Загадка - Серж Резвани

— Я прерву вас, — говорит Следователь. — Неважно, что вы еще придумаете, но я плохо представляю, как Карл чертит свои знаменитые знаки на корме ночью, продолжая бороться в воде с братом.

— А может, он начертил их заранее, например в тот день, когда спускал яхту на воду. Или когда осматривал ее, сидя в лодке, спокойно подплыв к ней.

— Ладно, допустим, что стариков больше нет. Что делают остальные?

— Утром обнаруживается, что старики исчезли. Все перерывают яхту вверх дном, но их нигде нет. Исчезли! Вообразите, какой это шок. А дальше начинается обычный классический процесс. В криминологии он существует уже тысячу лет и прекрасно изучен последующими поколениями.

— И что это за процесс? — нервничает Следователь.

— Желание сопровождения. Этот примитивный феномен встречается в некоторых сектах, когда главу или главарей сопровождают в смерти.

— Абсурд! Полный абсурд! — восклицает Литературовед. — Почитайте эти рукописи. Это последние сочинения Франца. Там он рассуждает о некоторых видах внушений. По его мнению, в результате перенесенного сильного шока, когда субъект или субъекты лишены привычных ориентиров — а в открытом море все ориентиры отсутствуют, — достаточно всего ничего, чтобы «не только возможное, но и невозможное стало возможным». Эти слова он произнес, когда мы с ним находились на паруснике во время бури в устье Эльбы.

— Ну наконец вы о нем заговорили! — восклицает Следователь. — Расскажите, каким он был?

— Как его охарактеризовать? — задумывается Литературовед. — Это был экспериментатор и философ в одном лице. Когда я с ним познакомился, он работал над одним произведением, на которое до сих пор ссылаются некоторые философы. Он хотел распространить взгляд Дидро на естественные науки.

— Вы хотите сказать, что мы должны учитывать последние открытия в биологии, физике и астрономии? Что с тех пор, как были написаны «Сон Д'Аламбера» и «Письмо о слепых в назидание зрячим», философы потеряли ориентиры, которыми так легко пользовался Дидро?

— Я только в общих чертах понял работы Франца. В своей последней работе «Похвала чувствам» он анализирует не только зрение, слух, осязание и вкус, но и электрическое ощущение, ощущение жары, холода, голода, жажды, гидрометрические ощущения пчел, гироскопический компас мух…

— Давайте-ка ближе к делу. Излишние подробности только утомляют мозг. Перейдем к фактам. Итак, что представлял собой Франц? — спрашивает Следователь.

— Я несколько раз встречался с ним. Это замкнутый человек, одинокий, любитель загадок природы. Я пережил вместе с ним очень любопытные моменты. Он пригласил меня в мир Алисы. Из окон его квартиры в Гамбурге можно было следить за огромными, ярко освещенными кораблями. Он не считал себя писателем. «Почему вы хотите засунуть всех нас в одну корзину? — спросил он меня при первой встрече. — Для чего нужна эта книга о таких разных людях, как мы? Вы называете ее обобщающей? Это совершенно бессмысленно!» Но после того как я объяснил ему свою цель, он согласился мне помогать и мы даже подружились. Мне нравилась его грусть… его меланхолия… Однако смотрите, уже светает! Думаю, нам пора расстаться. Мне еще нужно почитать рукописи.

— Да, вы правы. Другие дела зовут нас. С огромным нетерпением буду ждать завтрашней встречи с вами у меня на работе.

Как и было условлено, на следующий день Литературовед приходит в кабинет к Следователю. На этот раз он уже много прочитал.

— Мой друг Поэт-Криминолог присоединится к нам позже, — говорит Следователь. — Расставшись с вами на рассвете, мы еще долго гуляли. Я проводил его прямо до двери дома, но так как он не решался войти, мы пошли на верфь, где в бледном свете луны возвышался «Уран». Трап все еще стоял там, и нам пришло в голову подняться на борт. Странное чувство — находиться на таком огромном судне, стоящем на суше. Мы долго болтали, облокотившись о перила и глядя вниз на гладкий белый корпус. Знаете, вы очень многое сделали для того, чтобы мой друг не совершил непоправимое. Вы его отвлекаете от мрачных мыслей, с вами он весел, полон энергии. Сегодня утром, когда я вернулся к своей любимой женщине в отель, то сказал ей: «Это расследование — последний шанс для нашего друга Криминолога. И всё благодаря Литературоведу. По мере того как мы всё больше узнаём о семействе Найев, наш друг отвлекается, забывая о своем огромном несчастье. С нами он весел, возбужден, фантазирует, что-то придумывает. Мне нравится, когда на его губах играет улыбка. Почему именно ему, кто так любит жизнь, выпали такие моральные страдания?» Вот что я сказал своей жене. Кстати, благодаря вам, она каждый вечер с нетерпением ждет, когда я вернусь и нырну к ней в постель. «И что было сегодня?» — спрашивает она в темноте, кладя голову мне на плечо в ожидании подробного рассказа. И когда она задает этот вопрос, я чувствую себя самым счастливым человеком на свете! Так вот, когда первые лучи солнца осветили «Уран», мой друг Поэт-Криминолог сказал: «Эта тайна больше чем тайна. Я хочу, чтобы она никогда не была раскрыта. Точно так же я хочу, чтобы никогда не были раскрыты тайны, над которыми мы бьемся. Не нужно достигать цели. Я ненавижу слово цель. Самым великим философом всех времен и народов я считаю Зенона из Элея. У Зенона стрела всегда находится в подвешенном состоянии между луком и целью. Она летит, но никогда не достигает цели. Вот что мне нравится! Лететь, лететь целую вечность! Я хочу быть такой же стрелой и никогда не достигать цели», — вот как сказал мне мой друг Поэт-Криминолог. И его глаза наполнились слезами. Я рассказываю вам все это, чтобы вы ни о чем не беспокоились, изучая рукописи. Не будем торопиться. Вы смеетесь, что это я, такой нетерпеливый, прошу вас не торопиться? Не обращайте внимания на мою нетерпеливость. Я еще не раз буду вас поторапливать. Такой уж у меня характер. Когда я здесь, я хочу быть там, а когда я там, то хочу быть здесь. Вот почему я хотел бы, чтобы загадка никогда не была разгадана. «Несмотря на то что твоя нетерпеливость меня утомляет, я люблю тебя таким, какой ты есть», — говорит моя разлученная, но неразлучная подруга. Поэтому будьте ко мне снисходительны, не обижайтесь на мою нетерпеливость. А вот и наш друг Поэт-Криминолог! Я слышу его голос. Кажется, сегодня он не так подавлен.

— Я вначале зашел к вам в отель, думая, что вы еще там, — весело произносит Поэт-Криминолог. — Кажется, вы перерыли все бумаги. Итак, есть что-нибудь новенькое?

— Не так уж и мало. Сегодня утром я просмотрел рукописи Розы и одну поэму Курта и хочу зачитать вам несколько катранов.

1—Насколько точной стала хирургия

22—Скальпель вынут глаза осторожно

режут сердце

9—Или красную мякоть печени, которую

пересаживает рука

34—обычный кровоточащий кусок

вздрагивает как живой

7—Живые трансплантаты для

девяностолетних больных

2—Сердца потухшие глаза

китайских правителей

2—Кто верит что эти молодые приговоренные к смерти