День рождения монстра - Сергей Герасимов

«Да здравствует СМ!»

Отношение аборигенов к монстру постепенно, но поступательно менялось. Если раньше изображения чудовища были лишь уродливыми карикатурами, выполненными гневной и возмущенной рукой, то сейчас чудовище выглядело полным силы и достоинства, окруженным почитателями, а почитатели выглядели благородными и были вооружены цепями. Хост обнаружил уже десяток таких компьютерных картинок, а однажды его дорога даже оказалась засыпана листовками в пользу монстра.

СМ нашел листовку, изображающую его самого. Теперь монстр стал таким маленьким, что уже не мог дотянуться до верхушек деревьев. Иногда в его мозгу всплывали всякие разноцветные искры и в эти моменты передние лапы подкашивались, а голова кривилась влево. Он следил за людьми, пытаясь увидеть, какое это производит впечатление. Никакого. Люди не замечали слабости своего черного бога.

На листовке монстр был изображен шагающим между небоскребами и давящим лапами пушки. Нарисованный он был неизмеримо больше и страшнее настоящего.

«Собрать и уничтожить!» – отдал он мысленный приказ и каждый человек свиты подчинился приказу. Люди принялись искать листовки, которые изображали повелителя недостаточно красивым и мощным. СМ следил за психикой людей – ни один из собиравших листовки не усомнился. Сторонники рыскали по лесам в поисках автора позорящих картинок. Однажды автора поймали – но не одного, а троих. СМ не стал убивать их сразу, а приказал создать достойное изображение себя. Первый из художников изваял объемное изображение прекрасного чудовища, голова которого достигала облаков. Чудовище шло и превращало все живое в прах. «Нет», – подумал СМ и художника казнили, как создавшего недостаточно величественный портрет.

На портрете второго мастера СМ был еще большим – облака достигали ему лишь до колен. Холмы мускулов топорщились под лоснящейся кожей. Горы рушились, чувствуя приближение исполина. СМ следил за людьми. Ни один из них не считал рисунок преувеличением. «Нет, – подумал монстр, – это явная лесть.» И второго художника казнили, как исказившего истину.

Третий попросил отсрочки, во время которой успел покончить с собой. Его накололи на копья и оставили собакам. СМ просматривал обе картинки и пытался понять, которая из двух более правдива. Он предоставил выбор людям. Люди выбрали вторую. С этого дня монстр больше не замечал собственной увечности. Он больше не уединялся и не рычал в бессилии на небо и скалы.

Очнувшись, Гессе увидел уродливое тело Хоста, сидящее на корточках и опирающееся ладонями о землю. Тело громко дышало и издавало запах пота. Гессе осторожно перевернулся со спины и выполз из-под полога палатки. Руки были связаны неаккуратно (к счастью, пальцы Хоста почти не гнулись и не могли завязать хороший узел). Голова здорово гудела после удара. В соседней палатке горел свет. Гессе прислушался – никто не говорил. Два человека не станут включать свет, чтобы просто помолчать, особенно если эти люди два хвастливых охотника.

Он подошел и попросил разрешения войти. Нет ответа. Нога, торчащая из-под одеяла, неестественно вывернута. Пятка почти расплющена. Он заглянул внутрь, откинул край покрывала и задумался. Потом отделил полоску от светящейся пластины а оставшееся выключил.

Огонек проплыл по краю поляны и спрятался между деревьями; мигнул еще раз или два и растворился в черноте – инфраогонь не виден издалека.

Начинало светать. Свет стеклянного факела в руке затушевывался светом утра. Еще немного – и звери, опасающиеся странного огня, решатся подойти поближе. До заброшенного дворца еще километров семь. Тропки среди молодой поросли. Слишком узкие для человека. Можно столкнуться со зверем нос к носу.

Он бросил ненужный факел и пошел быстрее. Все равно не успеть. Можно будет залезть на дерево, но это только отсрочка – ведь собаки останутся ждать.

