Кукурузный мёд (сборник) - Владимир Лорченков

– Я… позвольте… я-с… Лоринков-с, – сказал Лоринков.

– А!!! – сказали по громкой связи.

– Кули же ты сразу не сказал, братан, – сказал голос.

– Извини, ошибочка вышла, – сказал голос.

– Добро пожаловать домой в солнечную Молдавию! – сказал голос.

– Великий блудный сын Молдавии возвращается на Родину! – сказал голос.

Двери распахнулись…

Семью ослепили вспышки камер сотен журналистов.

* * *

…в Молдавии Лоринков отъелся и как-то очень быстро забыл голод, холод и унижения, перенесенные семьей в Лондоне. Он стал вальяжным, очень уверенным в себе и написал два порно-романа. Государственное издательство «Кишинев артистикэ» издало их тиражом два миллиона. Лоринков принципиально не ходил пешком, получил миллионные гонорары за пустяковые эссе, и заказал браконьерам последнего живого бобра Молдавии на воротник для шубы. Власти страны смотрели на это сквозь пальцы. Синему Графу позволялись любые причуды, лишь бы он жил в Молдавии, доказывая, что новый строй страны признали самые ее великие люди.

Лоринков безобразничал, и не было той глубины морального падения, которой бы он не постиг. Он участвовал в процессах над врагами новой Молдавии и давал свидетельские показания против невиновных. Он завлекал в страну «бывших» и спокойно подписывался под петициями с призывами расстреливать как можно больше «бывших». От него ушла жена. Он приветствовал декрестьянизацию Молдавии и воспел действия властей, изгонявших пахарей из сел в гастарбайтеры. Он отказался пожертвовать часть Государственной премии на сирот, покинутых родителями-гастарбайтерами, потому что нагло утверждал, что таких детей в стране нет. Дети Лоринкова одевались в шелка и ели на серебре. Он написал омерзительный сценарий омерзительного мультфильма про семью цыган, которая путешествует по Молдавии на говорящей Кибитке с индюком-трансвеститом Жожо, и сам себе выписал за это Государственную премию в области детской литературы. Он клеймил позором инакомыслящих, и многие из них попали в воспитательный концлагерь.

В 2018 году Лоринков получил Нобелевскую премию по литературе.

Это полностью легитимизировало новую Молдавскую республику в глазах интеллектуальной части мирового сообщества. Страну признали даже те, кто не желали делать этого до сих пор – Монако и острова Франца-Иосифа.

Лоринков после поездки в Стокгольм пил три недели, и, вылакав двенадцать литров сухого белого, уснул в парке прямо на земле. Проснувшись, он почувствовал сильную боль в груди. Лучшие врачи страны лечили его несколько месяцев, но все было напрасно… К тому же, врач, подосланный к Лоринкову комитетом безопасности Молдавии, подсыпал писателю в лекарства яда. Так что Лоринков умер, а его врача после расстреляли на громком судебном процессе. Государство объявило годичный траур в память своего великого сына, по всей стране висели портреты Лоринкова с траурной рамкой… Рыдала вся страна. Может быть потому, что многие испытали облечение, близкое к истерии, как утверждали недоброжелатели Лоринкова. А может потому, что был он, в общем, славным хоть и непутевым парнем, и оплакивая его, на самом деле многие плакали по себе, как говорила, плача, его бывшая жена.

Так или иначе, а похороны стали событием национального масштаба. Шли колонны Всемолдавского Союза Европейской Молодежи, громоздились венки от предприятий и организаций, стояли с траурными повязками министры и депутаты, лежал ворох телеграмм с соболезнованиями от глав государств всего мира… Вся планета плакала в тот день, писал музыкальный обозреватель «Гвардиан».

Единственным, кто не плакал на похоронах Лоринкова, был его сын.

