Борн - Джефф Вандермеер

Эти самодовольные намеки на тайное знание, вкупе с попытками втереться в доверие, всколыхнули во мне всю мою ненависть.

– Покажись! Покажись, если ты хочешь говорить со мной.

– Ты хорошая мусорщица. И голова у тебя светлая. Я давно за тобой наблюдаю. И мне сдается, что хорошо тебя изучила.

– А я тебя знать не знаю.

Над пустошью быстро летели облака, солнце то скрывалось, то вновь освещало землю. Все было спокойно. Никто не выдавал своего местонахождения. Где-то там прятался Чарли Х, желавший меня прикончить.

– Но можешь узнать. Можешь примкнуть ко мне.

– Примкнуть? К тебе? Ради чего?

– Ради чего-то большего, нежели все это.

Что – «это»? Небо, солнце или земля? Как будто мы были в силах оставить наш мир.

– И зачем бы мне?

– Может быть, потому, что я не похожа на Чарли Х? – ответила она, изрядно меня удивив. – Не дура и не сумасшедшая. Не живу одним днем. Напротив, пытаюсь здесь что-то построить. Создать коалицию, какую-то перспективу.

– Что тебе известно о Чарли Х?

– Только то, что он мертв. Я сама его убила. Лежит позади развалин на том холме.

Я испытала разом облегчение, недоверие и страх.

– Лжешь.

– Я полагала, он преследует тебя. Я полагала, он собирается подкрасться к тебе и забрать твою жизнь. Я также полагала, что мне бы не хотелось, чтобы это произошло сейчас.

– Лжешь.

– Можешь потом сама сходить и проверить. Всегда к твоим услугам, – непоколебимая уверенность тона заставила меня ей поверить, пусть и крайне неохотно.

– Чего ты хочешь?

– Найти способ победить Морда. Найти дорогу в будущее.

Наверное, Морокунье еще не доводилось слышать такого горького и издевательского смеха.

– Если бы ты была на это способна, тебя бы здесь не было.

– Рахиль, а тебе известно, что Компания творила мерзости куда худшие, чем Морд? Она вмешивалась в то, чего не должна была даже касаться? Что влияет теперь и на твою жизнь.

– Ходят толки, что ты тоже начала менять людей, и, говорят, без их согласия, – я сплюнула на землю.

– О нет! Я всегда спрашиваю согласия. – Морокунья рассмеялась. – Но ты, прежде чем рассуждать обо мне, можешь поинтересоваться мнением Вика. Вик хочет, чтобы все оставили его в покое. А я хочу изменить город. Вернуть все, что у нас было.

– Ты пытаешься воздействовать на Вика.

– У меня и так масса рычагов для воздействия на него.

Я подумала, что, вернее всего, это тоже ложь, но от ее твердого тона мне стало не по себе.

– Но их недостаточно для того, чтобы вынудить его приказать мне работать на тебя, я правильно понимаю?

– Видишь ли, Рахиль, быть прямым, как палка, иногда полезно. А бывает, подобная черта характера ведет прямиком на кладбище.

– Еще раз говорю тебе: убирайся.

– А то что? У тебя остался один жук, один паук и нет огнестрельного оружия. И ты понятия не имеешь, где я нахожусь.

Она возникла передо мной, но так, что я не смогла бы пырнуть ее ножом. Это было удивительно, как если бы передо мной появился тигр: редкое, нереальное, завораживающее зрелище.

Ее капюшон был низко опущен, но мой взгляд притягивала одежда, которая оказалась своего рода биотехом. У Морокуньи были густые темные волосы и бронзовая кожа, черты ее лица можно было бы назвать львиными или царственными, если бы не шрам, пересекавший правую щеку, цепляя верхнюю губу. Положа руку на сердце, Морокунья походила на меня куда больше, чем можно было вообразить, вплоть до блестящих глаз и фигуры. Разве что моя кожа была куда темнее, волосы – короче, и я никогда не вела себя так, будто родилась повелевать прочими.

Если бы Морд прямо сейчас спикировал с неба, чтобы сожрать ее, она бы и тогда сохранила самообладание, а может быть, даже нашла способ испортить ему аппетит.

– Теперь ты меня видишь, – сказала Морокунья. – И?

– В последний раз тебе говорю: проваливай, – не отступала я.

Она улыбнулась. От ее улыбки стало светло, как от солнца, невозможно было это отрицать. От нее так и веяло опасным чувством собственного достоинства.

– Ты – ценный товар, – произнесла Морокунья. – У тебя должно быть все: счастье, смелость и цель. Тебе не следует жить, будто крысе в норе. Но, кажется, мне так и не удалось тебя переубедить. Так что до поры я с тобой прощаюсь, Рахиль.

Капюшон поднялся над ее головой, словно живое существо, замерцал, растворяясь в воздухе, послышался легкий шелест – знак порывистого движения, с которым Морокунья исчезла. А я осталась стоять разинув рот. Похоже, ей повезло, и она нашла некий камуфляжный биотех, идеально растворявший ее в окружающем, что придавало маскировке масштабность и основательность, делая непохожей на примитивную тантамареску, кое-как вписанную в пейзаж.

Я не имела понятия, ушла ли она на самом деле. На вершине холма было пусто, если не считать меня саму, находящуюся в полной прострации. Следующие несколько дней мне то и дело мерещилось, что Морокунья рядом и следит за мной. Приходилось с великим трудом убеждать себя, что никого нет. Что она занялась другими вещами, другими планами, другими людьми. И хотя Морокунья мне не нравилась, из-за того, как она тогда смотрела на меня, в голове угнездилась неприятно-странная мысль: пусть я и не знаю ее, но она меня знает.

Я нашла Чарли Х там, где она указала. На его теле не видно было ни единой раны. Только ужас, застывший на мертвом лице, словно перед смертью он увидел другую ипостась Морокуньи. Ее истинную ипостась.

* * *

И вот, три года спустя дух Морокуньи проник в наше жилище, встряв между мной и Виком. Ее логово находилось далеко на западе, в руинах обсерватории, но она нашла способ повлиять на нас, потому что мы оказались слабы, наши припасы – ограничены, и Вик не видел иного выхода. На самом деле, она нашла путь в Балконные Утесы, поскольку всегда незримо там присутствовала.

Борн на потолке как-то притих, наши голоса зазвучали громче, а тон Вика сделался оборонительным.

– Мы не покинем Балконные Утесы, – объявила я.

И мы не покинем Борна. Я жутко устала и была вдрызг пьяна, но вот это понимала четко.

– Нам и не потребуется куда-то переезжать, – неуверенно сказал Вик. – Сюда придут другие люди, помогут нам все здесь укрепить. Мы же живем здесь совсем одни. Неужели ты думала, что так будет вечно?

– Но это длится уже довольно долго, Вик, – сказала я и сунула в рот еще одного гольяна, наверное, уже пятого. Мы оба вели себя так, словно наши запасы алкоголя были неограниченны.

– Нам просто повезло.

– Почему сейчас, Вик? Скажи, почему она просит этого именно сейчас?