Иная кровь - Вера Петрук

Задерживаться не стали. Преследователи могли оказаться сообразительными и последовать их путем. Предложение Десятой задержаться на берегу и закидать камнями тех, кто появится, не нашло поддержки, и Тупэ решительно повел всех вдоль речки.

— Здесь уже недалеко! — заявил он, шагая впереди с намотанной на клинок ножа плесенью.

Кай поискал глазами желтый известняк, которым пестрели все стены их прежнего тоннеля, но нашел все ту же плесень. Нехорошее предчувствие усилилось, когда в речке появились пороги, а наклон тропы вниз заметно увеличился. Хотя, возможно, зря он паниковал, и как в старых добрых сказках, которые он хорошо знал из дорожденных снов, им нужно было сначала спуститься, прежде чем подняться.

Какое-то время Десятая ползла сама, сердито отказываясь от помощи хромающего Кая. Она понимала, что с ней на спине он будет идти еще медленнее. Но кровь на ее руках слишком ярко блестела в тусклом свете плесени, и Кай не выдержал. Пару минут они боролись — он пытался поднять ее с земли, а она молча сопротивлялась, но потом женщина издала странный звук, похожий на всхлип, и сдалась. Кай снял с себя рубашку, повязал ее вокруг пояса, а потом посадил на спину Десятую, спрятав ее обрубки в складках рубахи. Получилось подобие люльки.

— Держись, Десятая, — пропыхтел Кай и попытался ободряюще ей улыбнуться. Вместо дружелюбной улыбки вышел оскал усталости, и он молча бросился догонять остальных, которые успели скрыться за поворотом. Тупэ боялся погони, Валентин хотел скорее выбраться из подземелья — отстающих не ждали.

Как оказалось, спешить было некуда: Тупэ заблудился. Когда они дошли до первой развилки, то, не раздумывая, выбрали левую протоку, однако, когда через километр речка снова разветвилась, задумались. Тропа, словно заколдованная, была точно такой же, как и час назад. Одинаковые камни под ногами и над головой не обещали скорого окончания пути.

— Ты же говорила, что у реки только две протоки? — прокричал Валентин, так как вода грохотала по камням так, что с легкостью заглушала голос.

— Говорила, — отругнулась Десятая из-за плеча Кая. — Но я год сидела в глиняной яме, а в этой пещере очень много самодела. Из-за него река могла разделиться, на сколько угодно веток. Предлагаю все время идти вправо. Вдруг повезет.

Так и поступили, но и через час, и через два они по-прежнему брели вдоль каменной тропы, которая с завидным постоянством петляла вдоль Теплой Речки. Впереди шагал Тупэ, бормоча под нос и с умным видом ковыряя стены — не иначе, как искал желтый известняк, которого не было. За ним брел Валентин, который, хоть и выглядел бодрее всех, тоже начинал спотыкаться. С большим отставанием замыкал группу Кай, уже не пытающийся скрывать хромоту. Ему казалось, что пальцы на левой ноге давно стерлись, и теперь начинает стираться и вся ступня. Десятая молчала, и Кай был ей за это благодарен. Сил на разговоры у него не осталось.

Когда Теплая разделилась в пятый раз, они немного приободрились. Тропа расширилась, а воды стало больше. Она текла по стенам, скапливалась в полостях, бороздах и углублениях, капала из трещин на головы и спины. Воздух был таким сырым, что с трудом дышалось. Стали попадаться небольшие котлованы и заполненные водой воронки. Успокоилось и течение: исчезли пороги, пропали буруны и скаты, река затихла, позволяя услышать шаги и дыхание путников. Однако воздух стал холоднее, и с Кая уже не тек пот. Наоборот — у него замерз нос, а ноги в промокших сапогах познали новые виды острых ощущений.

— Небо близко, чувствуете? — радостно прохрипел Тупэ, ныряя в очередную арку. — Это поэтому так холодно стало. Холод, значит, свобода!

