Жизнь и Любовь (сборник) - Евгений Бузни

Шурочка, если ты мне пришлёшь от врача справку о серьёзности болезни Тёмика, то меня смогут отпустить в кратковременный отпуск. и я либо по дороге, либо в Степанакерте или в Тбилиси достану сульфедин с таким расчётом, чтобы хватило на будущее. Только с присылкой справки поспеши, очень уж хочется увидеть вас и помочь в ваших делах путём личного посещения Азторга, секретаря Райкома и вашего начальства. Это возможное дело, некоторые у нас уже побывали в отпуску.

Срочно пиши, как твои денежные дела. Если увидимся, поговорим многое, а когда пишешь, многое, о чём думал написать, забываешь в момент писания письма. Я живу по-старому, пишу день-деньской, жду новостей от вас и с фронтов. Целую вас всех крепко. Ваш Коля.

От кого получаете письма? Не думаете ли ещё уезжать в деревню? Очень прошу, пиши чаще, если есть конверты, пришли. Как здоровье Юрика, мамы и Маруси? Как ведут себя Рома и Галя? Целуй их и наших близнецов».

Но если это письмо написано мелким убористым почерком, то письмо старшему сыну Роме (ему тогда уже исполнилось 12 лет) папа писал крупными буквами, чётким почерком:

«8/VI-1942 Дорогой Ромочка!

Хороший ты у меня сынок, что не забыл своего папку и написал ему несколько строк; когда вернусь домой, крепко расцелую тебя за это, ты представить себе не можешь, как я был рад твоему письму, хотя ты его и не закончил и не подписал, но это пустяки. Я хочу тебя просить об одном важном для меня деле, которое, я думаю, ты будешь выполнять, если меня любишь. Это вот какое дело: мама очень всегда занята работой в учреждении и дома и часто писать мне письма не может, поэтому я прошу тебя не реже, чем через 2–3 дня писать мне письма о том, как вы живёте подробно без прикрас и хорошее и плохое, какие успехи наших близнецов Жени и Тёмы, как поживает моя Галюська, как их кормят в яслях и детском саду, что вы достаёте для питания деток и что сами кушаете, как с хлебом, хороший или опять плохо выпеченный, регулярно его получаете, не болеете ли, читаете ли газеты, какая у вас погода, что есть на базаре и почём, как ты справляешься с домашними делами, читаешь ли книги и решаешь ли задачки, кто где спит и как спите, исчезли ли блохи?

Одним словом, пиши обо всём, не забудь написать, как живёт бабушка и Маруся с детками, как здоровье Юрика, от кого ещё получаете письма.

Мне живётся неплохо, работаю много, целыми днями пишу и пишу, недавно на три дня уходили в поход научения.

Недельки через 2–4 поедем крушить своей артиллерией фашистов и освобождать от них нашу Родину и в частности наш Крым и Симферополь. Я здоров, только от недостатка витаминов имею на ноге фурункул.

Целую тебя, Галочку, Женюрку и Тёмочку несчётное число раз, очень по вас тоскующий папа».

Мы жили в Азербайджанском городе Агдам, а письма приходили из Тбилиси, где стояли наши войска. Отец служил в 5-й батарее артиллерийского полка. Он просил писать почаще. Не знаю, кому было труднее: ему на фронте или маме в тылу. Приведу одно письмо мамы, написанное сразу после отправки семьи в эвакуацию, точнее после прибытия на место в октябре 1941 года, когда отец был ещё в Крыму, а немецкие войска только подходили к нему. Письмо написано частично чернилами, а частью карандашом на старом бланке промыслово-кооперативного товарищества. Видимо, другой бумаги для письма не было. В нём писалось:

«Дорогой Коля!

