Главный бой. Рейд разведчиков-мотоциклистов - Максим Бузин

Для того чтобы в самом начале операции с первых же минут предстоящей артиллерийской подготовки ошеломить фашистских оккупантов, помимо множества штатных и приданных советским частям в качестве усиления орудий и минометов, к передовой в условиях глубочайшей секретности перебросили тридцать дивизионов установок реактивного залпового огня. По расчетам нашего командования, залпы всех реактивных систем должны были плотно накрыть позиции гитлеровцев и подавить вражеские опорные пункты на общей площади более четырехсот гектаров. И когда утром четвертого августа огненный смерч обрушился на немецкие укрепления, стало понятно, что эти прогнозы полностью оправдались. Бросившиеся в атаку после завершения артиллерийской подготовки советские танки и пехота как нож сквозь масло прошли через оборону противника, не встретив практически никакого сопротивления.

Первоначальному успеху наших войск способствовала и резко изменившаяся погода. Дожди в день начала наступления наконец-то прекратились, грунтовые дороги и земля вследствие высоких летних температур стремительно подсыхали, соответственно боевая техника получила гораздо большую свободу передвижения, чем ранее. А установившаяся низкая облачность сковывала действия пилотов люфтваффе, не давая им возможности подняться в воздух для нанесения бомбовых ударов по атакующим подразделениям Красной Армии. В итоге к исходу следующих суток советские части преодолели вражескую оборону на глубину более двадцати пяти километров, полностью разгромив противостоящую им пехотную дивизию гитлеровцев.

Немецкое командование, однако, недолго пребывало в замешательстве и растерянности. Уже через два дня в район прорыва форсированным маршем были переброшены три полностью укомплектованные танковые дивизии вермахта. В разведывательном батальоне одной из них проходил службу унтер-офицер Артур Нотбек…

* * *

— Нам известно, что советские танки движутся к реке с целью захвата стратегически важного автомобильного моста, являющегося единственно возможной переправой, но где они конкретно, мы не знаем! Авиация тоже не может помочь в сборе данных из-за нелетной погоды! — командир батальона майор Ридмерц расхаживал перед строем, сложив руки за спиной и важно задрав кверху подбородок, отчего крючковатый нос офицера сильно смахивал на клюв, а сам он походил на рассерженного надменного индюка. — Поэтому приказываю взводу обер-лейтенанта Прольтера из мотоциклетной роты осуществить разведку местности на противоположном берегу! Из первой роты в помощь мотоциклистам передаются четыре бронетранспортера «Ганомаг» под командованием лейтенанта Берхоппа. Общее руководство группой возлагаю на обер-лейтенанта Прольтера. Задача разведки — установить численность и точное месторасположение наступающих русских частей и передать по рации их координаты, чтобы наша артиллерия могла нанести массированный удар по неприятелю! Остальные подразделения, возглавляемые лично мной, выдвигаются к мосту, где оборудуют свои позиции. Вскоре подтянутся наши танки, и тогда мы покажем большевикам всю мощь непобедимого вермахта!

— Уже показали зимою под Москвой, чуть все там не остались, — прошептал обер-лейтенант Прольтер, практически не разжимая губ и глядя прямо перед собой.

Прольтер сказал фразу очень тихо, и никто не смог разобрать произнесенных командиром взвода слов, за исключением унтер-офицера Нотбека, стоявшего рядом с ним. Но молодой человек сделал вид, что ничего не слышал. Он уважал обер-лейтенанта за смелость, прямоту и справедливое отношение к подчиненным и не собирался на него «стучать». К тому же Артур в глубине души и сам был полностью согласен с крамольной репликой, вырвавшейся у его непосредственного командира.

Впрочем, Ридмерц, несмотря на свой заносчивый вид, был наблюдательным человеком и самостоятельно обратил внимание на шевелящиеся губы Прольтера, интуитивно почувствовав некий подвох. Резко остановившись, майор повернулся в сторону обер-лейтенанта и внимательно посмотрел ему в глаза:

— Хотите что-то добавить, Прольтер, или вам не ясен приказ?

