Портрет кавалера в голубом камзоле - Наталья Солнцева

– Наримова следила за соперницей?

– Возможно… или ей крупно повезло: случайно заметила Полину с другим. Какая разница? Главное – она сфотографировала парочку в интимный момент.

– Но они же не сексом занимаются…

– Они целуются. И далеко не по-дружески. По-моему, ты выгораживаешь Жемчужную. Нет?

Глория перебирала снимки и почти физически ощущала сквозящую в них фальшь. Кто-то из этих двоих, запечатленных беспристрастным фотообъективом, не разделял чувств другого. Здесь присутствовала плотская страсть, принуждение или расчет… что угодно, кроме любви. Но откровенный характер поцелуя не оставлял иллюзий, – о дружбе речь не идет.

– Ты узнаешь мужчину? – спросила она. – Кто-то из театралов? Фанат камерного пения? Поклонник шекспировской драмы?

– Я в этих кругах не вращаюсь. Могу сказать одно: в театре Зубова я его не видел. Но зацепка все-таки есть.

В кадр попали номера машины. Я уже попросил приятеля из ГИБДД пробить по их базе. Думаю, в ближайшее время мы будем знать, с кем погибшая изменяла Зубову…

* * *

Москва.

В клинике, где работала Шанкина, все было устроено по высшему разряду, – стильный интерьер, улыбчивый вежливый персонал, просторные холлы с мягкой мебелью и пальмами в больших горшках, комфортабельные кабинеты.

Лавров остановился перед дверью, на которой блестела белым металлом табличка З. М. Шанкина, вздохнул и толкнул дверь.

– Здравствуйте, Зоя Михайловна, это я вам звонил.

– Вы по поводу жены?

Из-за стола навстречу ему поднялась дама лет тридцати пяти с красивыми, но злыми чертами лица. Все остальное было упрятано под зеленый врачебный халат и шапочку.

Часть кабинета, где докторша осматривала пациенток, отделяли японские ширмы – цветущая сакура по красному фону. В клинике старались создать непринужденную обстановку, мало напоминающую лечебное учреждение.

– В некотором роде… – сказал Лавров, без приглашения присаживаясь на стул.

Брови Шанкиной дрогнули, она тоже села и машинально поправила выбившийся из-под шапочки рыжий локон.

– Давайте сразу к делу. Вы принесли ее карточку, анализы?

– Разумеется.

Лавров достал из портфеля большую фотографию Полины Жемчужной и протянул докторше:

– Она уже лечилась у вас. Помните?

Шанкиной не удалось скрыть минутной растерянности. Она взяла паузу, собралась с духом и кивнула:

– Да, кажется… припоминаю…

Дверь кабинета открылась, и заглянула медсестра.

– Я вам нужна, Зоя Михайловна?

– Нет, спасибо! – с излишней поспешностью отказалась докторша. – Идите, обедайте.

Это было хорошим знаком. Шанкина явно не желает, чтобы при их беседе присутствовали посторонние.

– Так-то лучше, – заговорщически подмигнул ей Лавров, давая понять, что подоплека этой скрытности ему известна.

Докторша вспыхнула и опустила глаза.

– Я веду расследование…

Она молчала, ожидая продолжения. Ее яркий макияж выдавал желание нравиться, а халат обтягивал высокую грудь, подчеркивая соблазнительные формы. Лавров выяснил, что она не замужем. И у нее нет постоянного мужчины… во всяком случае, в клинике об этом ни слухом ни духом. Личная жизнь Зои Михайловны, если таковая существует, – за семью печатями. Шанкина не из тех, кто выносит сердечные драмы на всеобщее обсуждение.

– …выясняю обстоятельства смерти вашей подруги, – закончил он заготовленную фразу.

– У меня нет подруг.

– Тогда, очевидно, актриса Жемчужная была вашей приятельницей.

– Она обращалась ко мне за медицинской помощью.

– Какого рода помощь вы ей оказывали?

– Это врачебная тайна.

Докторша выпрямилась и осмелилась посмотреть в лицо неприятному посетителю.

– Речь идет об убийстве!

Она дрогнула, но продолжала держать марку. В тишине кабинета было слышно, как тикают настенные часы и невнятно переговариваются в коридоре две женщины. Их каблуки гулко цокали в пустом пространстве. Наплыва пациентов в клинике не наблюдалось из-за высоких цен на услуги.

– Как?.. Разве…

– Вот именно, – многозначительно произнес Лавров. – Есть мнение, что госпожу Жемчужную убили. Если откроются новые факты, дело будет отправлено на доследование.

Шанкина бросила панический взгляд на графин с водой. У нее пересохло в горле, но налить себе воды она не решилась. Очевидно, полагая, что тем самым вызовет подозрения.

– А… вы… кто? – выдавила она.

– Частный детектив. Меня наняли для прояснения некоторых… щекотливых моментов. Видите ли, погибшую шантажировали. Это могло стать мотивом для убийства. Жертва не пожелала платить, и вымогатель разделался с ней. Полагаю, Жемчужная пригрозила преступнику разоблачением… и тот заставил ее замолчать.

Зоя Михайловна так испугалась, что не попросила «детектива» предъявить документ, подтверждающий его полномочия.

– Но… почему вы… пришли ко мне?

– Потерпевшая доверяла вам свои женские тайны…

– При чем тут… это?

– У Жемчужной были проблемы со здоровьем? – наседал Лавров.

– Я не имею права говорить об этом.

– Ваша пациентка мертва. Врачебная этика в данном случае неуместна. Будете упорствовать, я передам сведения, которыми располагаю, в прокуратуру. Там с вами церемониться не станут. Боюсь, в лучшем случае вам придется искать другое место работы! А в худшем…

Шанкина побледнела. Уголки ее накрашенных губ опустились.

– Полина… госпожа Кучкова, – поправилась она. – Серьезными заболеваниями не страдала. Обращалась по поводу аборта. Все прошло благополучно, без осложнений. Во всяком случае, с ее стороны претензий не было.

«Кучкова, – отметил про себя Лавров. – Точно. Это же настоящая фамилия покойной. Псевдоним так прирос к ней, что воспринимается более органично, чем родная фамилия. Полина Кучкова звучит куда прозаичнее, чем Полина Жемчужная…»

– Почему она не хотела оставлять ребенка? – спросил он. – Учитывая возраст, могла бы и родить. После тридцати, насколько мне известно, и беременность, и роды протекают тяжелее.

– Не обязательно…

Шанкина колебалась, говорить правду или нет. Отказываясь сотрудничать, она рисковала вызвать к себе недоверие и более пристальный интерес. К тому же неизвестно, на какие сведения намекает посетитель.

– Вы не советовали Кучковой рожать? Или она сама решила прервать беременность?

– Понимаете… бывает, что женщина вполне здорова, но… является носителем наследственной патологии. На генетическом уровне. Кучкова сообщила мне, что в их семье рождались дети с синдромом Дауна. Я предложила ей сдать специальный анализ. Результат оказался неутешительным. Вот и все…