Сотня. Возвращение домой - Кэсс Морган

Деревья здесь росли столь плотно, что полог густой листвы почти скрывал небо. Но янтарный свет, пробивавшийся меж ветвей, и воздух, который становился все прохладнее, свидетельствовали, что день почти окончен.

– Думаю, у нас все получилось, – устало сказала Гласс. Страх и адреналин, которые вчера гнали ее вперед, растворились, уступив место усталости. – За нами нет погони, правда же?

– Похоже на то, – со вздохом сказал Люк, помогая Гласс снять с плеч рюкзак. – Давай немного отдохнем.

Скинув рюкзаки, они расположились под огромным, поросшим мхом деревом, чьи мощные извилистые корни торчали из земли. Прежде чем улечься, Люк вскинул к небу руки и хорошенько потянулся.

– Иди ко мне, – сказал он, потянув Гласс за руку.

Та опустилась к нему на колени, засмеялась и прижалась к его груди.

– В нашем распоряжении целая планета, а ты хочешь, чтобы я сидела точно там же, где и ты.

– И вовсе не целая, империалистка ты моя, – возразил Люк, наматывая на палец прядь ее волос. – Надо же и наземникам хоть кусочек оставить.

– Да, точно, – с притворной серьезностью кивнула Гласс. – Тогда, действительно, лучше занимать поменьше места. – Она улыбнулась и перекинула ногу через Люка так, чтобы оказаться к нему лицом.

– Хороший план, – сказал он, обнимая Гласс за талию, чтобы еще сильнее сократить и без того небольшую дистанцию между ними, и нежно поцеловал ее – сперва в губы, а потом в подбородок, в шею… Гласс негромко вздохнула, Люк, заулыбавшись, поцеловал ее чуть пониже уха и, подняв голову, зашептал ей на ухо: – Здорово быть бескорыстным, правда?

– Да, у этого есть свои преимущества, – выдохнула Гласс, поглаживая спину любимого.

Если говорить серьезно, отбросив шутки в сторону, такое уединение казалось просто невозможным. В Колонии тысячи людей теснились на кораблях, первоначально предназначенных для сотни-другой человек. Там везде были чужие глаза, уши и тела. Посторонние люди знали твое имя, твою семью и все твои поступки. А тут никто на них не смотрел. И судить их тоже никто не станет.

– Ой, посмотри, – сказала Гласс, указывая через плечо Люка на маленькие розовые цветы, которых не видела прежде.

Люк повернулся и потянулся было за одним из них, но, уже почти коснувшись его, принял прежнюю позу, оставив цветок в покое.

– Мне кажется, неправильно их срывать, – сказал он, робко поглядывая на Гласс.

– Согласна. – Она улыбнулась, положила руку ему на затылок и притянула к себе, чтоб его губы соединились с ее.

– Стыдоба, на самом деле, – пробормотал Люк. – Эти цветы так замечательно смотрелись бы у тебя в волосах.

– Ты лучше просто представь это.

Люк еще раз поцеловал Гласс, а потом встал на ноги, поднимая ее в воздух.

– Люк, – засмеялась она, – что ты делаешь?

Он сделал несколько шагов и, ни слова не говоря, аккуратно опустил ее на землю среди цветов. Дыхание Гласс участилось, когда она увидела, как Люк встает возле нее на колени. Шаловливое выражение исчезло с его лица, и на его место пришло нечто подобное благоговению. Он протянул руку и веером разложил ее волосы так, что они смешались с розовыми цветами.

Сердце Гласс забилось в сумасшедшем ритме, но она заставила себя не шевелиться, пока Люк, опираясь на здоровую руку, наклонялся к ней для поцелуя. Чуть разжав губы, Гласс обняла его, чтобы прижать к себе, и глубоко вздохнула, наслаждаясь пьянящей комбинацией цветов, лесного воздуха и Люка.

– Пора идти, – наконец сказал Люк, глядя в темнеющее небо. – Надо найти место для ночевки.

Гласс глубоко вздохнула.

– А мы не можем просто остаться тут навсегда?

– Мне бы хотелось, но, когда стемнеет, тут будет небезопасно. Нужно найти какое-нибудь более защищенное место.

Они с новыми силами двинулись в путь и шли еще несколько часов, а небо тем временем из серо-багряного стало насыщенно, бархатно черным. Луна светила так ярко, что звезд почти не было видно, а на землю падали причудливые красивые тени. Это было так прекрасно, что у Гласс даже заболело сердце – от в который раз возникшей мысли, что мама, которую она потеряла, так и не увидела этой красоты.

Люк вдруг замер и сделал ей знак рукой, чтобы она тоже остановилась. Он наклонил голову и прислушался, хотя Гласс ничего не слышала, и спустя мгновение прошептал:

– Ты это видишь?

Вначале она не замечала ничего, кроме темных деревьев, но потом разглядела его – маленький дом, стоящий посреди лесного безлюдья.

– Что это? – спросила Гласс, внезапно разволновавшись от такого открытия: ведь ничего подобного они встретить не предполагали.

– Похоже на хижину, – сказал Люк, крепче сжал руку любимой и увлек ее вперед, ступая медленно и бесшумно.

Они шли, огибая строение по широкой дуге, чтобы подойти к нему сбоку. Это была не хижина, а крохотный каменный домишко в удивительно хорошем состоянии. Его стены поросли плющом и мхом, но все равно было ясно, что они целы и невредимы.

Люк и Гласс остановились в нескольких футах от него. Внезапно налетевший ветерок зашуршал листвой, и наступила тишина. Люк и Гласс дружно задержали дыхание, ожидая, не покажется ли кто живой, но к ним никто не вышел.

Люк подошел вплотную к дому, на мгновение прижался ухом к двери, а потом распахнул ее и вошел. Осмотревшись, он поманил за собой Гласс, она глубоко вздохнула, поправила рюкзак и тоже переступила порог. Через грязные треснувшие окна в дом проникало достаточно света, чтобы они могли увидеть застывший срез чужой жизни.

– Ох, – только и сказала Гласс, полуудивленно-полупечально.

Казалось, тот, кто тут жил, просто вышел на минуточку и не вернулся назад. В дальнем углу стояла маленькая кровать, рядом с ней был деревянный комод. Гласс осмотрела малюсенькую комнатушку. В кажущейся игрушечной кухоньке напротив кровати на стене висели на гвоздиках кастрюли и сковородки. Покосившийся деревянный стол у холодного камина словно бы ждал, когда кто-нибудь за него присядет. У дальней стены обнаружился тазик и стопка чистых тарелок. Дом казался заброшенным, словно он уже долгое время ждет своих хозяев, а те все никак не возвращаются.

Гласс подошла к столу, провела рукой по его грубой столешнице, ощутив под ладонью пыль, и повернулась к Люку:

– Мы можем тут остаться? – спросила она, боясь, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Люк кивнул.

– Думаю, да. Дом кажется заброшенным, и тут, конечно, безопаснее, чем снаружи.

– Хорошо, – сказала Гласс и с улыбкой осмотрелась по сторонам, благодаря удачу за то, что у них есть шанс развеять чувство неприкаянности, которое липло к душе хуже, чем липнет к ладоням пыль. Она поставила на пол рюкзак и взяла Люка за руку. – Добро пожаловать домой, – проговорила она, поднялась на цыпочки и поцеловала любимого в щеку.