Первый меч Бургундии - Александр Зорич

- Ну и что, что в салки?

- Мне будет тяжело его убить.

Если бы не предметное письмо, Карл, не исключено, клюнул бы на этот шантаж Гельмута - будто Мартин в захвачен в плен и томится в "тевтонских застенках", ожидая экзекуции.

- Не морочьте мне голову, Гельмут. Ваша воля - Вы бы его уже убили, несмотря на салки. Только не рассказывайте, что Вы его тут спрятали...

- Вздор, где тут спрячешь... - разулыбался Гельмут, делая хорошую мину, мол, я не это имел в виду. - Но жизнь продолжается, ведь будут и другие возможности.

Карл вцепился в Гельмута глазами - что еще за "возможности"? Может, старый хрыч знает где Мартин сейчас?

- Увы, я не знаю.

- Врете?

- Если бы знал! - мечтательно откинулся на стуле Гельмут. - Его белокурую голову я бы довез до Кенигсберга в целости и сохранности. Употребил бы одно средство - ее и тление не тронуло бы, кожа осталась бы нежной, как шелк. Ведь все-таки, согласитесь, Карл, стервец очень привлекателен! Как, кстати, и его покойная мать. Я его видел здесь, когда сражался с малефиком Гвискаром. Издали. Но, знаете, он заметно похорошел. Повзрослел, возмужал, кажется, даже пользуется косметикой. В общем, получился бы отличный бюст, какие у нас, открою Вам тайну, кое-кто коллекционирует. Да и магистру Фридриху мой сувенир пришелся бы по душе.

- А как же устав, который возбраняет надругательство над телами, очищенными от скверны?

- Для Мартина устав сделал бы исключение.

И здесь, хотя его недвусмысленно провоцировали, Карл сдержался. Но понял - если Гельмут "пошутит" еще что-нибудь, его придется содомизировать рукоятью меча в назидание другим полевым инквизиторам Ордена. Чтобы сдерживали язык.

- Давайте карандаш, я подпишу, - сдался Карл и притянул к себе холст. Он понимал, что эти дикие дебаты будут продолжаться ровно столько, сколько требуется для того, чтобы он переменил свое решение не ставить автографа под абрисами погибших.

Когда Карл подписался, Гельмут вздохнул с неподдельным облегчением, словно вышел из парилки. И серьезно, на сей раз без юродства, добавил:

- Вот Вы и сделали меня магистром. Я, герр Карл, Ваш должник навеки.

15

Только когда взору Карла открылись добротные романские стены монастыря Святого Воскресения, когда осунувшийся, но внутренне вполне здоровый капитан Рене облегченно улыбнулся герцогу и сказал "Ну наконец-то, а мы уже собирались выступать Вам навстречу" и когда Карл увидел, что слова Рене не просто риторическая фигура - действительно, оружие у солдат было начищено и вид они имели вполне молодцеватый, он осознал, что произошло нечто по сути своей странное.

Великий герцог Запада собирается предпринять рейд вглубь французских владений, солдат его на полпути валит с ног кишечная чума, а он, вместо того чтобы отказаться от предприятия, рядится прокажённым и рвётся, рвётся, рвётся в страшный замок Орв, хотя понимает, что уже опоздал и ничего сделать не сможет. Вот, теперь он всё увидел и кое-что узнал. И что же?

Этот безнадежно риторический вопрос не давал Карлу покоя всю дорогу от монастыря до милого Брюсселя, где в ту зиму квартировал герцогский двор. "Что же кроме того, что я кое-что знаю? Штаны себе пошью из этого знания или что? Фаблио 1477 - это же так, в сущности, нескоро?"

В Брюсселе было хорошо. Маргарита, крохотная Мария, недавно произведенный в маршалы д'Эмбекур-младший, старая-престарая маман, которой удалось в свои семьдесят сколько-то сберечь удивительную внятность речей и мыслей.

