Под знаком императорского дома - Алексей Агеев

– Глупо как все получилось.

– Еще как глупо. Блестящий офицер, которому пророчили карьеру в первом гвардейском космофлоте, убивает одного из своих будущих сослуживцев. Пусть и в целях самообороны.

– Если потребуется дать показания, я заявлю, что ничего не помню.

– Другого я и не ожидал услышать. О вашей способности принять единственное верное решение уже можно легенды слагать. Вот откуда вам было знать, что такое киборг-телохранитель влиятельного рода?

– Ну, так сложно вспомнить. Скорее, я был поверхностно знаком с теорией написания алгоритмов для таких боевых машин с биологическими мозгами. Расскажите детали?

– Расскажу. Это конструкция из живого человеческого мозга и искусственного тела из металла, пластика и электронной начинки. Вес двести килограммов. Он не умеет управлять боевыми звездолетами и вряд ли отличит тактический шлем космического десантника от современной кастрюли. Ведь оба искомых предмета круглые и со множеством кнопочек. Но вот убивать голыми руками он обучен в совершенстве. И что характерно – никакого оружия. Не умеет, не учили. Справиться с такой махиной способно только отделение космопехов или слаженная тройка гвардейцев. Один на один человеку, пусть даже самому тренированному не выиграть. Прецедентов не было. Ну, разве что облачиться в боевой экзоскелет, с силовым щитом. Я сбился со счета, регистрируя желающих задать вам единственный вопрос: «Как?»

– Ответ вы уже знаете. Скажите лучше, что было после. Покойный сын графа выстрелил в меня четыре раза, и это был не парализатор.

– Он стрелял из личного оружия. Штурмовой пистолет «Пиранья».

– Почему же я жив?

– Не знаете?

– Нет.

– Верю. Детектор лжи подтверждает ваши слова.

– И все-таки?

– Встанете на ноги, я ознакомлю вас с отчетом экспертов. Если одним словом – то повезло.

– А что там вы говорили про желающих спросить меня: «Как?»

– Эксперты разобрали ваш бой с киборгом по миллисекундам. Отдаю должное вашей выдержке и интуиции.

– С машиной у меня был один шанс. И я им воспользовался…

– Эффектно воспользовались. Заколоть кортиком боевого киборга. Зарезать, как свинью на скотобойне.

– А если без метафор?

– Все возможные обвинения с вас сняты. Граф Резмилов, несмотря на потерю наследника и предстоящую опалу, официально заявил, что у него нет к вам претензий. Ваше дело находится на личном контроль начальника службы организационно-кадровой работы военно-космических сил империи. Думаю, на следующей неделе вы узнаете о принятом решении…

Андрей непроизвольно скривился, услышав про контроль. Уж он был отлично осведомлен, что скрывается за такими громкими словами. Просветили.

– Представим – уважаемый и очень ответственный генерал ставит магическую «К» на документ, а возможно, даже обведет эту букву для солидности. Ну и что? Таких «К» он может ставить на каждый второй документ, проходящий через него. Затем документ попадает его заместителю. Да, он срочный, контрольный, особый, а что толку-то. Заместитель отпишет начальнику отдела или управления и так далее. Через три-четыре таких перенаправления документ придет к рядовому исполнителю. И начнет свой путь наверх – на утверждение. Зато обыватель счастлив – документ на личном контроле.

– Зря вы так. – Следователь зашевелился, видимо, собираясь встать.

– Поживем, увидим.

– Выздоравливайте…

* * *

Спустя три часа этот же старший следователь, поменявший свой цивильный костюм на вычурный фирменный пиджак Имперской службы безопасности, скромно сидел на краешке стула в приемной министра императорского двора и уделов.

Секретарь министра – пожилой степенный мужчина, дождавшись одному ему понятной команды, распорядился: «Проходите. Вас ждут».

В кабинет министра Нуракопов вошел без тени какой-либо робости. Не в первый раз. За столом сидели четверо. Сам министр, главный военный прокурор, заместитель директора Имперской службы безопасности и заместитель руководителя службы организационно-кадровой работы военно-космических сил империи.

– Всегда, когда вижу вас, Рубен Анатольевич, то понимаю, что сейчас мы услышим весьма интересную историю. – Министр императорского двора и уделов, бодрый старичок с железной хваткой и обладатель чрезвычайно рационального холодного разума, в нетерпении потер свои ладони.

– Мое расследование мало похоже на занимательную сказку. Скажу сразу, в ходе следственных действий выяснилось, что была нарушена обратная связь: информация о Саломатине, поступающая наверх, была сознательно искажена.

– Однако, – не выдержал главный военный прокурор. Но договорить он свою мысль не успел.

– Продолжайте, Рубен Анатольевич.

– Спасибо. Я начал разбираться в этой запутанной истории с самого начала. Мной были опрошены двадцать два однокурсника Саломатина по космической академии, тринадцать преподавателей, в том числе все его кураторы. Результаты бесед сильно отличаются от итоговой характеристики, полученной мной в канцелярии проректора по кадровым вопросам космической академии.

Если брать характеристику, то да – высокие показатели, бла-бла, но ничего выдающегося. Чуть выше среднего по общепринятым меркам выпускник, заработавший свои оценки зубрежкой и умением контактировать с преподавателями. Возможно, ряд оценок завышен, дабы поднять престиж учебного заведения. Это уже фраза из профильной оценки куратора СБ империи.

А теперь оценки его одногрупников и однокурсников: лучший курсант академии, пилот от бога, надежный товарищ, очень одаренный физически. Преподаватели были еще категоричней. Алмаз неограненный, показывал способности практически по всем дисциплинам. Значительно преуспел в высшей математике, физике высоких полей, исторической философии, правоведении… Есть отдельное мнение двух преподавателей по физической культуре и последнего куратора, он, кстати, возглавляет факультет боевых единоборств в академии.

Физические способности Саломатина при узкой специализации могли помочь достичь ему серьезных успехов в профессиональном спорте. Куратор же показал, что особенно заметны успехи, связанные с физикой стали после прохождения специальной программы «ZX-15». Что самое любопытное – ни в архивах, ни в общей базе данная программа не упоминается. Только устные свидетельства преподавателей. Список якобы участвующих в ней к рапорту прилагается. Дальше больше – распределение. Это какая-то мистика. Но концов я так и не нашел. Все участвовавшие в принятии решения либо умерли, либо уволены и не доступны для экспресс-допроса. Распределение было состряпано таким хитрым образом, чтобы, несомненно, обидеть молодого выпускника. Пасьянс стал складываться, и тут вмешался слепой случай. Тарту… Вместо того чтобы погибнуть и стать минутным героем новостей, Саломатин получает протекцию нового неизвестного игрока. В моем отчете есть данные, кто и как его лечил после Тарту.