Мистериум - Эйдэн Лунро

– Да что за бессонница, сонбесы и всё такое? – не выдержала девчонка.

Дион посмотрел на неё, как на умалишённую.

– Сонбесы, это что-то вроде чертей. Такие белые, волосатые, с тремя рогами, затащат себе в логово и горло перегрызут. Бессонница… ну эт понятно. В мире снов бессонница ужасная вещь. Врагу не пожелаешь.

– А мне ты пожелал. Сам ты бессонница побери! – огрызнулась Сив, нахмурив брови.

– Ну, ты хуже врага, – пояснил принц.

Севиль промолчала на это заявление принца.

– Мне просто интересно, – вдруг сказала она. – Как такой жестокий и бесчувственный, смог создать такую прекрасную и чувственную музыку?

– Может быть, – устало проговорил Дион. – Из-за того, что именно жестокие и бесчувственные, способны лучше всего понять искусство под названием музыка.

Девушка молчала с минуту, разглядывая море. Хотя мало, что было видно. Солнце село за горизонт и было темно. Море, как и час назад было спокойным. Сив присмотрелась по внимательнее и смогла различить каких-то чернильных рыб на поверхности воды.

– Так ты действительно написал эту песню? – неожиданно спросила она.

Дион поднял взгляд от огня и посмотрел на девчонку. Та до сих пор смотрела на море. Он видел её правый бок, профиль лица, на котором плясали тени. Она смотрела так, словно осознала весь смысл жизни, и мыслями была где-то далеко, среди огромных звёзд и метеоритов. Словно она сама была звездой и всей вселенной одновременно.

– Да, – произнёс Дион, не сводя глаз от её лица. – Но первые две строки не мои. Я услышал их, кажется лет двадцать назад, – почему-то разоткровенничался принц. Он сказал двадцать? – Их пела одна светловолосая девушка. Но я никогда не слышал, что она пела дальше. Так что, решил закончить её сам.

– Я не знаю первую версию, – Севиль повернула голову к принцу. Теперь тени плясали под её глазами, а цвет глаз казался нереальным, словно воронка в самом сердце земли. – Но, несомненно, твоя лучше. – Сив улыбнулась принцу, на щеках заиграли ямочки.

Принц багрейший внимательно поглядел на эту улыбку. Всё-таки её улыбка была… чиста? Невинна? Может быть, он когда-то улыбался, но последние двадцать лет точно нет. Девушка продолжала улыбаться, также пристально разглядывая красноволосого. Волосы были цвета бордо. Кажется, это и есть нормальный цвет его волос. Ловец снов и копейка с изображением закатного солнца, мелодично позвякивали. Дион закрыл глаза.

– А что дальше? – спросила Севиль.

– Что, что дальше? – недовольно буркнул принц, приоткрыв красный глаз.

– Ну, расскажи про себя, – попросила девушка.

– Ничего я не буду рассказывать, – бросил красноволосый.

– Да не будь ты букой! – воскликнула Сив.

– Спи, Свингинка. – посоветовал Дион.

– Я – Севиль! – прошипела Севиль.

– Ты – глупая девчонка, – возразил принц багрейший.

– А ты… ты… – Сив призадумалась. – Бука!

– Что, мозгов не хватало на новое словечко? – насмешливо поинтересовался Дион, с любопытством поглядев на девчонку. Иногда её тупизна забавляла.

– Да! – раздражённо обронила Севиль, а потом спохватилась – Нет! То есть… Ты меня запутал!

– Эт я-то? – притворно удивился принц. – В чём моя вина, если у тебя куриные мозги?

– Сам ты, с куриными мозгами! – огрызнулась Сив, обиженно выпятив нижнюю губу.

Дион ничего не ответил, а просто закрыл глаза. Севиль поглядела сердито на него ещё пару секунд, потом отвернулась. Поразмышляла над чем-то. Может, ей тоже поиграть? Не на банджо конечно… Но её кяманчи здесь не было… А разве это проблема, если ты в мире снов?

Сив улыбнулась и закрыла глаза. Правую руку она вознесла над невидимым грифом, а в левой держала невидимый смычок. Она провела этим смычком по струнам. И внезапно послышался звук, мелодичный звук кяманчи. Сив открыла глаза и увидела в руках самую настоящую кяманчу.

– Ты будешь спать или нет? – недовольно проворчал Дион и открыл глаза.

– Нет, – счастливо замотала головой девушка и начала играть.

Сперва полилась какая-то бессвязная мелодия. Сив не знала, что играть. А потом, как-то само собой бессмысленные обрывки звуков выстроились, и она начала играть полноценную музыку. Не то состояние её души, не то чего-то ещё, Севиль сама не понимала, почему стала играть эту мелодию. Реквием по мечте. Реквием её мечты. А о чём она мечтает?

Дион слушал музыку, которую девчонка так душевно и даже ожесточённо играла на своём инструменте. Ведомый каким-то непонятным чувством он достал свой банджо и присоединился к ней. Он настроился под её лад, и заиграла музыка доселе не слыханная во всём мире, ни в сонном, ни в реальном. Реквием по мечте на банджо и кяманче. Странное сочетание, но вышло так… что мурашки по коже. И дела было не в том, что оба музыканта прекрасно управлялись своими инструментами. Дело было в том, что они вложили в эту игру, в эту музыку всю душу, всё сердце, все свои печали и проблемы, что поедали их изнутри, угнетали все органы, заставляя кровоточить без остановки сердца. Эта был реквием по не сбывшимся мечтам и надеждам.

Когда Севиль доиграла последние ноты, она распахнула глаза. До этого они были плотно закрыты. Кяманча из её рук сразу же исчезла. Она шмыгнула носом. И вытерла тыльной стороной ладони слёзы, что текли по её щекам.

– Спасибо, – только и сказала она.

Принц не ответил. Просто спрятал своё банджо. В душе как-то разом полегчало или наоборот, всё больше начало угнетать. Он не мог понять какое из этих чувств, превышало другое. Одновременно было легко и трудно дышать.

– Я хочу клубник. Очень много клубник, – вдруг сказала Сив. – Целый ящик.

– И откуда мне достать тебе ящик клубник? – осведомился принц, подтянув одно колено к груди.

– Не знаю, – пожала плечам девчонка и поглубже закуталась в плащ. – Я давно не ела клубнику. А так хочется…

– Ты ведёшь себя как ребёнок, – заметил Дион.

– Я и есть ребёнок, – вздёрнув носик, заявила Сив. – Мне всего пятнадцать.

– А мне двести восемнадцать и что? Старик что ли я?

Севиль аж поперхнулась. Откашлялась.

– Сколько, сколько? – ошарашенно спросила она.

– Вильгина, спи уже, – укоризненно произнёс Дион и закрыл глаза. – Завтра нам предстоит долгий путь.

Глава 8. Сонных дел мастер

Эмиль.

Эмиль лежал в своей комнате и не мог заснуть. Комната, которая была ему отведена, просто лопалась и пузырилась от богатства и великолепия. Красно-золотые портьеры мраморные колонны резные канделябры картины в позолоченных рамах и цветы в хрустальных вазах. И ещё пианино в правом углу. Парень лежал в двухместной постели, потонув в многочисленных подушках. Эмиль никогда в жизни не ночевал в таких комнатах даже отдалённо напоминающих эту.

Внезапно ему до