- Ну что, Ваша Светлость? - насмешливо спросила она, озирая дюжего, обветренного сына с головы до ног. - Повстречались со своим chico?[18]

16

Эдвардова посланца Карл узнал сразу. Сорокалетний лендлорд Брюс, который в прошлом году сопровождал своего короля во время бегства из Англии.

- Здравствуйте, милорд, рад видеть Вас во славе, - цветисто приветствовал Брюс герцога, когда тот, преображенный ласками Маргариты и нежными банными водами, смывшими с него последовательно аватары Прокажённого, Тристана, префекта Ложи Нарбоннских Ткачей, Сновидца и Злого Следователя, вошел в уютный гомеостаз выбритого сытого аристократа в батистовых портках и приготовился благосклонно внимать худым вестям от шурина, который, без сомнения, допрыгался со своей фирмой-фирмой "Йорки, Ltd", и теперь попросит на карман ещё денег, кораблей, наемников, да побольше, да получше, да сейчас, немедленно, скорее-быстрее, а не то всему крышка.

- Рад и я видеть Вас во здравии, милорд. В прошлый раз камзол был на Вас похуже, а?

Забавное дело - слова, которые у французов и бургундов могут сойти за предлог для поединка или уж точно приведут к затаенной обиде, с англичанами проходят как крепкая дружеская шутка. Карл знал об этом и добродушное "га-га-га" Брюса его не удивило.

- Да, милорд, здесь Вы свинье в самое рыло вмазали. Но в прошлый раз и дела-то шли похуже, милорд. Но теперь с Вашей помощью нечестию Ланкастеров положен предел. Потому-то я и прислан сюда. Сам я говорю нескладно, но со мною письмо от моего господина. Там всё рассказано как след.

Этого Карл не ожидал. Эдвард, бестия, вернул себе престол?

Письмо было составлено по-французски и притом весьма недурно. Чувствовалась холеная рука наемного французского секретаря.

"Приветствую тебя, мой друг, соратник и спаситель!"

Крепко: друг, да ещё и соратник, да ещё и спаситель.

"Вкратце история моя такова: пришел, увидел, победил. Но не смею опускать подробностей, которые тебе, конечно, интереснее всего.

Как ты помнишь, я готовил войско в Кале до поздней осени и, признаться, уже не был уверен в том, что поспею до зимних штормов переправиться через Канал. Конечно, десять-пятнадцать лье - не расстояние, но и предприятие задумывалось слишком серьезное, чтобы рисковать всем из-за погоды. В конце концов, я не стал дожидаться подхода кондотьеров, заказанных в Вероне моими агентами..."

Карл покраснел. Этих самых кондотьеров, четыре сотни, перекупили бургундские вербовщики и д'Эмбекур присовокупил их к войску, которое по приказу Карла выступало на Амьен.

"...И, погрузив полторы тысячи набранных отовсюду воинов на любезно предоставленные тобою корабли, при ясном небе и спокойном море высадился в устье Темзы. Шаг этот был очень рискованным, потому что меня сразу же могли атаковать солдаты Уорика, но, хвала Геометрии, я это предусмотрел. Брюс из Гэллоуэя, мой лучший капитан, за месяц до этого был тайно переправлен мною в Шотландию, к своим родственникам. Он поднял семь танов против Уорика и самозваный король по необходимости отбыл на север с большей частью войска.

Итак, мы высадились и сразу же пошли на Лондон. Случилось так, что войска Уорика продвигались на север очень медленно, и как только его достигла весть о моей высадке, он повернул обратно. Когда я подошел к Лондону, сердце мое трепетало: откроет ли мой город ворота перед Законом Англии или почтет за лучшее сладкий яд лжеучений врага моего? Оставаться в чистом поле было опасно - со дня на день мог подойти Уорик и тогда моих храбрых, но немногочисленных соратников ждала бы погибель под копытами несчетной конницы Ланкастеров.