Рослый широкоплечий красавец, офицер элитных войск, он получил знаки отличия и чин майора во время молниеносной и победной для Кишинева Молдо-австрийской войны. Еще сын Лоринкова принципиально не интересовался литературой и не ел сладкого. Вчерашний лондонский мальчишка, он, – к умилению страны, замершей у телевизоров во время прямой трансляции похорон, – долго стоял у гроба в почетном карауле. А потом вдруг вышел из строя, и подошел к гробу. Подержал отца за руку, положил что-то рядом с покойным, вернулся в караул и вновь застыл. Сколько не наводили резкость операторы, различить, что положил майор Лоринков рядом с телом отца, оказалось невозможным.

Говорили, впрочем, будто это была конфета.

– Хвойные деревья, произраставшие на нашей планете 900 миллионов лет назад, представляли собой густые папоротники, усеянные семенами, благодаря которым эти папоротники и размножились, став самым распространен…

– Ту-ту-ту-тук…

– Но на самом же деле папоротники были вовсе не деревьями, а растениями совсем другого класса, просто из-за благоприятных климатических условий они смогли по своим размерам приблизиться к нынешним дере…

– Ту-ту-ту-тук…

– Также ученые считают, что теория о периодических катастрофах, после которых исчезало до 90 процентов видов на Земле, нуждается в дополнениях и уточнениях, поскольку наша пла…

– Ту-ту-ту-тук.

– Самое сильное потрясение, которое испытала на себе живая природа нашей планеты, произошло 12 миллионов лет назад, и это время, которое известно ученым как мез…

– Ту-ту-ту-тук….

– Знаешь, почему в Австралии аборигены разрисовывают тела белой глиной? Дело в том, что они таким образом показывают свое отношение к бож…

– Ту-ту-ту-тук…

– Почему вулканы, извергаясь, «плюются лавой»? Это происходит из-за того, что под земной корой находится более горячая субстанция, которую ученые называют магмой, и она под давлением и показывается нам. Когда вулкан извер…

– Ту-ту-ту-тук…

Петрика, проснувшийся из-за настойчивого бормотания соседа, не в ритм наложившееся на стук колес, сглотнул, и поморщился. Как всегда, если выпьешь днем стаканчик вина и уснешь, а потом резко проснешься, болела голова. Шея затекла… К тому же, этот очкарик…

Петрика выразительно глянул на соседа по верхней полке, но тот, счастливчик, еще спал. Соседом по купе у Петрики был Толик, крестный жены. Отличный парень, весельчак и душа общества. Петрика вспомнил, как здорово и смешно Толик довел до слез стюардессу молдавских авиалиний в прошлом году, когда им повезло заработать в Москве на стройке по 600 долларов, так что обратно и полететь можно было. Всю дорогу Толик шутил, смеялся, веселился, приставал к соседям, звонил жене на мобильный во время взлета и посадки, звал стюардессу «Танюшей», хоть у ней на груди и была табличка с надписью «Наташа»… Эта Таня, ну, которая Наташа, рыдала потом на плече какого-то мудака в кителе и тот все порывался набить Толику морду, но молдаване не такой народ, чтобы дать в обиду своего. Так что пришлось этому летуну долбанному поорать, да успокоиться.

Петрика улыбнулся. Весело было. Только молдаване умеют так веселиться, подумал он, и с огорчением подумал еще, что если бы к ним в купе не подселили этого очкарика с ребенком, то поездка была бы прекрасна. Но очкарик с ребенком были здесь… И поездка грозила быть испорченной. Начать с того, что очкарик, ввалившись в купе под Тирасполем, стал морщиться, и демонстративно открывать окно. А ведь они с Толиком ничего такого не делали, просто покурили на дорожку, закрывшись. Затем очкарик, почему-то, заказал у этого проводника долбанного два комплекта постельного белья, чем поставил Толика и Петрику в неудобное положение. Ведь тем самым очкарик подчеркнул их нежелание брать постельное белье, а почему они должны его брать, если в этом поезде «Санкт-Петербург-Молдова» комплект постельного белья стоит 34 рублей, в то время, как в поезде «Молдова-Санкт-Петербург» такое же белье стоит 27 рублей. А все потому, что поезд русский. Долбанные русские!