Спецназ времени - Олег Таругин

Впрочем, обморок продлился недолго. Не прошло и минуты, как бывший старший научный сотрудник НАН Украины Владислав Николаевич Вощеникин поднял голову, несколько раз сморгнул и решительно поднялся на ноги, тут же, правда, схватившись за подлокотники кресла: разум донора еще не овладел в полной мере моторикой тела реципиента. Помотав головой, Владислав — или уже нет? — с трудом утвердился в вертикальном положении и сделал несколько пробных шагов. Новое, но теперь уже навсегда принадлежащее ему, и только ему, тело послушно слушалось команд новоприобретенного разума. Реципиента больше не существовало, разве что в допотопных бумажных документах, наверняка находящихся сейчас в кармане его пиджака. В краткий миг переноса психоматрицы зародилась новая жизнь, новое сознание. А старое? Какая разница? Кто о нем теперь вспомнит? Нет, он, конечно, сообщит семье о своем благополучном прибытии в Швейцарию, но кого это теперь волнует? Семья, близкие, друзья? У него их нет, никогда не было и, уж конечно, не будет. Он прибыл сюда, дабы свершить свой суд, привести в исполнение окончательный и не подлежащий обжалованию приговор. И он сделает это. Он раз и навсегда изменит историю. И не только историю. Он — и никто другой! А те, оставшиеся в будущем глупцы, пусть предпринимают свои наивные попытки что-либо изменить! Поверят в легенду сошедшего с ума беглеца, вознамерившегося любой ценой уничтожить «Хронос»? Очень хорошо. Не поверят? Да, собственно, тоже не страшно. Все равно изменить они уже ничего не смогут. Каналы заброса в прошлое им заблокированы, данные уничтожены, скопированные перед отправкой матрицы оперативные базы, о которых он якобы не знал, отредактированы в соответствии с его планом — пусть себе тужатся что-либо понять и изменить, пусть. В любом случае это уже ничем ему не грозит. В своей наивной попытке повелевать Временем человечество зашло слишком далеко — для себя, разумеется. А для них — наоборот, открыло недостижимые ранее горизонты проникновения. Открыло путь…

Кое о чем вспомнив, Вощеникин коротко выругался, схватил уже ставший ощутимо горячим диск и метнулся к санузлу, бросив его в душевую кабинку. Вовремя вспомнил, не хватало только пожар в кабинете устроить, что оказалось бы ненужным риском. Задвинув пластиковые дверцы, он прищурился, дожидаясь, пока внутри отполыхает бездымное пламя самоуничтожающегося носителя, и заглянул внутрь. Эмалированный металлический поддон прожгло насквозь, но испятнанный быстро застывающими брызгами расплавленного металла бетонный пол остановил пламя. Ну и ладно. Испорченное имущество обнаружат не раньше понедельника, когда кабинет откроет уборщица, но это его уже никоим образом не будет волновать.

Взглянув на наручные часы — насколько же все-таки местная цивилизация зависит от своей примитивной машинерии! — он решительно двинулся к выходу…

Украина, пригород Киева, 2010 год

— Ага, вот даже как, — в очередной раз вызвав непонимающий взгляд капитана, пробормотал Кольцов-Рогов (Никонов так и не определился, кто же он на самом деле) себе под нос. — Слушай, Вадик, притормози-ка. Поговорить надо.

Никонов послушно свернул на обочину, не обратив никакого внимания на запрещающий остановку знак — они уже пересекли городскую черту. Пискнув тормозами, автомашина замерла.

— Слушай, тут такое дело. Нам, очень может быть, придется нелегально пробираться аж в саму Швейцарию. Или не нам, а только мне, в зависимости от того, какое решение ты примешь.

— А… в чем, собственно, проблема?

