Ни кошелька, ни жизни. Нетрадиционная медицина под следствием - Эрдзард Эрнст

Успех повторился во время эпидемии холеры в Лондоне в 1854 году, когда выживаемость больных в Лондонской гомеопатической больнице составляла 84 %, а в расположенной неподалеку Мидлсекской больнице, где применяли более традиционные методы, – всего 47 %. Многие гомеопаты полагают, что это веский довод в защиту их подхода, поскольку результаты лечения в этих больницах можно считать данными своего рода неформальных клинических испытаний. Процент выживаемости позволяет сравнить эффективность двух методов лечения, применявшихся в двух группах пациентов с одной и той же болезнью, и очевидно, что гомеопатические средства помогли лучше, чем общепринятая медицина.

Однако впоследствии критики указали три основных довода, почему эти числа не обязательно означают, что гомеопатия оказалась действенной. Во-первых, хотя пациенты двух больниц и лечились от одной болезни, у них могли быть неравные первоначальные условия. Например, в Лондонскую гомеопатическую больницу, возможно, обращались люди побогаче. Следовательно, до того, как они подхватили холеру, состояние их здоровья было лучше, а после выписки из больницы им обеспечивали должное питание и уход, поэтому не исключено, что высокий процент выживаемости обеспечило не гомеопатическое лечение само по себе, а сочетание всех этих факторов.

Во-вторых, различия между больницами могли не сводиться лишь к разным методам лечения – сыграли свою роль и другие обстоятельства. Вероятно, в лондонской больнице придерживались более строгих гигиенических стандартов, чем в больнице графства Мидлсекс, и это прекрасно объясняет разницу в выживаемости. Как-никак речь идет об инфекционной болезни, так что залог успеха в борьбе с холерой – чистота в палатах и обеззараженная пища и вода.

В-третьих, высокая выживаемость в Лондонской гомеопатической больнице, возможно, свидетельствует вовсе не об успехе гомеопатии, а о неудаче официальной медицины. Историки медицины подозревают, что больные, не получавшие никакого лечения, выздоравливали даже чаще, чем те, к кому применяли общепринятые в то время методы. Как ни удивительно, 1850-е годы еще относятся к эре так называемой героической медицины, когда врачи приносили больше вреда, чем пользы, – не лечили, а калечили.

Термином “героическая медицина” в ХХ веке стали называть агрессивные методы лечения, которые преобладали вплоть до середины ХIX века. Больным многое приходилось выносить: им отворяли кровь, давали слабительные, рвотные, потогонные и нарывные средства, излишне нагружая и без того ослабленный организм. В довершение всего пациентов пичкали большими дозами медикаментов вроде ртути и мышьяка – высокотоксичными веществами, как сегодня прекрасно известно. Яркий пример вреда, приносимого героической медициной, – плачевный результат обильного кровопускания, которому подвергли Джорджа Вашингтона, о чем рассказывалось в первой главе. Эпитет “героическая” отражает роль, которую якобы играли врачи – герои, спасавшие жизни, – хотя на самом деле настоящими героями были пациенты, пережившие подобное лечение.

Больше всего героизма требовалось от богатых больных, поскольку к ним применяли самые жесткие лечебные меры. Еще в 1622 году это подметил флорентийский врач Антонио Дураццини, написав о смертности от лихорадки, свирепствовавшей в тех краях: “Те, кто имеет возможность обратиться за врачебной помощью, умирают чаще бедняков”. Примерно тогда же Латанцио Маджиотти, личный врач великого герцога Флоренции, сказал: “Ваша светлость, я беру деньги не за свои услуги в качестве врача, а за работу охранником – лишь бы не дать какому-нибудь юнцу, который верит всему, что прочел в книгах, пичкать больных чем-то смертельным”.

Хотя отчаявшиеся богатые больные по-прежнему полагались на врачей, многие сторонние наблюдатели открыто критиковали тогдашние методы лечения. Бенджамин Франклин говорил, что “все врачи, дающие лекарства, – шарлатаны”, а философ Вольтер писал: “Врачи – это люди, которые прописывают лекарства, о которых знают очень мало, от болезней, о которых знают еще меньше, людям, о которых вообще ничего не знают”. Он считал, что хороший врач тот, кто развлекает пациентов, пока природа излечивает болезнь. Подобное же неодобрительное отношение к медицине отражено и в пьесах некоторых драматургов. “Врачам не доверяйте: лекарства их – отрава”[24], – советует главный герой “Жизни Тимона Афинского” Шекспира. Мольер в “Мнимом больном” пишет: “…люди почти всегда умирают от лекарств, а не от болезней”[25].

Итак, по мнению скептиков, если полное отсутствие лечения приносило больным холерой больше пользы, чем общепринятая героическая медицина, неудивительно, что и гомеопатия оказалась полезнее. Ведь, в конце концов, гомеопатические препараты так разбавлены, что принимать их – все равно что не лечиться вовсе.

Одним словом, о больном, решившем обратиться за лечением до начала ХХ века, можно сказать две вещи. Во-первых, для него было бы лучше вообще не лечиться, нежели пробовать на себе методы героической медицины, а во-вторых, ему было бы полезнее прибегнуть к гомеопатии, нежели к официальной медицине. Но важный вопрос вот в чем: можно ли сказать, что лучше лечиться гомеопатией, чем не лечиться вообще? Сторонники гомеопатии утверждали, будто убедились в ее действенности на собственном опыте, тогда как скептики возражали, что вещества в таких разведениях просто не могут принести больному никакой пользы.

Споры не угасали на протяжении всего XIX века, и хотя поначалу аристократия и высшие слои врачебного сообщества оказали гомеопатии теплый прием, с каждым десятилетием настороженное отношение к идеям Ганемана лишь усиливалось. Например, американский врач и писатель Оливер Уэнделл Холмс признавал, что в прошлом классическая медицина терпела неудачу (“Если бы всю медицину на свете выбросили в море, это было бы плохо для рыб и хорошо для человечества”), однако не был готов считать гомеопатию шагом вперед. Он называл ее “мешаниной из извращенной изобретательности, показного всезнайства, глупого неправдоподобия и искусной полуправды”.

Оливер Уэнделл Холмс

В 1842 году Холмс прочитал лекцию под названием “Гомеопатия и родственные ей заблуждения” (Homeopathy and its kindred delusions), в которой настойчиво повторял, что с научной точки зрения идеи Ганемана бессмысленны. Особенное внимание он уделял тому, что в основе гомеопатии лежат ультраслабые растворы. Процесс их приготовления можно представить себе следующим образом: действующее вещество растворяют во все более внушительных объемах жидкости. Ведь каждый раз, когда гомеопаты разводят активное вещество в сто раз, они растворяют его в объеме воды или спирта, почти в сто раз большем, – и повторяют эту процедуру снова и снова. Холмс использовал расчеты итальянского врача доктора Панвини, чтобы на примере одной капли настойки ромашки показать, какие дикие следствия можно вывести из идеи многократного разведения исходного вещества: