Супружеский ошейник - Маргарита Южина

– Тогда я сама поеду! К ней! – уже собиралась Варя.

– Куда ты поедешь-то? – вздохнула Софья. – Тебе ж говорят, адреса нет.

– Даня пишет, что они пробивают номер машины… – проговорила Маша. – У «Каринки и Назара» есть какие-то подвязки.

– Каринка? – не могла вспомнить Варя.

– Эх, Варенька, – усмехнулась Таня Ланс. – «Каринку и Назара» надо помнить, это большой человек в пиаре. Вот когда повесишь на себя парочку пенсионеров, которых на пожизненное содержание брать надо, а потом «Каринка» пропиарит, да хозяин найдется.

– Смотрите, – прервала Маша. – Барракуда предлагает идти к Лошаковой с участковым и сразу же возбуждать уголовное дело.

– А куда идти-то? – не успокаивалась Варя. Она готова была нестись прямо сейчас.

– Да и участковый сейчас фиг отыщется, – покачала головой Таня.

– Вот! Анита нашла адрес! – воскликнула Маша. – Записываем!

Форумчане не знали, чем помочь. Но и оставлять это дело безнаказанным тоже не хотели. Надо было думать, как перекрыть кислород этой Лошаковой, но… но все предложения были только противозаконные, потому что законные уже совсем не действовали.

– Все! – поднялась Варя. – Вы можете сидеть, а я еду! Пока мы здесь рассусоливаем, Сенька там… Она его точно бьет! Потому что он не станет терпеть клетки. Он будет скулить. А она… она его бить станет. И пить… он голодный и пить хочет!

– Поедем! – стала собираться Таня Ланс. – Девочки, вы с нами?

– Конечно, – быстро выключила компьютер Маша.

– Куда ж мы денемся, с подводной-то лодки… – поправила очки Софья и стала надевать сапоги. – Маш, обещай потом меня довезти до дому, а то вечером пешком в другой конец города… ну не комильфо мне так гулять.

– Софья, да о чем разговор? – округлила глаза Маша.

– О стрижке, Маш, – толкнула подругу под локоть Таня. – Скажи, подстрижешь моего Элвина, тогда отвезу. Это, Машенька, шантаж называется. Очень нужная вещь.

Варя видела, девушки, как могут, отвлекают ее от грустных мыслей, но перед глазами так и стоял Сеня. Как он сегодня не хотел ее отпускать! А она, дурочка! Он даже зайкой сидел… Надо было обнять его рыжую головушку, прижать к себе… и послать этого Георгия на все тридцать три буквы! А она… Он же ее прямо лапами держал!

– Э, подруга! – одернула Варю Софья. – Что это еще за слякоть? У нас дел полный рот, не расслабляться.

Варя не помнила, как они добрались до нужного дома. Они ехали на двух машинах, Маша с Софьей впереди, а за ними Таня и Варя.

Остановились подальше от подъезда. Девушки еще рассуждали, какой подъезд, как вычислить, как зайти в подъезд, который, конечно же, на кодовом замке, а Варя только молила Бога, чтобы эта тварь в человеческом обличье ничего плохого еще не успела сделать с ее Сенечкой.

Пока думали, дверь отворилась, и вышел подвыпивший мужичок.

– Ух ты! – несказанно обрадовался мужичок. – Эт скоко девок! Все ко мне?

– Ти-ха, дя-дя! – четко отчеканила Таня и втолкнула подруг в двери.

– А вы… кудай-то? – вдруг проявил бдительность житель подъезда.

– Здра-асть, – громко шепнула ему Таня, – сам же говорил – к тебе!

– Тык… я-то вот он…весь…

Они уже не слушали пьяненького мужичка, стараясь не шуметь, неслись к квартире Лошаковой.

Возле двери остановились. Железная дверь. Сорванный звонок.

– Чтобы собаки не лаяли… сволочь, – скрипнула зубами Софья.

Варя постучала. За дверью послышался скулеж, тявканье и звуки ударов.

– Дрянь! – от злости кинулась на дверь Варя и принялась долбить ее кулаками.

– Открывайте! – грозно рыкнула Таня. – Сейчас все разнесем! Всех соседей перебудим!

Это, видимо, испугало, потому что дверь открылась. Перед подругами стояла женщина, весьма неопрятная на вид, с очень неприятным лицом, с кукишем из грязных волос на макушке.

– Отдай собаку, жаба! – ринулась на нее Варя.

– Да пошла ты. Пошла вон, говорю, – не испугалась хозяйка и постаралась захлопнуть дверь. Но не тут-то было, Софья резко рванула руку на себя. Дверь распахнулась, однако… войти было невозможно. Теперь возле орущей хозяйки стоял мужик, в изрядном подпитии, с осоловелым взглядом, поигрывая молотком в руках.

– Пусти их, я им бошки расколочу! – дико заорал он. – Пусти!

И он бы расколотил. Совершенно точно расколотил бы. Именно с такими глазами и убивают. Варька на минутку представила, что вот это убожище с молотком на ее Сеню.

– А-а-а! – заверещала она так, как не кричала никогда в жизни. – Щщас тут всех на уши поставлю! Вызывайте милицию!!! Убива-а-а-ают!

Хозяйка оторопела. Такого она не ожидала.

– Не орать! Цыть, дура! Щас зайдешь. Пущу, но только тебя одну, ясно? Дети у меня спят, – рявкнула она. – А вы тут стойте! – повернулась она к остальным. А то вапче никого не пущу!

– Да мы тебе тут такой карнавал устроим! – начала было Таня, однако Маша ее остановила.

– Тихо, Тань… Иди, Варя, и помни, мы тут.

Варю впустили в прихожую. В квартире стояла страшная вонь.

– Сеня, Сеня! – позвала Варя.

Собаки залаяли, но Сеня не отозвался. В прихожей одна на другой стояли несколько клеток, в которых сидели собаки. Вот красавец дог скрючился в маленькой клетке, он стоял на полусогнутых, выпрямиться не мог. А еще какие-то маленькие собачки… и еще вон породистые… рядом с клетками – лыжная палка. Ясно… это для успокоения… Бедные собаки…

– Ты в музее, что ли?! – рявкнула на Варю Лошакова. – Где твой пес? Забирай на хрен!

– Где мой пес?! – уставилась на нее Варя. – Голден… Золотистый ретривер… Где он? Куда ты его дела? Сегодня тебе его мужик продал. Где он?

– А ну пошла отсель! – выскочила из комнаты пьяная бабка, размахивая какой-то железякой. – Угроблю на хрен, все одно ничо мне не будет!

В одной из комнат друг к другу жались еще маленькие дети. Двое. Надо же, в этом кошмаре еще и дети живут!

– Дай-ка я! – рвался мужик. – Дай вдарю!!

Варя не помнила, как вылетела из квартиры. Сени там не было.

Они ехали домой и молчали. Говорить было не о чем. И все же… камера четко показывала, что Георгий продал Сеню этой Лошаковой. А в ее квартире его не было.

– Может, она его уже успела продать, а? – повернулась к Варе Таня. – Варь, слышь чего… Сене, наверное, повезло, его купили очень хорошие люди. Правда.

Варька только хлюпала носом и старалась не реветь в голос. И никак не могла себя простить – ну почему? Как она могла доверить Сеню чужому человеку?

Уже совсем поздно разъехались по домам.