— А в том, — взгляд майора (или… да какая разница, кто он там на самом деле!) полыхнул холодным пламенем, — что фактически меня больше не существует. Ни для нашей с тобой «конторы», ни для местной таможни с прочими погранцами. Понятно? Сейчас ты еще можешь уйти, опасности для меня в этом никакой, все равно твоему рассказу о переселении психоматрицы никто не поверит. В лучшем случае, после служебного расследования комиссуют по состоянию здоровья, в худшем начнут копать… ну и на здоровье, сам понимаешь, мне от этого уже ни холодно, ни жарко будет. Ну, вот как-то так примерно. Думай. Прямо сейчас, Вадик, думай.

— Я ж сказал, что верю тебе, — обиженно набычился Никонов. — Вместе так вместе. Да и о тебе я от ребят только самое хорошее слышал…

— Так, а вот тут — стоп, братишка! — отрезал майор. — Давай сразу определимся: «самое хорошее» ты слышал не обо мне, а о моем реципиенте. Которого больше, увы, не существует и, боюсь, никогда не будет существовать. Я — не он, понимаешь? И коль уж ты собираешься принять какое-то решение, запомни это раз и навсегда. Я — Виталий Рогов, нравится тебе это или нет, но это именно так. И если ты пойдешь со мной, ты пойдешь не со своим товарищем, майором спецназа ФСБ Кольцовым, а с боевым оператором первого ранга Роговым, который для тебя еще даже не родился. И подчиняться будешь именно ему, понятно? Ну, то есть мне. Время у нас пока имеется, так что можешь подумать. Если передумаешь, машину я, конечно, заберу, а ты на попутке доберешься. Единственно, о чем в этом случае попрошу — дай мне время до завтрашнего утра, а там поступай, как знаешь. Думай, короче, не тороплю, — Дмитрий-Виталий открыл дверцу и неуклюже, не привык еще к местной технике, выбрался из машины.

Облокотившись на запыленную крышу, операнг с искренним интересом принялся разглядывать проносящиеся мимо авто: задание заданием, а увидеть в реальности старые времена было более чем интересно. Увидеть, в смысле не глазами реципиента, как бывало обычно, а, так уж выходит, своими собственными глазами. Воздух ощутимо пах выхлопными газами, горячим асфальтом, машинным маслом, еще чем-то незнакомым, раздражающе-химическим, и Рогов неожиданно понял, отчего на привычной для него Земле столь строгие законы экологической безопасности. Да уж, если их предки ухитрились уже к началу двадцать первого века так загадить планету, то… А ведь есть еще и огромные районы, зараженные радиацией, и кладбища химических отходов, и… да мало ли что еще? Пожалуй, повернутые на экологии потомки правы. Дети иногда оказываются куда разумнее и дальновиднее родителей.

Еще и эти примитивные и не слишком эффективные двигатели внутреннего сгорания с просто ничтожным по меркам его времени КПД! То ли дело портативный химический реактор. И ведь элементарнейшая же конструкция, даже странно, что люди додумаются до него лишь в конце этого века. Вот если бы в этом времени им чуть-чуть помочь, слегка подтолкнуть, пустить будущую историю по более простому пути… Хотя, конечно, это уже будет прямое нарушение основополагающего пункта устава «Хроноса», того самого знаменитого «Принципа Глобального Невмешательства»… так, а ну-ка стоп, Рогов, главное не спугнуть какую-то мысль! Вот только какую? Нарушение принципа невмешательства? Глупости.

Одним своим появлением в прошлом ученый-ренегат его уже нарушил. Даже если оперангу и удастся относительно безболезненно ликвидировать угрозу, минимальные хроноизменения все равно останутся, и специалистам проекта придется их отследить и нивелировать перед тем, как его окончательно закроют. Тогда о чем он? Что за мысль его насторожила? Ага, вот оно: толчок к развитию истории. Кажется, даже термин такой был, «прогрессорство», что ли? В правильности выбора этого понятия Виталий уверен не был, как и в том, из чьего разума его позаимствовал, своего ли, реципиента ли, но суть понимал верно: ускорение исторического развития цивилизации с невысоким уровнем общественного или научного потенциала цивилизацией, стоящей на более высокой ступени развития. Так сказать, спрямление исторической дороги из прошлого в будущее в обход известных заранее трагических ошибок и тупиковых ответвлений. Примерно так.