— Никак нет, господин майор! — вытянулся в струнку обер-лейтенант. — Мне все понятно! Разрешите выполнять?

— Приступайте, — Ридмерц начальственно кивнул шишковатой головой, отчего фуражка переместилась на макушку, обнажая плоский лоб и блестящий лысый череп командира разведывательного батальона. — И еще, Прольтер, чуть не забыл! Обязательно вступите с русскими в бой! Тогда они подумают, что столкнулись с авангардом наших наступающих частей, и за вами следуют основные силы! Возможно, это их немного притормозит!

— Слушаюсь, господин майор! — на лице обер-лейтенанта не дрогнул ни один мускул.

Хотя Прольтер отлично понимал, что в случае открытого боестолкновения с танковыми подразделениями Красной Армии шансы вернуться из рейда живыми у его подчиненных, да и у него тоже, практически сводились к нулю!..

* * *

…В теплом воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка, и свинцовые тучи мрачной густой пеленой застыли над ярко-зеленой равниной. Несмотря на отсутствие солнечных лучей, мириады стрекочущих в высокой траве кузнечиков ни на секунду не умолкали. И колонна советской бронетехники, движущаяся по извилистой грунтовке, рассекающей поле на две части, казалось, абсолютно не мешала своеобразному концерту, устроенному «жизнерадостными» насекомыми! Их многоголосую «трель» полностью не могли заглушить ни лязг танковых гусениц, ни визг мотоциклетных тормозов, ни скрипы деталей подвески колесных бронеавтомобилей. Даже сквозь громкий шум десятков работающих карбюраторных и дизельных моторов, попутно наполнявших атмосферу клубами сизого и черного дыма, ушей красноармейцев, расположившихся на броне и на сидениях мотоциклов, нет-нет да и достигали неповторимые звуки, издаваемые этими маленькими зелеными прыгунами-виртуозами!

Правда, лейтенант Буренков, устроившийся за пулеметом в коляске «М-72», вместе с еще тремя мотоциклами головного дозора, опережавшего остальную колонну метров на двести, размышлял совсем не о чудесах и прелестях окружающей природы. Окидывая цепким взглядом местность, Сергей одновременно думал о том, какая все-таки странная штука жизнь.

Еще недавно он был обычным калужским пареньком, ходил в школу, играл в футбол, гонял на велосипеде, покуривал украдкой, прячась от родителей. Затем выучился на водителя и стал работать шофером на хлебозаводе. Все ему там нравилось — сплоченный коллектив, отзывчивое начальство, приличная зарплата. И навсегда запомнившийся сказочный аромат свежеиспеченного хлеба, который он чувствовал и сейчас! Хорошее было время, а главное, мирное!

А потом началась война, и все моментально изменилось. Повестка, военкомат, трехмесячные лейтенантские курсы и на фронт, в самое пекло. Там кровь, страдания и смерть, постоянно ошивающаяся где-то рядом…

Лоб Сергея прорезала глубокая морщина, к горлу подступил неприятный комок. Перед глазами стремительно пронеслись лица погибших товарищей, изуродованные и обгоревшие до неузнаваемости человеческие останки.

«Э, брат, так не пойдет, — подумал он, — гони депрессию прочь, а то свихнешься, на хрен!»

Лейтенант достал папиросу и закурил, всматриваясь вперед, туда, где бескрайние поля отступали, и начинался прорезаемый извилистыми оврагами и перелесками холмистый пейзаж. Он мысленно представил в голове карту, прикидывая, сколько еще осталось «пилить» до моста через реку, который в целости и сохранности предстояло захватить сводному отряду разведчиков и танкистов. По расчетам, выходило, что километров одиннадцать-двенадцать, не меньше. Значит, можно было курить не торопясь.