Один из многих - Егор Уланов

Дуэлянты поклонились друг другу. Проверили пули, взяли порох и насыпали его на полку. В воздухе пошел запах пиротехнический.

— Сего дня, — продолжал Василевский, обращаясь к зрителям, — происходит дуэль между равными господами Алексеем Юрьевичем и Дмитрием Евгеньевичем. Алексей Юрьевич за честь отечества сделал вызов Дмитрию Евгеньевичу, который добровольно согласился. В секунданты им назначены благородные господа Василий Робертович и Владислав Архипович. Прошу вас засвидетельствовать, многоуважаемые зрители, законность и исключительность притязаний. Протокол встречи и согласия были подписаны дуэлянтами. И далее мы преступаем к поединку на пистолетах. Прошу на места!

И дуэлянты отвернулись от барьера, пойдя каждый в свою сторону. С одной стоял прямой и грациозный Беликов, а с другой — грузно широкоплечий Немов. Со стороны зрителей на балконе — они были в естественном отдалении, смотря на перспективу, — видно было, как два человека — один в белом мундире, другой в черном — синхронно отворачиваются друг от друга, и медленно идут по мрамору — оба в блеске — навстречу двум симметрично поставленным офицерам в зеленых нарядах. Гармония композиции напоминала песочные часы с их мерно сыплющимся песком, рождая неизъяснимое предчувствие цикличности и неизменности божьего мира.

Толпа в таинственной дремоте не издавала ни единого звука. Все было приковано к двоим.

Они встали на свои места. Немов, отмеривший шаги, с чувством глядя на старого товарища, только поводил мощными руками в воздухе, желая обнять друга.

— Удачи, Дима… — расчувствовавшись, произнес офицер.

— Спасибо, Влад…

— Ты молодец, что не сбежал. За принципы стоишь! — и он содрогнулся своей широкой спиной, накрутил черный ус и пошел быстро к лестнице. Беликов также отошел с линии огня. Василевский с ящиком поднялся повыше на лестницу, опасаясь рикошета.

Затихло. Замерло.

— Цельтесь! — скомандовал Андрей.

Две руки с пистолетами поднялись друг на друга. Взводя курок, Кардов думал, что можно было сжульничать, вытащить пулю у Дмитрия или еще что. Но ему слишком хотелось победить в честной битве. Слишком хотелось заставить его струсить, убежать или убить его собственной рукой, подвергнув хоть раз и свою жизнь опасности. Оскорбленный муж в нем требовал доказать самому себе, что он лучше, что он более достоин Елены, чем этот молокосос. Но, увидев пистолет напротив, он все же подумал, что неплохо было бы схитрить.

Дмитрий взвел курок и невольно взглянул на балкон. Там толпилась тьма народу, и мысль его была такого свойства, что такие, как он, здесь лишние. Ни от чего не зависящие. Со своим малым бизнесом. Со своими неоформившимися взглядами. Со своей справедливостью. Он только мешает этим господам и лакеям наслаждаться их безнаказанным счастьем. И если его сейчас убьют, то дело замнут офицеры, выставят все несчастным случаем, и через месяц все здесь забудут о его существовании. И пусть… таких, как он, много…

На балконе же все стояли зачарованные. Каждый ощущал кожей огромное напряжение в фигурах на сцене и удивлялся, как они так натурально изображают смертельную дуэль. Министры, не отводя взгляда, пожирали зрелище налитыми кровью очами. Елена вцепилась в боковую перегородку, вытянулась…

То было 23 февраля 2022 года. Кавалергардов мысленно отметил дату, и вся жизнь выплеснулась у него перед глазами, как шампанское из разбитого бокала.

«Сходитесь», — неожиданно прозвучал крик Василевского.

Дуэлянты сделали первый шаг. Дмитрий посмотрел в лицо Кардова, сосредоточенно метившего ему в грудь. Бешенство пробежало по его венам. «Думает убить меня!». Он шагнул вперед, не касаясь крючка и держа палец прямо на стволе. «Подпущу поближе, так вернее».

Беззвучие, подобное вакууму, охватило залу. Дмитрий слышал свое сердце, как огромную колонку над ухом, и, боясь промахнуться, сделал третий шаг. «Все-таки она его любит! Какой я дурак», — вслух шептал он.

И на балконе послышался возглас: «Елена Валерьяновна без чувств!» Дева упала в обморок; ее поддержал Кислицын, в то время как Алиса расслышала от нее слабое: «Заряжены».

Но дуэлянты остались недвижны. Взгляды толпы были прикованы к ним, которые по облику, казалось, действительно готовятся к смерти. Это зрелище ни с чем не сравнить.

Кардов сделал четвертый шаг, замер, и на выдохе раздался выстрел. Курок старого оружия с искрой щелкнул. Громкий хлопок оглушил. От пистолета генерал-лейтенанта повалил едкий дым; и толпа разом вскрикнула.

Алексей Юрьевич вглядывался, не двигаясь, как статуя. Но густой пороховой туман распространился по зале, мешая обзору. Он закашлял сильно. А толпа вдруг зашевелилась, затряслась, и пальцы начали указывать на…

На стену позади Дмитрия, с которой слетала пыль, и в чистом треснутом мраморе виднелась даже с балкона сплюснутая темная пуля.

Гости хотели бежать или говорить, или хоть что-то… но Дмитрий стоял, метя прямо в лоб заместителю министра. Он осторожно, как бы пробуя свое тело, стал шагать вперед. И Кардов, увидав, что дал промах, застыл на месте изумленный.

Дмитрий шел, и грозный лик его наконец приблизился прямо к барьеру. Кардов едва удерживался, чтобы не убежать. Он выстрелил на четвертом шаге, а его соперник только что прошел их все! Теперь их разделяло только шесть смертельных шагов — расстояние, с которого не промахиваются. Кардов закрылся рукой и уже попятился, но вспомнив, что сотня глаз следит за ним, встал ровно и глубоко вздохнул.

Какой страх изображали его правильные черты! Какое сладкое раскаяние! Дмитрий наслаждался моментом и не стрелял, глядя в прицел. Он, кажется, понимал теперь вампиров: вся жизнь соперника передавалась ему; но, дойдя до трости барьера, вдруг злоба поднялась в нем. Ему стало мало этого торжества. Он ясно увидел, что может избавиться от этой пиявки. Что может искоренить зло. Может показать всем этим лицемерам, что наказание существует! И бог весть что еще видят люди, в которых только что стреляли. Но после всех моралей… наш герой вдруг признался, что просто хочет уничтожить… и неизъяснимое бешенство, как писал классик, горит в его груди.

Он несколько минут пристально смотрел в лицо Кардову и наконец палец его дрогнул, погладив холодную сталь спускового крючка. Глубокий вдох.

Так легко было дышать.

Толпа поднялась, ощущая теперь истину: дуэль настоящая. Азарт горел в глазах у всякого, смешанный со страхом и бездействием, и бешенством, и обидой на порядки божьего мира, и желанием быть силой над всякой силой, и наконец управлять хотя бы собственной судьбой. И они в экстазе любопытства ожидали, как же Дмитрий распорядится этими чувствами, держа в руках чужую жизнь.

Наконец даже сам Алексей Юрьевич не выдержал, думая, что соперник насмехается над ним, заставляя ждать. Он затрясся всей белой фигурой своей. «Стреляйте!» — раздался умоляющий крик.

А Дмитрий вдруг вспомнил