Медовый десерт - Эми Эндрюс

Тем не менее в поле его зрения все равно оказались ее бедра, обтянутые джинсами, и от его взгляда не ускользало ни малейшее движение ее тела. Он также успел отметить про себя, что диванчик маловат для того, чтобы растянуться на нем вместе с ней и предаться былым утехам.

Но она была вне зоны досягаемости. Все, что ему оставалось, — это есть, пить и смотреть телевизор, не отрываясь от экрана.

— О нет, — простонал Бенджи, когда судья назначил пенальти его любимой команде «Коллингвуд» за несколько минут до конца первого тайма. — Это у «Кэтс» был офсайд, а не у нас, — воззвал он к телевизору.

Брент глотнул пива из бутылки.

— Этому судье явно нужны очки, приятель, — сказал он Бенджи. — Может, тетя Грейс ему одолжит.

Бенджи рассмеялся. А за ним и Брент.

— Боюсь, они ему не подойдут, — улыбнулась Грейс.

Она была рада, что Брент согласился остаться. Ее интерес к футболу, как и познания в нем, стремились к нулю, но она старалась разобраться в игре изо всех сил, потому что дети были ярыми поклонниками Австралийской футбольной лиги.

И теперь волею судьбы она тоже болела за «Коллингвуд».

Брент пропустил следующий гол, потому что Грейс повернулась на диване, засунув свою левую ступню под правое колено. Ее грудь при этом соблазнительно качнулась, и он снова отхлебнул пива.

— В следующие выходные я веду свою футбольную команду на матч, — сказал он, пытаясь хоть как-то отвлечься. — Не хотите присоединиться к нам?

Таш и Бенджи посмотрели на него так, будто он только что подарил им команду «Коллингвуд» в полном составе.

— Ты не шутишь? — воскликнула Таш.

— Правда? — встрепенулся Бенджи.

Брент хмыкнул:

— Правда. Я не шучу. И тетю Грейс можете с собой прихватить.

Бенджи умоляюще посмотрел на тетю, сложив свои маленькие ручки на груди.

— Пойдем, тетя Грейс? Я знаю, ты не любишь футбол, но пойдем, пожалуйста! Пойдем, пойдем, пойдем?

Грейс рассмеялась:

— Да, думаю, да. — Она взглянула на Брента: — Ты уверен?

Уверен ли он? Конечно нет. Но, по крайней мере, его будет отвлекать целая толпа детей. К тому же там слишком людно, чтобы он мог наброситься на нее.

* * *

Через час игра закончилась, и Грейс решила, что детям пора спать. Те и не думали сопротивляться. Даже Таш была не против отправиться ко сну в половине девятого вечера. Они попрощались с Брентом, и Грейс отвела их в свою спальню.

В их комнатах еще пахло краской, и находиться там было небезопасно.

— Я полежу с Бенджи, пока он не заснет, — сказала Таш, укладываясь рядом с братом. — А потом перейду на матрас.

Грейс посмотрела на матрас Таш, расстеленный на полу рядом с кроватью.

— Можешь спать вместе со мной, — сказала она. — Кровать большая, места на всех хватит. Так, наверное, будет удобнее.

Таш стиснула зубы и покачала головой:

— Нет, спасибо.

Грейс до дрожи пробрал вежливый ледяной отказ племянницы, но она постаралась не показывать этого.

— Ладно, — кивнула она. — Без проблем.

И все же по пути в опустевшую гостиную она боролась с тяжелым чувством отчужденности и обхватила себя руками, стараясь сохранять самообладание. Брент вышел из кухни, держа в руках два доверху набитых мусорных пакета, несколько пустых коробок из-под пиццы и ключи от машины.

— Я тоже поеду, — сказал он, не давая себе времени на размышления о том, почему так торопится покинуть этот дом. — Это я выброшу в мусорный контейнер по дороге.

Грейс кивнула.

— Давай, — сказала она, забирая у него коробки. — Немного помогу тебе.

Она вышла вслед за ним через парадную дверь, все еще думая о Таш. От этих тяжелых мыслей ее не могли отвлечь ни прохладный ночной воздух, ни даже потрясающие ягодицы Брента, мелькавшие перед ее глазами.

Они бросили свою ношу в мусорные баки за гаражом, и Брент направился к машине, припаркованной на подъездной аллее у дома. Он нажал на кнопку на ключах, и четыре моментально вспыхнувших огонька осветили сгустившийся полумрак.

Он остановился у водительской дверцы.

— Что ж, до встречи на работе. Когда у тебя следующая смена? — спросил он.

Грейс, все еще поглощенная мыслями о Таш, на секунду задумалась.

— Во вторник.

Брент кивнул. Его сердце колотилось в груди — он чувствовал себя подростком на первом свидании, который не может осмелиться на поцелуй.

Но он не собирался целовать ее.

Он потянул на себя ручку и открыл дверцу автомобиля:

— Тогда до вторника.

Мягкий щелчок вывел Грейс из забытья. Где же ее хорошие манеры?

— Прости, — извинилась она. — Я немного отвлеклась.

Немного отвлеклась? Брент чуть было не застонал, когда она оперлась бедром о дверцу заднего пассажирского сиденья и до него донесся медово-ванильный аромат ее губ.

Вот уж кто действительно отвлекся, так это он!

— Не знаю, как отблагодарить тебя за эти два дня. Мы бы так быстро не справились, да и детям очень нравится проводить с тобой время. Ты нашел общий язык с Таш, а Бенджи просто счастлив от того, что теперь может играть в команде.

Брент точно знал, как она могла бы отблагодарить его. С помощью рук, губ и обнаженного тела.

Грейс посмотрела на него: он стоял перед ней, такой большой и теплый, но лицо его скрывала тень, и она не видела выражения его глаз. Тем не менее ее захлестнуло острое желание забыться в его объятиях.

Как в старые добрые времена.

— Ты так хорошо с ними ладишь.

Брент услышал в ее голосе ноту страдания. Проклятье!

— Ты тоже отлично ладишь с ними.

Грейс отчаянно хотела, чтобы это было правдой. Она покачала головой:

— Неправда. С Бенджи — да, но Таш… — Грейс обхватила себя за плечи, наконец ощутив прохладу вечернего воздуха. — Я не знаю, что с ней делать…

Брент сильнее вцепился в ручку дверцы. «Пожалуйста, не надо. Не смотри на меня своими огромными растерянными глазами».

— Ей пришлось через многое пройти…

— Нет. — Грейс резко оборвала его и приблизилась на один шаг. — Дело не только в этом — она злится.

— Грейс, у нее погибли родители.

Грейс покачала головой и подошла еще ближе:

— Нет. Не из-за этого. Она за что-то злится на меня.

Брент не знал, как утешить ее. Она была так близко. Делая вдох, он ощущал, как легкие наполняются ее запахом. Он утратил способность мыслить рационально — его обуревало желание притянуть Грейс к себе и целовать до тех пор, пока от ее боли не останется и следа.