы счистить снег, нападавший на лобовое стекло. Каяк, привязанный на крыше машины, бросал темную тень на капот. Тень обозначалась каждый раз, как они проезжали под фонарем, и каждый раз она волновалась, достаточно ли туго закрепила каяк. Она попросила было отца сделать это, потому что сама слишком ослабела за последние дни, но он отказался, объяснив, что лучше ей все закрепить самой без чьей-либо помощи – на случай, если полиция захочет какими-то своими методами проверить, помогал ли ей кто-нибудь или нет.

Свернув на аллею, Лиза увеличила скорость «дворников», так как снег пошел сильнее. Здесь они ехали с фарами. За всю дорогу им встретилось лишь две машины – как раз то, что нужно, потому что чем меньше машин, тем лучше, но сколько-то должны быть – для свидетельства, если потребуется.

Так, с включенными фарами, они ехали еще какое-то время. Дальнейший их путь Лиза не знала, полагаясь во всем на отца. Она лишь знала, что им надо к бухте Белль-Хэйвен, а все остальное она должна копировать за отцом, так что, когда он съехал на незнакомую ей дорогу, она последовала за ним. Они доехали до поворота, ведущего к бухте, и Лиза следом за машиной отца выбралась на подъездную дорогу, собираясь проехать к парковке. Однако отец туда не поехал, а, свернув на узкую тропу, начал углубляться в лес, предварительно выключив фары. Лиза сделала все по его примеру. Так они проехали еще один отрезок пути – было темно, непроглядно, и по бокам машины хлестали ветви кустов. Через какое-то время отец замедлил ход и выключил двигатель, припарковав машину в узком проеме между деревьями. Лиза тоже заглушила мотор и стала ждать, что последует дальше. Покинув машину, отец подошел к ней и, стряхнув снег с ботинок, сел на соседнее сиденье.

– Ты отлично справляешься, – сказал он, похлопав ее по плечу. – Просто отлично. Продолжай ехать так же плавно и медленно.

Лиза завела машину и, чуть прибавив газу, тронулась дальше.

– То, что надо, – сказал отец, – идеально. Нам очень повезло со снегом. Пока наступит утро, он нападает толстым слоем и скроет все следы. Сам я не очень представлял, как это можно сделать.

Через некоторое время отец снова позволил ей включить фары. Осветив дорогу, Лиза увидела за окном пелену снега, а прямо перед собой, настолько близко, что ей стало страшно, раскинувшуюся в белых заснеженных берегах реку.

– Замечательно, – удовлетворенно сказал отец. – Остановись здесь. Выключи фары.

В машине сразу стало темно, так что она не могла разглядеть даже свою руку в перчатке. Как она смогла в такой темноте сдвинуться с места?

Отец дал ей фонарик:

– Освещай только землю. Лес здесь густой, но нельзя рисковать, вдруг кто-то заметит свет. Ты сможешь сама снять каяк?

– Да, – ответила Лиза.

Она вышла из машины и закрыла дверцу так же тихо, как это сделал отец, когда они отъезжали от дома, и принялась развязывать узел. В темноте все приходилось делать на ощупь, к тому же в перчатках развязывать тугие узлы было до ужаса неудобно, а без перчаток руки сразу закоченели. Ей вспомнилось прошлое лето, когда еще ничего не случилось. Они арендовали домик в Рехобо, и мама позволила ей покатать на каяке Райли по спокойной воде Интракостал-Уотервэй. Малышка радовалась этой прогулке, махала птичкам. А от ее шелковистых волос так вкусно пахло!

Глаза защипало от слез, и в бессилии и отчаянии Лиза ударила кулаком по стеклу машины и пнула ногой дверь. Эта чертова веревка никак не хотела развязываться!

– Эй, эй, – окликнул ее отец, выходя из машины.

Обняв за плечи, он притянул ее и прижал к себе.

– Я не могу справиться, – всхлипнула Лиза.

Оба замерли, понимая, что, возможно, это их последнее объятие в жизни. Довольно долго отец ничего не отвечал, просто поглаживал ее по спине, затем она услышала его ласковый голос:

– Ты не обязана, солнышко. Это просто как вариант. Выбор за тобой.

Уткнувшись лбом отцу в грудь, она еще раз попыталась осмыслить его слова. «Выбор за мной, это верно». Адвокат сказал, что ее дело невозможно выиграть. Ее пугала тюрьма. Она боялась жестких женщин, настоящих преступниц. Ей было страшно представить, что они будут издеваться над ней. Этого она не выдержит. Когда ей надели наручники, она устроила истерику – а как выдержит все остальное, даже не представляла. Как вообще люди это выдерживают? Как они остаются запертыми, сознавая, что выбраться из тюрьмы невозможно? И еще ей страшно было подумать о родных, о маме. О том, как она говорит кому-то: «У меня трое детей, и один из них в тюрьме». А какое это унижение для Райли и Дэнни! На брате это уже отражается. Он хоть и не понимает до конца, что происходит, но другие-то дети не молчат, они его наверняка просветили. Он всегда был таким дружелюбным и жизнерадостным, а теперь с ним никто не захочет знаться, ни один мальчишка.

– Мне просто страшно, – глухо пробормотала она.

– Я знаю. Мне тоже.

– Но я хочу сделать это.

– Пути назад не будет.

– Я знаю. – Она отвернулась и опять потянулась к веревке. – Я сделаю это.

– Уверена?

– Да.

Ей удалось развязать узел спереди, и она, не обращая внимания на немеющие пальцы, начала распутывать тот, что был сзади.

Наконец она подняла каяк над головой и пошагала к реке, в то время как отец остался ждать в машине. Он выбрал для нее отличное место, здесь ей удобнее всего будет спустить каяк на воду. Берег плавно спускался вниз, никаких тебе скалистых обрывов. Она решила рискнуть и посветила фонарем на реку, которая с берегов уже начала замерзать, а ближе к середине была неспокойной и пенилась под порывами ветра. Сможет ли она толкнуть лодку достаточно далеко, чтобы ее подхватило течением? Она поднатужилась, и ей удалось это сделать, и вода легко понесла лодку, чуть покачивая на волнах. Из последних сил она забросила как можно дальше в воду весло – и в тот же миг вспомнила, что должна была положить в каяк куртку. Сейчас было слишком поздно… Тогда она сняла куртку и с силой бросила ее далеко в воду. Но, подхваченная ветром, куртка упала в кустах, на берегу. Лиза посветила на нее фонарем: бесполезно, с ней уже ничего невозможно было сделать. Какое-то время она стояла у воды, глядя перед собой. Снег колол шею, руки от холода онемели. С трудом прихватив закоченевшими пальцами ворот свитера, Лиза подтянула его повыше и пошла к машине, к отцу.

Он с фонарем основательно осмотрел ее машину и, убедившись, что в ней не осталось ничего, что могло бы их выдать, захлопнул дверцу. На сиденье, как они и запланировали, остался лишь ее рюкзак, а пакет с полотенцем и флакончиком из-под краски она забрала с собой. Ее водительское удостоверение, кошелек с фотографиями Райли, Дэнни и Мэтти – все осталось в рюкзаке.