Трофейная ведьма - Лана Ежова

— Не долго тебе осталось править! — прокричала в отчаянии. — Скоро все узнают, какая ты на самом деле!

В тот же миг я снова потеряла сознание. Я будто выключилась… Или меня выключили?

И открыла глаза, чтобы услышать сквозь туман:

— Вероника Воронова из дома Вороновых, ведьма Темных Вод, вот твоя преемница.

Белое лицо испуганной Жанны плыло, то пропадая, то вновь появляясь.

— Ты готова передать ей сокровенные знания Вороновых? — требовательно спросил женский голос. Кто говорил, я вспомнить не могла — имя ускользало из памяти, как ни старалась его поймать.

— Вероника Воронова из дома Вороновых, ты готова передать сокровенные знания Вороновых? — настойчиво повторил голос неизвестной.

Раздвоившись, я не знала, чего хотела в тот миг больше: отказаться или согласиться.

— Я…

Грохот не дал мне договорить.

С трудом приподняв тяжелую, словно каменная глыба, голову, рассмотрела происходящее. В зал ритуалов ворвались ведьмаки. Кто именно, не знаю — мой взгляд сразу прикипел к широкоплечей фигуре Германа.

Высокий, быстрый. Обтягивающие серые джинсы и черная майка подчеркивали совершенное тело охотника — рельефное и сильное. Тело, тренированное убивать одержимых и демонов.

Герман излучал уверенность и силу. Как будто имел право врываться в пещеру посреди ритуала. Как будто был главнее Верховной.

Никогда еще почтительного сына Стеллы я не видела таким. Злым и непоколебимым.

— Мама, остановись! — приказал он той, которую слушал всегда беспрекословно. — Ты не имеешь на это права!

— Уйди, сын! Это ты не вправе мешать ритуалу, — прозвучал где-то далеко стылый голос Стеллы.

Теперь я узнала ее… Хотя мгновение назад готова была подчиниться страшному приказу, считая его жизненной необходимостью.

— Ты убиваешь Нику, мама!

— Я спасаю целый род от ведьмы-слабачки.

— Так нельзя! Это бесчеловечно!

— А мы и не простые люди, Герман! — горячо возразила Волкова. — Я действую согласно древнему закону. Слабой не место во главе дома!

Слова кружили в моей голове, таяли и снова возникали. Я будто видела звуки, окрашенные багровым, и чувствовала, как голоса ранят мое тело.

Угарный бред. Чем же опоила меня Стелла?..

Я на миг уцепилась за разумную мысль, чтобы вскоре снова упасть в темноту, полную боли и сожаления.

Да, я слабая, никчемная ведьма… Я не уберегла подругу, друзей. Моя мать погибла из-за меня. Она поссорилась со Стеллой, потребовав невозможное — отпустить меня из общины. Меня, последнюю молодую ведьму Вороновых…

— Что ты делаешь?! — забеспокоилась внезапно моя мучительница. — Герман, нет!

К моим заледеневшим лодыжкам прикоснулись горячие ладони. Быстро погладив, словно согревая, они исчезли. И вскоре туго затянутые путы перестали таковыми быть — их перерезали ножом. Затем освободили мои онемевшие руки.

И я застонала от боли — возвращалась чувствительность к передавленным конечностям.

— Герман, отойди! — кричала Волкова. — Я запрещаю тебе помогать ей!

— Не мешай, мама!

Герман быстро растирал мои предплечья, разгоняя неприятные ощущения.

— Так нельзя!

— Нельзя так, как делаешь ты, мама!

Волковы впервые ссорились на моей памяти. А мне было все равно. Я снова уплыла в благодатную тьму.

Боль отступила. Я не ощущала свое тело. Во мне больше не было костей. Я чувствовала себя растекшимся на солнце пластилином. Как пошевелиться, когда нет костей?..

Сквозь темноту, залитую алым, алым точно кровь… пробился отчаянный голос:

— Ника, вернись!

Меня встряхнули. И я самостоятельно пошевелила рукой. Чудеса… у меня выросли кости вновь?

— Ника! Ты согласна стать моей?

Бледный Герман закрыл собой обзор. Какие четкие у него черты… Мужественное лицо с высокими скулами. Массивный подбородок и крупный нос с горбинкой. Крепко стиснутые губы и темные с блеском стали глаза. И почему я не влюбилась в этого мужчину?.. Такого сурового и серьезного. Истинного охотника на одержимых.

Герман пришел за мной, чтобы спасти. Я была нужна ему по-настоящему. Единственный из всех жителей Темных Вод, который озаботился моей судьбой.

— Ника, слышишь меня?! Я имею право защищать только свою женщину, не постороннюю… Ты согласна стать моей?

Я знала, что нужно соглашаться. Потому что хотела жить. А еще он притягивал меня, будоража душу. Я чувствовала, что могу ему верить, что не предаст и защитит.

— Да, я буду твоей…

Издав вздох облегчения, Герман поцеловал меня в висок и крепко-крепко прижал к своему стальному и теплому телу.

— С дороги, мама! Ника — моя.

Я вцепилась в его майку, грубо комкая ткань. И он — мой, мой защитник и опора.

Отстраненно слышала, как нам пытались помешать.

Проклятия Стеллы… Угрозы… Вспышки ярче солнца…

Когда вышли из пещеры под церковью на поверхность, я окончательно уснула.

Чтобы я была покладистой во время ритуала, Волкова опоила меня галлюциногенами и успокоительными травами в таких объемах, что, даже если бы в ритуале использовали книгу, я все равно гарантированно не выжила бы. Но явился Герман и не только не позволил передать знания Жанне, но и отвез меня в медцентр. Получается, тогда он спас меня дважды: от ритуала и от убийственного зелья своей матери.

Позже я узнала, чего ему это стоило.

Герман осмелился на бунт. Заявил, что уйдет в другую общину вместе с друзьями, пятью молодыми охотниками, если меня не отдадут ему добровольно. Отобьет меня — и уйдет. Это было беспрецедентное противостояние главному охотнику Темных Вод. Не знаю, как бы разрешилась ситуация, если бы им не был отец Германа. Неудивительно, что он принял условия сына. Вот только тот на этом не остановился — выбил себе дополнительные: потребовал дать шанс его безумному плану по выслеживанию одержимых, используя для этого рок-группу «Ловчий». Она существовала уже несколько лет, но считалась блажью, а в итоге оказалась новаторством молодого охотника, которое бросились повторять в других общинах.

Неудавшийся ритуал повлиял и на судьбу Жанны. Испугавшись жестокости Стеллы, которая готова была причинить боль и ей, она поспешила перейти в дом Волковых, чтобы свекровь больше не смогла впутывать в свои дела…

А я, очнувшись через сутки в медцентре, увидела Стеллу, терпеливо ждущую моего пробуждения на соседней кровати. Я так испугалась, что, если бы не общая слабость, спрыгнула бы на пол и побежала прочь.

В диком страхе осмотревшись, увидела Германа. Устроившись рядом с постелью на полу, он волком смотрел на мать, оберегая мой покой от всего мира.