Воспитательные моменты. Как любить ребенка. Оставьте меня детям (Педагогические записи) - Януш Корчак

– Фу, брось, это бяка, нельзя это брать в руки!

– Что это?

– Цветочек. – И улыбка, и ласковое лицо, и разрешение взять в руки.

Когда ребенок спрашивает о нейтральном предмете, а в ответ получает только его название, без эмоциональной мимической характеристики, бывает, он удивленно смотрит на мать и, словно разочарованный, повторяет новое название, растягивая слово, не зная, что ему делать с этим ответом. Он должен набраться опыта, чтобы понять, что наравне с желанным и нежеланным существует также нейтральный мир.

– Что это?

– Вата.

– Ва-а-ата? – И вглядывается в лицо матери, ждет подсказки: как ему нужно к этому предмету относиться.

Если бы я путешествовал по субтропическому лесу с проводником-туземцем, я бы точно так же, завидев растение с неведомыми плодами, спросил бы его: что это? – а он, угадав вопрос, ответил бы мне окриком, гримасой или улыбкой, что это яд, вкусная еда или бесполезное создание, которому не место в моей дорожной сумке.

Детское «это что?» означает «это какое? для чего оно? какая мне от этого польза?».

48. Распространенная, но любопытная картинка.

Встречаются двое детей, еще нетвердо стоящих на ногах. У одного мячик или пряник, другой хочет у него это отобрать.

Матери неприятно, когда ее ребенок что-нибудь вырывает у другого, не хочет дать, поделиться, «дать поиграть». Это же компрометирует, когда ее ребенок нарушает общепринятые нормы, установленные обычаи.

В сцене, о которой идет речь, события могут развиваться трояко.

Один ребенок отнимает, другой смотрит удивленно, потом поднимает глаза на мать, ожидая оценки непонятной ситуации.

Или: один пытается отобрать, но нашла коса на камень – атакуемый прячет предмет зависти за спину, отталкивает нападающего, опрокидывает его. Матери бегут на помощь.

Или: дети смотрят друг на друга, опасливо сближаются, один неуверенным движением тянется к предмету, другой вяло защищается. Только после длительной подготовки разгорается конфликт.

Здесь играет роль возраст обоих и их жизненный опыт. Ребенок, у которого есть старшие братья и сестры, уже не раз защищал свои права или собственность, да и сам не раз нападал. Но, отбросив элементы случайности, мы обнаружим две различные организации, два глубоко человеческих типа: активный и пассивный.

«Он у нас добрый: все отдаст».

Или:

«Дуралей, все другим позволяет отобрать у себя!»

Это не доброта и не глупость.

49. Мягкость, слабая жизненная энергия, низкий полет воли, боязнь поступка. Уклонение от внезапных движений, живых переживаний, трудных задач.

Меньше действуя, он получает меньше фактических истин, значит, вынужден больше доверяться, дольше уступать.

Это менее ценный интеллект? Нет, просто другой. Пассивный, у него меньше синяков и неприятных ошибок, значит, ему недостает их болезненного опыта, но зато добытые им достижения он, возможно, лучше помнит. У активного побольше синяков и шишек, но он, может, быстрее их забывает.

Первый переживает меньше и медленней, но зато, может быть, глубже.

Пассивный удобнее. Оставленный один, он не выпадет из коляски, не переполошит весь дом из-за ерунды; если он расплакался, его легко укачать, он не станет назойливо домогаться чего-нибудь, меньше ломает, рвет, уничтожает.

– Дай! – И он не протестует.

– Надень, возьми, сними, съешь… – Он подчиняется.

Две сцены.

Он не голоден, но на тарелочке осталась ложка каши, поэтому он должен ее съесть: доктор прописал, сколько нужно съесть. Он нехотя открывает рот, долго и лениво жует, медленно, с усилием глотает. Второй – он не голоден и стискивает зубы, энергично крутит головой, отталкивает, выплевывает, защищается.

А воспитание?

Судить о ребенке по двум полярно противоположным типам детей – все равно что на основании свойств кипятка и льда говорить о воде. В шкале термометра сто градусов, где на ней место нашего ребенка? Но мать может знать, что в ее ребенке заложено от рождения, а что выработано тяжким трудом, и должна помнить, что все, достигнутое дрессировкой, напором, насилием, – недолговечно, нестойко, обманчиво. А когда послушный, «хороший» ребенок вдруг становится упрямым и непослушным, не стоит сердиться, что ребенок таков, каков он есть.

50. Сельский житель, вглядывающийся в небо и землю, в плоды и создания земли, знает предел власти человека. Лошадь бывает быстрой, ленивой, трусливой, норовистой; курица – яйценоская; корова – молочная; почва – плодородная и истощенная; лето – дождливое, зима – бесснежная. Везде он встречает то, что можно изменить, мало или много, уходом, трудом, кнутом… но случается, конечно, и так, что ничего изменить нельзя.

У горожанина преувеличенные понятия о человеческом всесилии. Картошка не уродилась, но ведь она есть, просто приходится дороже платить. Зима – надеваешь шубу, дождь – калоши, засуха – поливают улицу, чтобы не было пыли. Все можно купить, все можно предусмотреть. Ребенок болезненный – врача! плохо учится – гувернера! А книга, подсказывая, что надо делать, дает иллюзию, что всего можно достичь.

Как же тут поверить, что ребенок должен быть тем, чем он есть, что, как говорят французы, прыщавого можно забелить, но нельзя вылечить.

Если я хочу откормить худого ребенка, я делаю это медленно, осторожно, и вот получилось: я добился привеса на целый килограмм. Но достаточно мелкого недомогания, простуды, не вовремя съеденной груши – и пациент тут же теряет жалкие два фунта, накопленные с таким трудом.

Летний лагерь для детей бедняков. Солнце, лес, река, дети впитывают веселье, уход, доброту. Вчера маленький дикарь, сегодня он уже милый участник игры. Запуганный, забитый и туповатый, через неделю – смелый, живой, инициативный, полный инициативы и песен. Один меняется с часу на час, другому нужны недели, а у этого – вообще никаких изменений. Это не чудо и не его отсутствие, есть только то, что было и ждало своего часа, а чего не было, того и нет.

Я учу малоразвитого ребенка считать: два пальца, две пуговицы, две спички, две монеты… Вот он уже считает до пяти. Но попробуй я изменить порядок вопросов, интонацию, жест – он снова не знает, не умеет.

Ребенок с пороком сердца. Кроткий, медлительный в движениях, разговоре, улыбках, послушный. Ему не хватает дыхания, каждое живое движение вызывает кашель, страдание, боль. Он и должен быть таким.

Материнство облагораживает женщину, когда она жертвует собой, отказывается от себя, отдается ему всей душой, и деморализует, когда, прикрываясь мнимым благом ребенка, отдает его на съеденье своим амбициям, желаниям, страстям.