Пылающая полночь - Антон Демченко

— Тогда почему… — Рус обвел рукой зал.

— Я рассказал им о нашей встрече в Пустошах и твоей игре в пятнашки со жвальнем, — объяснил я. — Поверь, если ходоки и ценят что-то не меньше, чем опыт и умение, то это удачу. А у тебя ее хоть отбавляй, иначе из Пустошей ты в этот раз не вернулся бы. Так что нет ничего странного в том, что эти господа посчитали, будто ты отлично впишешься в нашу веселую компанию. Правда, стоить это тебе будет не меньше пяти золотых. — Я кивнул в сторону одной из снующих меж столов подавальщиц, загруженных десятком пивных кружек разом, и лицо Руса вытянулось.

— Во попал! — протянул он, поняв, за чей счет весь этот банкет, но тут же сосредоточенно взглянул на меня. Допрос?

Как я и говорил, фамильное оружие Граммона, найденное нами на месте того неудачного покушения, было больше похоже на изрядно погрызенную зубочистку, зачем-то завернутую в куски разлохмаченной кожи. Еще большее сходство с нею шпаге добавляли торчащие тут и там деревянные щепки ножен, измочаленных донельзя. Когда Пир попытался извлечь из них шпагу, ножны просто рассыпались, повиснув на лоскутах кожи, а клинок… ну, у бредней очень крепкие зубы, а сталь шпаги если и была когда-то освящена, то так давно, что все последствия благословения Светом давно выветрились, так что никакого неудобства тварям она доставить не могла. Впрочем, если отдать шпагу в руки хорошему мастеру, он еще вполне может вернуть ее к жизни… или, в крайнем случае, сделать из остатков неплохой вертел. У отправившегося с нами за компанию Руса хватило ума высказать эту мысль вслух. Зря он так. Пир тут же записал Браконьера в личные враги. Нет, до убийства дело, конечно, не дойдет, но пару фингалов бараненок ему точно нарисует. По крайней мере, постарается, по глазам вижу. Да, общение с ходоками изрядно Пира испортило. Он умудрился всего за неделю растерять всю свою надменность и великосветские замашки, и теперь во время обеда на постоялом дворе его руки уже не рыщут по столу в поисках пятого ножа или десятой вилки, довольствуясь поясным походным набором, пусть и серебряным. Также Пир не считает зазорным сойтись с кем-нибудь на кулачках, а в кабацкой драке и сам готов приласкать чем-нибудь тяжелым любого идиота, схватившегося за оружие. В общем, приобретает человеческий вид наш бараненок, растет над собой! Что не может не радовать, а то каждый раз как гляну на дворян, приезжающих в Ленбург, так плеваться хочется. Придурки расфуфыренные.

— Что же я отцу-то скажу… — На обратном пути в город Граммон вновь завел траурную песнь о своем оружии.

— Отдашь шпагу моему деду, он вернет ей нормальный вид. Отцу скажешь, что за этим и ездил в Ленбург, — отмахнулся я.

Был бы рядом Рус — можно было бы не обращать внимания на нытье Пира, но Браконьер, проехав с нами до места покушения и полюбовавшись работой бредней, попросил отвести его скакуна обратно в город, а сам, как и предполагал изначально, отправился в выход. Так что причитания Граммона на обратном пути мне пришлось выслушивать в одиночестве, и в конце концов он меня так достал, что я решил похлопотать за него перед дедом, хотя старый редко берется за подобные заказы, — но чего не сделаешь ради собственного душевного спокойствия?!

Граммон, кстати, удивленно замолк, но почти тут же довольно просиял. Ну, дите дитем… и как оно все в нем уживается? Вроде посмотришь, нормальный, вменяемый человек, а в следующую секунду — типичный избалованный недоросль! Ха! Обрадовался моему обещанию? Ну-ну, пусть радуется, пока цену не узнает. Клинки дедовой обработки, даже самой простой, меньше пары десятков золотых не стоят, так что…

— А они у Пира есть? — ехидно заметил мой сосед, внимательно прислушивавшийся к происходящему. А как же, пусть мы и не в руинах, но Пустоши есть Пустоши, здесь нужно держать ушки на макушке.

