Багровый океан - Алеш Обровски

– У Флота есть два флагманских корабля, – перешел Джим сразу к делу. – «Мотра» и «Гидора». Чрезвычайно опасные машины. Несмотря на внушительные размеры, звездолеты способны к полету в атмосфере и ведению боевых действий непосредственно у поверхности планет. Уничтожение этих кораблей должно послужить достаточным поводом для эхиров, чтобы те перешли в массированное наступление.

– Уничтожить флагман не под силу одному человеку, – произнес Хэнс, теперь уже не очень-то веря собственным словам.

Джим откинулся на спинку стула.

– У меня есть оружие.

– Звучит интригующе.

– Да, мои агенты выкрали этот прототип у самих вояк. Для каких целей он предназначался – загадка. Скорее всего, для выведения из строя эхирских звездолетов, хотя мало кто может объяснить принцип действия эхирского реактора.

Эткинсон задумался на минуту.

– Я все еще весь во внимании, – произнес Хэнс.

– Несомненно, – очнулся Джим, снова отхлебнув вина. – Оба корабля снабжены гетерогенными ядерными реакторами, но с одной поправкой. Управляющие стержни реакторов находятся вне звездолетов. Это сделано для исключения неуправляемой цепной реакции в случае критического попадания по кораблю.

– То есть реактор «раскручивается» где-то в порту, потом корабль питается от «остаточных импульсов».

– Не совсем так, но суть ты уловил, – подбодрил Джим. – Оружие, которым мы располагаем, как раз-таки служит тем самым недостающим управляющим стержнем, только с избыточной массой частиц. Проникнув в ядро, они спровоцируют мгновенный распад корабельного топлива. Ядерного взрыва, конечно, не будет, но сильнейший электромагнитный импульс неизбежен.

– Он-то и спалит всю корабельную электронику.

– Браво, Хьюстон, – похвалил Джим. – Хотя, может, и не спалит, а просто выведет из строя на некоторое время. Но этого хватит, чтобы флагман рухнул, и если это произойдет, то взлететь ему уже никогда не удастся.

– Но корабль защищен он электромагнитных возмущений. Он, черт дери, по космосу летает, а это не такая уж благоприятная среда, – Хэнс не заметил, как снова повысил тон.

– Внешняя корабельная оболочка и есть та самая защита, преодолев которую, мы доберемся до «нежной плоти» этих космических монстров.

– Вот как.

– Я назвал прототип – «Годзилла». Хьюстон вскинул брови.

– Ну, чтобы соответствовать антуражу, – пояснил Джим. – Мотра, Гидора, нуты должен понимать.

– Я не знаток старых фильмов, – произнес Хэнс как бы между прочим.

– Тонко, – похвалил Эткинсон. – Но вернемся к делу, «Годзилла» легко пробьет корпус звездолета. Трудность в том, что место положения реактора нам неизвестно, а зарядов для прототипа всего два, то есть по одному на каждый корабль.

– Разве Федерация не располагает чертежами звездолетов?

– Нет, все у вояк, и утянуть это практически невозможно. Корабли уникальны, и их конструктивные особенности держатся в строжайшем секрете.

– Я должен выкрасть чертежи? – спросил Хэнс.

– Мы, конечно, могли бы пойти таким путем, но… знать бы, где искать.

– Федерация не знает, где спрятана документация на собственные корабли? – не удержался от сарказма Хьюстон. – Вы держите меня за идиота?

– Нет, – спокойно ответил Джим. – Федерация знает, но руки у меня связаны. Я должен провернуть все это, о чем мы сейчас говорим, и не поставить под угрозу исход всего Гайганского конфликта. Так что, позволь, я буду решать, как нам действовать.

– Как скажешь, – отмахнулся Хэнс.

– Так на чем я остановился?

– На том, что чертежи мы красть не будем, – ответил Хьюстон без энтузиазма.

– Да. Поступим иначе. На острове Мион, принадлежащем архипелагу Тора, есть верфь, на которую, по последним данным, совершал посадку один из этих кораблей. Отсюда можно сделать вывод, что там имеются несколько инженеров, разбирающихся в тонкостях конструкций звездолетов. Твоя задача выкрасть одного из них.

– С чертежами было бы проще…

– Знаю! Но эта тема закрыта!

– Последний вопрос.

– Слушаю внимательно.

– Твоя принадлежность к Федерации.

Джим потер ладонями лицо, затем встал из-за стола.

– Пойдем.

Хэнс последовал за ним. Они преодолели несколько десятков метров полутемных коридоров, увешанных ржавыми трубами, покрытыми зеленым налетом, и уперлись в массивную железную дверь. За ней оказался небольшой кабинет с компьютерным столом посредине и, собственно, самим компьютером. Монитор был включен, по нему бежал непрерывный поток непонятных символов, среди которых угадывались координаты положения спутников связи и еще какие-то географические данные.

Эткинсон снял с шеи жетон и вставил его в приемник, затем долго вводил последовательность цифр. После этих манипуляций экран мигнул синим цветом и выдал надпись: «Федеральная сеть. Совершенно секретно». Следом появились фотография Джима, его досье и послужной список.

Количество информации было внушительным, и Хьюстон не стал вникать в написанное. Да и зачем? И так было ясно, – Джим говорил правду. Одного доступа в федеральную сеть было достаточно, чтобы поверить ему.

– Ты убежден? – спросил Эткинсон, сохраняя в тоне оттенок упрека. – Или нужны еще доказательства?

– Убежден, – ответил Хьюстон.

– Советую изучить это внимательно.

– Не стоит. Мне хватило бы одного жетона.

– Ты слишком доверчив, – упрекнул Джим.

– Кроме Федерации и Сообщества здесь больше никого нет, – пояснил Хэнс, – а всякая мелюзга вроде «Черного Дня» не прожила бы с подобными документами и недели.

– Да, – ответил Эткинсон. – Ты прав.

Они покинули помещение и вернулись в «каюту» Хэнса тем же путем.

– Теперь, когда расставлены все точки и отброшены сомнения, ты можешь приступать к работе, – сказал Джим. – Я достану тебе список командования верфью и их фото, по возможности. Тебе останется выбрать жертву и принять ее облик, что обеспечит твое внедрение в стан врага, так сказать. Попав внутрь, отыщешь инженера и доставишь его сюда. У тебя пара дней на подготовку, возникнут трудности – найдешь меня.

– Ясно, – кивнул Хьюстон.

– Я бы предпочел: «Так точно, сэр».

– Так точно, сэр, – отчеканил Хэнс, по привычке расправляя плечи.

Небо за окном быстро темнело. Ветер гнал волну и пытался пробиться сквозь стекло. Ночь обещала быть бурной. Конструкция платформы допускала незначительную раскачку, что мешало Хьюстону сосредоточиться. Он никогда не страдал морской болезнью, но качающаяся под потолком одинокая лампа периодически утягивала его внимание на себя.