От динозавра до компота. Ученые отвечают на 100 (и еще 8) вопросов обо всем - Татьяна Зарубина

По правде говоря, мы не очень-то могли бы жить без дверей. Кто эти мы? Мы – жители средних и северных широт. Наши предки (славяне, балты, ряд финно-угорских племен) вели оседлый образ жизни и занимались по большей части земледелием. Поэтому их дома были укреплены в земле фундаментом (часто за счет этого получался просторный подпол, в котором хранились припасы) и имели крепкие бревенчатые стены. Чтобы защитить себя от холода, дверь избы делали двойной, а за ней еще были сени, предварявшие вход в отапливаемое помещение.

Раньше люди считали, что дверь защищает не только от диких зверей и холодов, но и от злых сил. Например, когда ее только устанавливали, произносили заговор, чтобы она не пропускала ни воров, ни нечисть. А над дверью как оберег втыкали веточки вербы или вешали подкову – она и сейчас висит во многих квартирах.

Тем не менее многие жители земного шара обходились и сейчас обходятся без дверей: например, живущие в Южной Африке пигмеи строят из веток и листьев легкие шалаши, а австралийские аборигены накрывают похожие конструкции шкурами. Сибирские эвенки тоже строят дом из жердей и шкур – получается жилище в форме конуса, которое называется чум. Двери там нет, а есть только полог, который откидывается, когда кто-то хочет выйти из дома. Аналогично устроен типи – дом североамериканских индейцев, а также дома полярных жителей: чукчей, коряков, юкагиров (их жилище называется яранга).

Все эти народы (и пигмеи, и эвенки с чукчами и юкагирами, и монголы, и индейцы Северной Америки) ведут кочевой образ жизни. Они пасут скот (эвенки, например, разводят оленей) и поэтому должны все время перемещаться, чтобы животным было чем питаться. Их дома должны быть легкими, ведь кочевать с жердями и пологом из шкур намного удобнее, чем с четырьмя стенами, окнами и дверью.

Свадебный поцелуй – первый поцелуй жениха и невесты, демонстрирующий всему миру их полное сближение. Но так принято не везде. На традиционных свадьбах, у народов Кавказа, в Центральной Азии ни о каких поцелуях не может быть и речи. В Казахстане, например, невеста всю свадьбу проводит за ширмой, и кульминационный момент церемонии – обряд открывания лица невесты, когда ее выводят к гостям и снимают с нее покрывало.

Поцелуй жениха и невесты на русской свадьбе под крики «Горько!» уходит своими корнями в дохристианские народные традиции, где горечи противопоставляется сладость как символ счастливой семейной жизни. Поцелуй «сладкий», а уста – «сахарные». Мед, сладости и даже сахарные фигуры обязательно присутствовали и на свадебных пирах, и на «родильных» застольях у многих славянских народов. Можно предположить, что поцелуи на свадьбе, их символическая «сладость» связаны с магией деторождения.

Вообще поцелуй – это выражение доверия и сокращение социальной дистанции. Вероятнее всего, у истоков такого рода коммуникации лежат врожденные механизмы, которые мы унаследовали от животных. У многих животных, особенно у приматов, распространены груминг, покусывания, прикосновения губами и другие разнообразные телесные контакты, в которых проявляются дружелюбие и мирные намерения. Но в мире людей эти контакты обретают принципиально иное, бесконечно более разнообразное и сложное значение.

Кстати, поцелуи приняты далеко не везде. Во многих культурах физические контакты, рукопожатия, дружеские хлопанья по плечу, объятия, поцелуи вообще не признают. Там распространены другие средства невербальной коммуникации.

В Корее, Китае, Японии до встречи с европейцами не знали таких приветствий, а поцелуи не приняты и сейчас. В странах же Латинской Америки и Южной Европы все это является неотъемлемой частью коммуникации. Если друзья здороваются, они обязательно обнимутся и поцелуются или хотя бы прижмутся щекой друг к другу. В России многие целуются при встрече, и это нередко удивляет иностранцев.

В науке, строго говоря, нет места морали. Ученые исследуют факты, описывают мир. Они ищут ответы на вопросы «как устроено то или это?» или «почему оно происходит именно так, а не иначе?». Мораль же затрагивает не сферу фактов, а сферу ценностей, и ею занимаются не ученые, а философы. Они ищут ответ не на вопрос «как есть?», а скорее на вопрос «как должно быть?», например какие поступки допустимы, а какие нет.

Однако ученым и философам очень часто приходится горячо спорить. Связано это с тем, что сегодня наука нередко ставит перед философией новые проблемы. Например, в конце XX века ученые научились клонировать крупные живые организмы, даже млекопитающих (первой стала шотландская овечка Долли). После этого политики многих стран ввели запрет на эксперименты с клонированием человека. Сделано это было из соображений морали. Они посчитали, что создавать человеческую жизнь ради эксперимента неэтично, тем более в ситуации, когда мы не до конца уверены в технологии.

Есть и другие примеры проблем, которые нам только предстоит решать. Например, когда-нибудь человечество может изобрести роботов, неотличимых от людей. Для науки это будет, безусловно, невероятным достижением, но перед философами поставит целый ряд сложнейших вопросов. Как нам вести себя по отношению к таким роботам? Можно ли будет, например, включать и выключать их по собственному желанию? Стирать им память? Выбрасывать после истечения срока годности? Или мы должны воспринимать их как равных и предоставлять им, например, право голоса на выборах?

Наконец, размышляя о науке и морали, стоит помнить об интересном неравенстве. В науке, особенно современной, разбираются только ученые. Никто не рассуждает всерьез о том, как устроена клетка в организме или черная дыра в космосе, не отучившись много лет в университете. А в вопросах морали каждый из нас имеет свое мнение, включая, конечно, самих ученых. Это нормально, своим мнением стоит дорожить и свободно его высказывать. В конце концов, именно вам придется принять одни или другие ценности и прожить с ними целую жизнь (если, конечно, вас не клонируют!). Но всегда стоит помнить, что философы, особенно хорошие, думали об этих же самых проблемах дольше и серьезнее вас, а потому их мнение в этих вопросах может быть чуть-чуть более взвешенным.