— Должны быть, — мысленно ответил я духу. — По крайней мере, по моим расчётам, у него в кошельке звенит не меньше полусотни монет. На приведение клинка в порядок и простую обработку хватит с лихвой.

— Ага, хватит, конечно, а по пути в Нойгард он святым духом питаться будет! — фыркнул сосед.

— Это еще что такое? — не понял я, но тут же одумался. — Извини. Забыл.

— Осмелюсь заметить, это моя отмазка, — делано обиженно отозвался тот, заставив меня улыбнуться. Да уж, точнее не скажешь. Прав, зараза бесплотная.

— От куска мяса слышу! — Вот и поговорили.

Дед действительно опустошил кошель Граммона на добрых двадцать пять золотых, не забыв вволю поторговаться… и выплатить мои законные пять монет за приведенного клиента. Пир долго фыркал и бесился, но спустя два дня, потребовавшиеся деду на работу, его гнев сошел на нет, точнее, был перебит другой эмоцией…

— Что это? — ткнул пальцем в основание клинка Пир после испытания шпаги и ее свойств. Надо сказать, таким радостным и довольным я нашего бараненка еще не видел. А уж его вскрики: «Ну, все как дед описывал!» — до сих пор стояли у меня в ушах. Но в тот момент, когда он обратил внимание на клеймо, тон Граммона резко изменился.

— Клеймо мастера-артефактора, — пожал я плечами, переглянувшись с довольно ухмыляющимся дедом.

— Я вижу! Но клинок-то новый! А клеймо на нем старое! Вы понимаете, что, увидев такую подделку, цех алхимиков не успокоится, пока не отрубит руки изготовителю?!

— Отрубит руки? Мне? Какой кошмар! — в почти натуральном испуге заломил руки старый и тут же договорил абсолютно спокойным тоном: — А, собственно, за что?

— За использование чужого клейма! — отрубил Пир.

— И где же ты нашел здесь чужое клеймо? — ласково спросил дед и, поймав недоумевающий взгляд Граммона, вздохнул. — Это мое клеймо. Уже восемьдесят восемь лет. И шпагу эту я помню. Она была моим экзаменом мастерства в гильдии. Ее потом, насколько я помню, выкупила казна для награждения, как я понимаю, твоего предка. Потому я и сумел восстановить клинок со всеми его свойствами так быстро. Или ты думаешь, что кто-то может повторить чужую работу, со всеми ее секретами, всего за два дня?

— Вы шутите, — хриплым голосом проговорил Граммон, но, увидев абсолютно серьезное лицо моего деда, с шумом втянул в себя воздух. — В столице клинки с таким клеймом продаются не меньше чем за полторы-две сотни золотых.

— Разумеется, — кивнул старый. — Если бы я установил на них меньшие цены, у меня просто не осталось бы времени на исследования. А я очень не люблю, когда меня отвлекают от любимой работы.

— Но я же заплатил…

— За тебя просил мой внук, — беспечно пожал плечами дед и, ухмыльнувшись, договорил: — К тому же сейчас у меня все равно вынужденный перерыв в работе, пока эксперименты доходят до кондиции, а сидеть без дела я не люблю. Так что, считай, ты вытянул счастливый билет.

— Благодарю вас. От имени всего рода Граммон благодарю. — Убийственно серьезный Пир не поленился сделать два шага назад и отвесил глубокий поклон. Мало того, бараненок еще и подарок сделал. Подошел и надел мне на шею свой оберег, на миг покрывшийся искристыми разводами и тут же вновь превратившийся в обрамленную золотом белую пластинку из материала, похожего на тот, из которого сделан мой дневник-бестиарий.