Миллениум, Стиг и я - Мари Франсуаза Коломбани

С 2006 года иностранные средства массовой информации начали интересоваться человеком, стоявшим за трилогией «Миллениум». Сначала скандинавские, потом европейские, и наконец в Стокгольм прибыли журналисты из Соединенных Штатов и Австралии, чтобы поговорить со мной о Стиге. Они совершенно справедливо полагали, что я, после десятилетий жизни с ним, могу порассказать много интересного.

Обычно журналисты задают одни и те же вопросы в одном и том же порядке. Первый вопрос, как правило, о Швеции. Правда ли, что все, о чем говорится в «Миллениуме» (коррупция, превышение власти, дискриминация и насилие над женщинами), в действительности имеет место?

Когда я отвечаю, что большинство фактов, событий и персонажей реальны, удивлению нет конца. Странно, что Швеция многим народам казалась примером для подражания. У нее те же проблемы, что и у всех; я думаю, мои интервью помогли понять, что и у нас не все благополучно в области соблюдения прав человека.

Второй вопрос, вызывающий жгучее любопытство журналистов: почему, после стольких лет совместной жизни, меня не признали вдовой и наследницей Стига? Как получилось, что в такой стране могла сложиться столь нелепая ситуация?

Сегодня трилогия «Миллениум» с ее сорокамиллионным тиражом — один из важнейших экспортных товаров Швеции. Но это не просто книги. Это феномен, оказавший большое влияние по двум параметрам: во-первых, благодаря ему распространился совершенно новый образ Швеции, а во-вторых, Стиг и «Миллениум» стали чем-то вроде товара, на котором можно наживаться бесконечно.

Именно поэтому я и добивалась права управлять творческим наследием Стига. Начиная с 2006 года все предложения моих адвокатов содержали этот вопрос, и каждый раз Ларссонам предоставляли свободу самим назначать цифру лицензионного сбора, причитавшегося мне, что позволяло им оставить за собой практически любой процент от прибыли. За каждым нашим предложением следовало долгое молчание, а потом отрицательный ответ. Кроме того, мой адвокат, Сара Перс-Краузе, в ноябре 2009 года выступила с разъяснением в средствах массовой информации: «Мы подчеркиваем, что для нас важно управление литературным наследием Стига Ларссона, и по этому поводу мы, начиная с весны 2006 года, представили несколько заявлений в суд, не получив ответа ни на одно из них».

С февраля 2009 года в течение всего лета газеты освещали препирательства между «Йеллоу берд» и «Сони» в Голливуде по поводу американской экранизации трилогии «Миллениум». Имея представление о системе ценностей в Соединенных Штатах и будучи в курсе того, что, в отличие от Швеции, двенадцать из американских штатов гарантируют право наследования гражданским женам, я с любопытством ждала, что будет. И не напрасно.

25 октября 2009 года мне позвонили из шведской вечерней газеты «Афтонбладет», чтобы поговорить о публикации, намечавшейся назавтра в ежедневной газете «Дагенс нюхетер». Ларссоны собираются выделить мне два миллиона крон (около 200 000 евро) — как я могу прокомментировать это обещание? Я ответила, что ни я, ни мой адвокат не в курсе дела. И никакой публикации не последовало.

Спустя неделю, 2 ноября, конкурирующая ежедневная газета «Свенска дагбладет» заявила, что Ларссоны предложили мне уже 20 миллионов крон (около двух миллионов евро). Единственное, что я могла ответить: «Мы ничего об этом не знаем».

В тот же день мой адвокат позвонила новому представителю Ларссонов, чтобы уточнить, насколько серьезны опубликованные в газете сведения и надо ли нам ожидать официальных извещений. Новость начала медленно расползаться по иностранным средствам массовой информации.

Месяцем позже «Американ верайети» сообщила, что «переговоры между „Йеллоу берд“ и „Сони“ затянулись на шесть месяцев из-за разногласий родственников Ларссона и его подруги Евы Габриэльссон по поводу наследственных прав».

С этого момента возобновились переговоры о литературном наследстве Стига между Ларссонами, нашими адвокатами и мной.

В ходе переговоров Ларссоны предложили мне место в административном совете общества, которое они учредили и которое управляет прибылями от продаж авторских прав. Это место предоставляло мне доступ к финансовым документам и контрактам, но не давало возможности как-то влиять на использование политических и художественных текстов Стига, защищать их от продаж, переписывания или искажения. Короче, мне предлагалась скромная роль консультанта, мнение которого двое совладельцев могли принимать или не принимать во внимание. В апреле 2010 года мой адвокат в качестве компромиссного решения предложила передать мне права распоряжаться всеми произведениями Стига, кроме детективов. И мы стали ждать ответа.

В мае 2010-го вышла моя книга, написанная совместно с Гуннаром фон Зюдовом: «Гражданский муж: более одинокий, чем можно подумать». В январе 2008-го я задала себе вопрос, насколько уникально мое положение. Гражданские браки широко практиковались в Швеции, и многие люди могли оказаться в той же ситуации, что и я. В ходе своих исследований я обнаружила большое количество товарищей по несчастью. Однако, к нашему удивлению, наш главный аргумент — внушительное количество пар, живущих в гражданском браке, — сразу провалился. В глазах государства мы представляли собой меньшинство, ибо Шведский институт статистики учитывал только те пары, у которых были дети. Все же остальные числились в бессемейных.[27]

Через полтора месяца Иоаким и Эрланд одновременно ответили через прессу и электронную почту моему адвокату, что прекращают со мной всякие переговоры.

Fiat iustitia, pereat mundus. Да свершится правосудие, хотя бы погиб мир.

В начале апреля 2009 года мой адвокат получила неожиданное заявление от Яна М. Моберга, в прошлом журналиста, а ныне генерального директора компании «Эдда медиа» в Норвегии, и его адвоката.

Ян М. Моберг только что посмотрел повтор телепередачи из цикла расследований «Миллионы от „Миллениума“», в которой рассказывалось, как наследие Стига было захвачено его отцом и братом. В ходе передачи Ларссоны заявляли, что «разрешить проблему» мог бы мой брак с отцом Стига.