Но за новым поворотом Теплая снова разветвилась. На этот раз вместо двух рукавов, она образовала целых шесть. При этом тропа решительно поворачивала к левой протоке, тогда как остальные пять веток, включая все правые, скрывались в глухих нишах, переходя в сифоны.

— Ах ты, Хищида Ядозубая, — в сердцах выругался Тупэ. — Не хочет нас Асырк выпускать.

— Пойдем, — устало пробормотал грандир. — Калюста с нами, просто надо еще немного потерпеть. Нельзя терять время. И надежду тоже.

Кай посмотрел на уходящую в темноту тропу, окинул бессмысленным взглядом темные воды и мягко опустил Десятую на землю.

— Я дальше не пойду, — сказал он и опустился в удобную полость в стене, которая была словно специально создана для уставшей спины. Даже камень показался мягким.

— Нужно отдохнуть. Может, небо и близко, но будет обидно сдохнуть от усталости, когда нам потребуется преодолеть последние метры. Мы же видим — прежней дороги нет. Никто не знает, как именно Теплая вытекает на поверхность. А вдруг там сейчас сплошные колодцы или пропасти? Грандир, конечно, может идти вперед, чтобы не терять время, но тебе, Тупэ, я бы посоветовал набраться сил. Отдохнем пару часов и снова пойдем.

Валентин открыл было рот, чтобы возразить, но Тупэ поддержал Кая.

— Твоя правда, дружище, — сказал он. — Надо поспать. Да и перекусить бы что-нибудь не мешало. У меня брюхо так подвело, что я, наверное, плесень пожую. Клевер из нее как-то самогон гнал, может, не помру.

Кай не знал, с каких пор он стал для Тупэ «дружищем», но слышать это было приятно. Валентин какое-то время еще топтался на берегу, но, видя, что все настроены на отдых, сдался и подсел к Тупэ. Видимо, из всей компании горец казался ему самым надежным.

Кай фыркнул и откинул голову на камень, стараясь вспомнить свой последний обед в руднике Тиля Голубоглазого. Ничего кроме каши с мясом на ум не пришло. Возможно потому, что ею их кормили чаще всего. Еще им давали чай с сахаром, а иногда — плюшки. Кай запретил себе думать о чем-либо кроме плюшек, но тут почувствовал, как в воздухе пахнет хлебом, и испугался, что словил нюхательную галлюцинацию. От Тупэ он слышал, что такие бывают.

Между тем, Десятая говорила о чем-то странном.

— Лепешки намокли, но есть можно, — сказала женщина, роясь в заплечной сумке, которую все это время с себя не снимала. — Мы с братом давно к побегу готовились. Кое-что припасли.

— У тебя есть лепешки? — Кай почувствовал, как его рот наполнился слюной при одном только этом слове.

— Ага. А еще зерновые полоски и вяленое мясо. Крысятина, но хорошая, есть можно.

Представив, что все это время носил на своей спине такое богатство, Кай с трудом сглотнул. Жизнь показалась не такой уж безрадостной.

На этот раз от крысятины не отказался даже Валентин. Все жевали молча, по очереди прихлебывая из кружки напиток, который Десятая приготовила из грунтовой воды и незнакомых черных семян. Никто не спрашивал ее о происхождении зерен. Главное, что напиток бодрил, остальное было неважно.

В сумке Десятой оказались не только кружка и припасы, но и баночка с мазью, которой она сначала обработала свои израненные руки, а потом намозоленные пальцы Кая.

И хотя побег, купание в Теплой и все напряжение дня должны были свалить беглецов от усталости, заснуть сразу не удалось никому. От еды Кай отяжелел и был уверен, что, если сейчас из реки выскочат Скорочи вместе с солдатами Корпуса, он все равно никуда не побежит. Слишком уютно было лежать на этих камнях, чувствовать теплоту в животе, слушать журчание реки и ни о чем не думать. Наверху его ждали Небо, колдун Соломон и тысячи неприятностей, связанных с его происхождением, но сейчас ему было хорошо.