Он услышал негромкий рык и ушел с тропинки сквозь кусты. Поднялся на пологий склон и стал возле удобного дерева. Из кустов вышла рыжая полосатая кошка и остановились, подергивая кончиком хвоста. Такие охотяся ночью; если охота была удачной, то она не голодна и хочет спать. Но если зверь молод и доволен жизнью, он захочет поиграть с живой игрушкой. Такие игры всегда кончаются одинаково.

Кошка открыла пасть, будто зевнула. Каждый клык – как маленький нож.

Сделала шаг вперед.

– Кис-кис, – сказал Гессе, – ты хорошая кошечка, но мне нечего тебе дать.

Так жалко…

Сейчас неважно что говорить, важна интонация. Зверь не нападет, если услышит интонацию сочувствия в голосе человека. Он не знает такой интонации, а значит будет ее бояться. В голосах хищников и их жертв есть все что угодно – страх, боль, гнев, радость, удовлетворение – нет только искреннего сочувствия.

Во всяком случае, нас так учили. На практике не проверялось.

– Бедненькая такая, – продолжил он, – тебе так спать хочется…

Кошка остановилась и отвернула голову в сторону – как будто что-то увидела.

Так точно ведут себя домашние маленькие кошки, когда подходят к сопернику.

Иногда они решают отойти.

Его рука нащупала ветку и нервы не выдержали. Еще минута и он оказался у самой верхушки. Теперь зверь понял все. Кошка вытянулась так, будто ее туловище было резиновым, и стала точить когти о ствол. Потом легко прыгнула и повисла на стволе – на высоте метров четырех над землей.

Он попробовал отломить ветку – веткой тоже можно обороняться, если ты сверху – но ветка была живой и гибкой. Отломить толстую не было никакой возможности. Кошка сделала еще два прыжка вверх. Она двигалась по вертикальному стволу легче, чем человек по полу собственной квартиры. Гессе снял ремень с пряжкой и приготовился. Можно будет ударить по глазам. На плечо сел овод и Гессе прихлопнул его свободной рукой. Овод не отвалился, а продолжал сидеть, двигая передними лапками. Кошка начала медленно спускаться, спрыгнула и ушла. Он снова хлопнул овода.

– Расслабься, – сказало насекомое и Гессе наконец узнал поисковую мушку.

Мушка умела отпугивать зверей ультразвуком.

– Спасибо, было очень вовремя. – ответил он. – Как там?

– Сумасшедший дом. Хост утверждает, что ты убил двоих его лучших друзей.

– Для чего?

– Чтобы оставить всех без пищи – они же были охотниками. Собирается найти тебя и растерзать.

– Как остальные?

– Остальные на его стороне. Но это естественно. Я молчу и ни во что не вмешиваюсь. Что будем делать с тобой?

– Я иду к дворцу, уже недалеко. Пока посижу там, а потом будет видно.

Я здорово перепугался только что.

– Когда вернемся, поставим тебе энграмму против страха. Не забудь напомнить.

Семь человек, принадлежащих партии сторонников СМ, постоянно жили в заброшенном дворце. Они отличались от остальных сторонников тем, что не носили формы, не стриглись по установленному образцу, не делились на тройки. Эти семеро более походили на деловых людей, чем на сторонников. Когда им нужно было решить какую-нибудь проблему, они собирались вместе, садились кружком и обсуждали. И в этих советах не было и намека на дисциплину. Они не восхваляли СМ при каждом удобном случае, как то делали остальные, а высказывались о нем критично и по-деловому. Они не выполняли обязательную утреннюю зарядку и уже отрастили небольшие животики. Не упражнялись в боевом искусстве; боевые цепи держали не на поясах, а под кроватями или на подоконниках; а при виде крови не воодушевлялись, но кривили рты. Тем не менее они были самыми настоящими сторонниками. Они были мозгом партии – а мозгу всегда позволено больше, чем печени или ногтю на мизинце левой ноги.