Лесная корона - Елена Шагако

номер, заперла его изнутри и упала на колени у порога, давая волю скопившимся слезам, боли, напряжению и обиде. Она беззвучно рыдала, прижимая к себе бутылку, но слезы не приносили облегчения, вместо этого волна давящей, разрывающей грудь боли скопилась у горла, разрастаясь все дальше по телу.

Рина доползла до тумбы, взяла с подноса вилку и, непослушными пальцами разорвав этикетку на бутылке, с такой силой вдавила пробку, что не пришлось даже делать это второй раз: пробка медленно, но решительно протиснулась внутрь.

Давясь слезами, Рина припала к горлышку; она пила большими глотками, не замечая ни вкуса, ни крепости. У нее была лишь одна цель – побыстрее достичь «плывущего» состояния, чтобы ни о чем не думать.

Так, сидя на полу, она продолжала целеустремленно пить, забыв обо всем.

Когда с вином было покончено, она отставила бутылку и легла на пол, уставившись в потолок. Мысли смазывались, не давая пуститься в пугающие размышления. Образы людей, которых она встретила утром, возникали перед глазами и тут же расплывались, не задерживаясь долго. Жирная муха летала по комнате взад-вперед, как будто издеваясь над расфокусированным зрением или испугавшись состояния Рины, которая с трудом могла пошевелиться.

Внезапно к горлу подкатила тошнота, и Рина с трудом добралась до ванной. Ее вырвало в унитаз и рвало до тех пор, пока все тело не начало покалывать мурашками от бессилия и изнеможения.

С трудом поднявшись, она умылась и выпила воды, после чего тошнота появилась снова, выжимая все соки.

Телефон в кармане джинсов завибрировал, и Рина посмотрела, кто звонит. Это мама сообщала, что собирается ехать в отделение, чтобы узнать, почему подозревают Вадима.

Уронив телефон на пол, Рина снова склонилась над унитазом, растеряв все силы и превратившись в один тугой комок мышц, которые не прекращали сокращаться, извергая все, что оказывалось внутри.

Она вся изогнулась от спазмов и начала плакать, не понимая, отчего: от отчаяния, боли, изнеможения или морального истощения. Все смешалось, превращаясь в ее теле в безумный карнавал разрозненных мыслей и физических ощущений. Хотелось просто лечь и умереть, но тошнота не давала этого сделать.

Наконец все прекратилось. Тело по-прежнему было напряжено, словно перетянутая струна, но тошнота отступила. Дрожа как осиновый лист, покрывшись испариной от озноба, Рина встала на непослушные ноги и доковыляла до кровати. Аккуратно опустилась на нее, боясь потревожить желудок или как-то навредить организму. Она как будто чувствовала каждую свою клеточку, и ей было страшно за себя: как бы не разбиться, подобно хрупкой вазе.

Рина легла прямо на одеяло. Не вставая, медленно разделась, откидывая вещи в сторону. Оставшись совсем голая, она ласково погладила себя, будто успокаивая, и обхватила плечи руками, укладываясь удобнее.

Мыслей больше не было. Голова прекратила свое «плавание», но оставалась пустой, как высушенная тыква.

Рина лежала, не двигаясь, может, двадцать минут, а может, намного дольше. Она продолжала успокаивающе сжимать себя и поглаживать, просто лежала и смотрела в окно.

Солнца не предвиделось: небо застилали ватные серые снежные облака, невзрачная белая крошка начинала сыпать, но не вызывала никаких эмоций. Все, что делала Рина, – лежала и смотрела.

26 ноября

Она никак не могла насытиться его губами, вгрызаясь в них, словно хватаясь зубами за последнюю соломинку. Все летело под откос, но с его приездом вдруг забрезжил единственный луч света, который, быть может, сумеет ее спасти, вытащить из удушливой тесноты обыденности, где она пряталась, натягивая каждое утро улыбчивую маску для всех окружающих.

Она стала ненавидеть мужа, подозревая того во всех смертных грехах. Он делал ее несчастной, и, возможно, специально. Он хотел ее задавить.

Слезы закапали из ее глаз, любовник остановился, обеспокоенно глядя на нее, не понимая, что происходит.

– Ты чего? – тихо спросил он, отстраняясь.

– Успокой меня, – ответила она, смахивая слезы с глаз и бросаясь в омут вожделения, обжигаясь об его горячее тело, скрываясь в потных объятиях.

