Нейромант - Уильям Гибсон

Молли вытянула правую руку, и в дымном воздухе блеснули лезвия.

Второй Основатель откинул назад голову и засмеялся.

— Скоро грядут Дни Последние. Голоса. Голоса, вопиющие в пустыне, предрекающие падение Вавилона…

— Голоса. — Основатель из Лос–Анджелеса посмотрел на Кейса. — Мы сканируем множество частот. Мы все время слушаем. И вот из вавилонского этого столпотворения доносится голос, который обращается к ним. Он сыграл нам потрясный даб.

— Называется Уинтер Мьют, — подсказал второй старик, разделив одно имя на два.

По рукам Кейса побежали мурашки.

— К нам воззвал Мьют, — продолжил первый Основатель. — Мьют сказал, что мы должны вам помочь.

— Когда это было? — спросил Кейс.

— За тридцать часов до вашего прибытия в Сион.

— Вы слышали этот голос раньше?

— Нет, — ответил старик из Лос–Анджелеса, — и мы не уверены в его истинности. В Дни Последние следует ожидать ложных пророков…

— Послушайте, — взметнулся Кейс, — к вам обращался ИскИн, понимаете? Искусственный интеллект. А эта музыка — он просто перекачал мелодии из ваших же банков, а потом намешал из них окрошку в вашем вкусе и…

— Вавилон, — перебил его Основатель, — порождает сонмища дьяволов, мы это знаем. Имя им — легион.

— Так как ты назвал меня, старик? — переспросила Молли.

— Танцующая Бритва. Ты обрушишь кару на Вавилон, сестра, и поразишь его черное от греха сердце…

— А что сказал голос? — поинтересовался Кейс.

— Что мы должны вам помочь, — сказал другой старец, — и что вы послужите орудием Дней Последних, — На сморщенном, как печеное яблоко, лице появилась озабоченность. — Мы должны послать с вами Мэлкома, на его буксировщике «Гарвей», в вавилонскую гавань Фрисайд. Мы так и сделаем.

— Мэлком — крутой парень, — добавил второй старик, — и праведный пилот.

— Но мы решили дослать заодно Аэрола на «Вавилонском рокере», чтобы присмотрел за «Гарвеем».

В размалеванной всеми цветами радуги сфере повисло напряженное молчание.

— Вот как? — удивился Кейс. — Так вы что, тоже работаете на Армитиджа?

— Нет, мы только сдаем вам помещение, — сказал лос–анджелесский Основатель. — Мы не подчиняемся законам Вавилона. Наш закон — Слово Джа. Хотя в этот раз, возможно, мы и ошибаемся.

— Семь раз отмерь, один отрежь, — негромко добавил второй.

— Ладно, Кейс, пошли, — сказала Молли, — пока босс нас не хватился.

— Мэлком вас проводит. Джа вас любит, сестра.

Буксировщик «Маркус Гарвей», стальной барабан девяти метров длиной и двух метров в диаметре, содрогнулся — Мэлком врубил маршевый двигатель. Затянутый в эластичную противоперегрузочную подвеску, Кейс разглядывал сквозь скополаминовый туман мускулистую спину сионита. Он принял эту отраву, чтобы хоть немного приглушить СКА, но ни один из стимуляторов, заложенных в таблетку производителем для противодействия скополамину, не действовал на его излеченный организм.

— За сколько мы доберемся до Фрисайда? — поинтересовалась Молли, висевшая в такой же сетке рядом с пилотским модулем.

— Теперь недолго, это точно.

— Слушайте, парни, а часы для вас существуют?

— Время, сестра, наступает вовремя, ты меня понимаешь? Ужас, — Мэлком тряхнул своими косичками, — правит, и мы, сестра, приедем во Фрисайд, когда мы приедем…

— Кейс, — сказала Молли, — у тебя вышло что–нибудь насчет контакта с нашим приятелем из Берна? Ты же все это время сидел с декой и шевелил губами.

— С приятелем, — кивнул Кейс, — ну да, с приятелем. Нет. Не удалось. Но, когда мы уезжали из Стамбула, со мной случилась странная история.

Кейс рассказал ей о таксофонах в «Хилтоне».

— Господи, — мучительно скривилась Молли. — Это ж какой был шанс. Почему ты повесил трубку?

— Да это мог быть кто угодно, — соврал Кейс. — Электронный голос… Я и не знал…

Он пожал плечами.

— А может — просто струсил?

Кейс снова пожал плечами.

— Свяжись с ним сейчас.

— Что?

— Сейчас. Ну хотя бы поговори об этом с Флэтлайном.

— У меня котелок не варит, — отнекивался Кейс, но все же полез за дерматродами. Дека и «Хосака» стояли позади модуля пилота, рядом с монитором высокого разрешения фирмы «Крей». Он отрегулировал контакты. «Маркус Гарвей» был состряпан на основе огромного допотопного русского воздухоочистителя — прямоугольной хреновины, разукрашенной Растафарианской символикой, Львами Сиона и Лайнерами Черной Звезды — красные, зеленые и желтые картинки поверх каких–то старых надписей, выполненных на кириллице. Кто–то покрыл все навигационное оборудование Мэлкома слоем ядовито–розовой краски, забрызгав при этом приборы и экраны — и пришлось отскребать бритвой. С прокладок носового шлюза свисала бахрома из не совсем еще затвердевших полос и капель прозрачной герметизирующей замазки, лохмы эти колыхались, напоминая плохую имитацию водорослей. Кейс посмотрел из–за плеча Мэлкома на центральный экран с маршрутной схемой; путь, проделанный «Гарвеем», изображался цепочкой красных точек, а Фрисайд — зеленым кругом, разделенным на сегменты. Загорелась новая красная точка.

Он щелкнул тумблером деки.

— Дикси?

— Да.

— Ты пробовал когда–нибудь взломать ИскИн?

— Конечно. И выпал в плоскую линию. В первый раз. Я развлекался, залез очень высоко, в коммерческий сектор Рио. Большой бизнес, транснациональные корпорации, правительство Бразилии — все в огнях, что твоя Рождественская елка. Просто резвился, и ничего более. А затем я начал ковырять этот куб — тремя, наверное, уровнями выше. Врубился и сделал заход.

— На что он был похож?

— Просто белый куб.

— А как ты понял, что это — ИскИн?

— Как понял? Господи! Да там был самый плотный лед, какой я только видел. Так что же это еще могло быть? У тамошних военных ничего и похожего не было. На всякий случай я вышел из киберпространства и приказал компьютеру проверить, что это за куб.

— Ну и как?

— Он оказался в Реестре Тьюринга. ИскИн. А владельцы «железа» — машины, которая стоит в Рио — какие–то лягушатники.

Кейс задумчиво пожевал нижнюю губу и устремил взгляд в раскинувшуюся за террасами Ядерной Комиссии Восточного Побережья нейроэлектронную бесконечность матрицы.

— Тессье–Эшпул — так, что ли?

— Да, Тессье.

— И ты опять туда полез?

— Ну да. Я совсем спсихел. Дай–ка, думаю, взломаю я этот лед. Углубился в первый слой и — пишите письма. Мой ученик унюхал горелую кожу и сдернул с меня дерматроды. Блядская штука, этот лед.