Получили твою телеграмму 13-го, наверно в ответ на ту, что мама послала тоже. Ну, мы устроились в общем так. Живём в комнатушке при дет. площадке. Спим пока на полу. Сделают три топчана. Больше не станет. Маруся работает в кухне: копает картошку; жнёт коноплю. Мы с мамой помогаем дет. площадке кое-что. Хлеб и картошку получаем. Мама ездит на базар в Отрадное по воскресеньям, покупает яблоки, лекарства и что унесёт из продуктов: масло, сало. Здесь можно найти курицу за 8, гуся за 15 р., а вот муки нет. Купила мама глиняной посуды для молока. Съедаем 4–5 литров в день. В общем не голодаем, только не хватает овощей и фруктов. Семечек много. Табаку нет. Мама поневоле бросает курить. Рома пошёл в школу 4-летку. Нету книг. Если можно выслать бандеролью, пришли, Коля, его историю грамматики и достань остальные для 4 класса: географию, задачник, хрестоматию и др. Если можно, то присылай какие-нибудь журналы или книги для чтения. Это, если придётся здесь зимовать, помрёшь с тоски. Газету здесь видим редко, новостей не знаем. Не жалеешь ли, Коля, что отправил нас сюда? Галя каждый день спрашивает, когда папа за нами приедет. Далеко забрались, теперь хочешь – не хочешь, вернуться нельзя. (Дальше письмо написано карандашом). 20/IX. Продолжаю. Посмотри, Коля, и напиши, дома ли мой жакет и детские пододеяльники. Матрацы ты, наверное, не положил. Ах, как плохо. Получили твою открытку; очень все обрадовались, так хочется домой, только скоро ли? Не хватает нам многого: диэтичного питания, одежды для детей, галош, света, кончаются свечи, керосина нету. По приезде дали лампу-уже выгорела. Галя и я страдаем желудками и кроме того меня зубы день и ночь не дают покоя. Сделали нам 2 топчана. На одном Маруся с Юрой, на другом я с одним и Талей. Другой малыш на детской раскладушке и Томила. Мама с Ромой пока без места, но будет и им. Купила тапочки вместо туфель. Из Темрюка послала тебе телеграмму. Разве не получил?

Как мы ехали, я пока тебе не пишу. Скверно приходилось. Не спали мы втроём взрослые почти все ночи. Малыши с голоду высохли. Теперь немножко отошли. Очень благодарна я только Мазур и Рае за помощь. Спасибо Евдокии Михайловне, что вернулась за чайничком. Как бы мы обошлись без него? Передай ей большое спасибо. Он нас выручал: хоть кипятку доставали в дороге. Напиши, Коля, как ты дежуришь. Я думаю, тебе не скучно с Александрой Ивановной, Муськой, Полей, словом, утешителей много. Ну целую крепко. Пришли бумаги».

Такая была переписка. Шли годы войны с горечью поражений и радостью побед. После окончания войны мы вернулись из эвакуации в Симферополь. Жили на улице Дражинского в небольшой двухкомнатной полуподвальной квартирке две семьи. Многие спали на полу. Тикали часы-ходики. Дядя тёма однажды во сне схватил рукой опустившуюся над ним гирю часов и оторвал её. Днём он пытался разорвать цепь руками и не смог, а во сне удалось.

Папа вернулся с фронта и устроился работать главным бухгалтером в Ялте сначала в санаторий «Нижняя Ореанда», а, спустя два года, перешёл на ту же должность на кинофабрику, ставшую потом киностудией художественных фильмов, откуда и ушёл на пенсию и дожил до девяноста пяти лет, исполняя обязанности добровольного дежурного в Ялтинском горно-лесном заповеднике. О том, что он потомственный дворянин мы никогда не вспоминали, потому что не было такой необходимости. Мама занималась в основном воспитанием детей, иногда подрабатывая счетоводом или бухгалтером в разных организациях, пока не вышла на пенсию.

Дети выросли. Старший брат работал на киностудии мастером звукоцеха. Киностудия сейчас влачит жалкое существование, а когда-то гремела своими фильмами. Сестра закончила сначала техникум, а потом Одесский технологический институт и устроилась на работу мастером Ялтинского рыбокомбината, выпускавшего известные на всю страну рыбные консервы с маркой «Рыбка под зонтиком», и проработала там до конца своей жизни. Сейчас от комбината не осталось даже стен.