Если бы он не приехал снова, она просто умерла бы.

Глава 15

Она так и не заснула, хотя, вероятно, пару раз отключалась, сама того не замечая. Это продолжалось долго, но сколько, Рина не могла сказать.

Когда тело совсем продрогло и затекло, она решила подняться: сначала села, а потом потихоньку встала на ноги. Ей уже очень давно не было так плохо от выпитого.

Рина в очередной раз убедилась, что от Елизаветы не стоило ждать добра. Хотя в этом случае она и не виновата: Рина хлестала вино, не задумываясь о последствиях. Она думала, что умрет.

Рина встала под бережные теплые струи душа, избавляясь от липкой испарины и горького запаха пота.

Когда кожа приятно распарилась, порозовела и запахла хвойным отельным мылом, Рина обтерлась полотенцем и вернулась в комнату, чтобы убрать последствия своего утреннего пьянства. Она была полна решимости.

Один раз ей пришлось взять судьбу в свои руки. Видимо, сейчас стоит сделать то же самое. Для себя, Натальи и Вероники. Она еще не знала, что предпримет, но четко чувствовала: что-то нужно.

Убирая разбросанные вещи, Рина увидела книгу, одолженную Романом. Самое время почитать легенды Горного Алтая, когда в реальности все идет к черту. Вдруг искать ответы нужно как раз вне реальности?

Книга лежала на прикроватной тумбочке. Рина взяла ее и прошла к окну, чтобы расположиться в кресле. Кровати с нее на сегодня достаточно.

Она решила читать не с начала, а пропустив предисловие и неинтересные вступления. Должна же быть какая-то общая информация или мысль, которую достаточно усвоить, чтобы понять, что такое шаманизм.

Пробежав глазами по странице, она зацепилась за строчку: «Но духи природы не знали о планах влюбленных». В этой фразе она прочла отражение всего Горного Алтая, каким она его увидела: природа живет по своим законам, и ей все равно, о чем думает и из-за чего страдает человек. У христиан есть такая поговорка: «Человек полагает, а Бог располагает».

Рина находилась в горах мало времени, но уже успела представить, каково это, когда твоя жизнь не стоит ничего на фоне годов, десятилетий и столетий, в течение которых эти горы, это небо и это солнце находятся здесь. Построй хоть тысячу отелей, но природа все равно заберет свое, как забрала Веронику Лесовую, пропавшую без вести в горах, растворившуюся, словно она никогда и не жила.

Наталья пока еще не превратилась в призрак, и Рина явственно ощутила, что не может позволить этому случиться. У Вероники никого не было, у Рины никого не было, а у Натальи есть она. И пусть это не так много, она постарается не дать духам гор забрать еще одну душу.

Рина перелистнула страницу и увидела новую легенду, на этот раз о Золотом озере. Она пробежалась по тексту глазами и усмехнулась, уловив смысл. Древние легенды как будто специально пересказывали ей историю «Лесной короны»: у людей очень много денег, но они никому не могут помочь, и остается искать спасения в чем-то эфемерном, забыв о богатстве. Наверное, так случилось и с Антоном, который, имея деньги и какую-никакую известность, не мог себе помочь и был вынужден метаться от одной бесполезной программы к другой, обманывая себя надеждой.

Она с интересом погрузилась в чтение легенд, просмотрела несколько, но с самого начала в ней закрепилась мысль, что действовать нужно незамедлительно.

Рина закрыла книгу и встала, слегка покачиваясь от недостатка сил и от еще не выветрившегося из ее организма алкоголя. Она оделась и отправилась на встречу группы, хотя знала, что та уже скоро закончится.

В гостиной царила тихая, тревожная атмосфера. Участковый уже закончил опрос и ушел, его место занял Крайст и женщины, которым не терпелось обсудить ситуацию.

Когда Рина зашла, то услышала смешок Елизаветы, призванный проиллюстрировать отношение к ней и к ее приходу.

В этот раз Рина отнеслась абсолютно равнодушно к ее выпадам. Она слишком устала и была слишком измождена, чтобы эмоционально реагировать.

Усевшись в свое кресло, она впервые почувствовала себя на своем месте, и совершенно неважно, что думают остальные.

– Ты окей, Рина? – первым делом обратился к ней Крайст.

Рина кивнула и мягко обхватила