Кузнечик - Котаро Исака

Пока Кентаро не объявляет тайм-аут, никакие окружающие звуки не достигают ушей Судзуки, и он даже не замечает, что кольцо с его безымянного пальца исчезло.

«Мое кольцо». Кровь отливает от его лица, он бледнеет, как лист бумаги, затем лихорадочно ищет в траве у себя под ногами.

«Ты ведь не потерял его, нет?» Он уверен, что слышит в голове голос своей погибшей жены. «Конечно, нет, – отвечает Судзуки откуда-то из глубины своего сердца. – Я ведь не могу его потерять».

Его жена всегда боялась, что он когда-нибудь забудет ее, если она умрет.

Она всегда была рядом, когда ему было плохо, поддерживала его и посмеивалась над его маленькими заботами – например, когда приходил счет за электричество, или когда футоны, которые они вывешивали сушиться на балконе, намокали от внезапного вечернего дождя, или же когда он сомневался в своей компетентности как учителя. В таких случаях, что бы ни случилось, жена всегда повторяла: «Не беспокойся, это не так уж серьезно». Но так же часто она говорила со вздохом: «В конце концов, все меня забудут. Когда я исчезну из этого мира, не останется ни единого доказательства того, что я когда-либо существовала». Жена говорила это легко, с как бы наигранной печалью, но Судзуки знал, что она действительно тревожится об этом. Эти слова шли из самой ее души. Он думал, что, возможно, основной причиной этого было отсутствие у них детей. «Если б у нас были дети, они бы меня помнили. Они бы никогда меня не забыли». Она говорила это не один раз.

– …Не беспокойся, я никогда не забуду тебя, что бы ни случилось.

Но когда он утешал ее таким образом, она начинала приводить свой глупый аргумент про Брайана Джонса.

– Никто сейчас не помнит, что Брайан Джонс был бэк-вокалистом в «Роллинг стоунз».

– Конечно же, люди это помнят.

– Ты так считаешь? Несмотря на то, что не осталось никаких свидетельств этого?

– Есть записи и CD-диски.

И еще есть кадры из фильма, который снял Годар, вспомнил Судзуки. Хотя на этих видеозаписях, конечно, Брайан Джонс выглядит очень грустным.

– Интересно… – сказала жена с сомнением в голосе. – Но я все же думаю, что никто не помнит, что Брайан Джонс был частью группы «Роллинг стоунз». Потому что о нем не осталось свидетельств.

– Я думаю, что ты – единственная, кто забыл о нем.

Бедный Брайан…

Ровно за два месяца до ее гибели у него возникла идея, которой он с ней поделился. Он долго ломал голову, пытаясь придумать что-нибудь, что помогло бы ее успокоить, и его наконец осенило. Ничего особенного, очень простая идея, но эта простота придавала ей убедительности.

– А как насчет кольца? – сказал он, показывая ей кольцо на своей левой руке. – Вот мое обручальное кольцо. Всякий раз, глядя на него, я буду думать о тебе. Я обещаю. Так мне будет трудно забыть тебя.

– Трудно забыть меня? Что ты этим хочешь сказать, что значит это твое «трудно забыть тебя», а? Как насчет того, чтобы сказать: «Я никогда не забуду тебя!» – она засмеялась.

– В жизни не бывает абсолютных гарантий; разве можно говорить «никогда»?

– Ты просто недостаточно стараешься, – жена осуждающе указала на него пальцем. – Ты должен постараться изо всех сил, чтобы никогда не забывать меня.

– Я стараюсь, я очень стараюсь!

– О чем ты говоришь? Это ведь я – та, кто постоянно старается изо всех сил, я занимаюсь уборкой и готовлю еду, и на работе я чаще тебя задерживаюсь…

– Мне кажется, мы сейчас с тобой о разном старании говорим.

Она начала загибать пальцы, скороговоркой перечисляя другие примеры. Она прикладывала больше усилий, чтобы поддерживать местную бейсбольную команду, она больше старалась, когда они занимались любовью, она тратила больше времени на поиск хороших магазинов со сладостями. Вся их жизнь держалась исключительно ее стараниями. Она была явно очень довольна собой, хотя это было больше похоже на нападение.

Сокрушающая мощь потока ее полушутливой болтовни убедила Судзуки в том, что он точно никогда, абсолютно никогда не сможет ее забыть. Но, размышляя об этом позже, он понял, что ее горячность была всего лишь прикрытием ее тревоги…

А теперь он теряет обручальное кольцо. «Если я действительно потерял его… нет, это просто ужасно». Судзуки наклоняется ниже, едва не касаясь лбом земли. «Может быть, оно слетело с пальца, когда я бил по мячу?» Пытаясь представить траекторию мяча, продолжает ползать по лужайке, изо всех сил щуря глаза.

К счастью, он находит его среди травы примерно в метре от того места, где он стоял. Поднимает его, обтирает от грязи, надевает на палец. «Ты правда меня помнишь?» Он чувствует на себе неодобрительный взгляд своей жены. «Конечно же, я тебя помню. Именно из-за того, что я помню тебя, я и попал в этот ужасный переплет».

* * *

Кентаро подбегает к нему, ведя ногой мяч, отдает его Судзуки, и они вместе присаживаются на скамейку возле площадки.

– А ты как профессиональный футболист, большой братец.

– Ты тоже очень хорош. Играешь за школьную футбольную команду?

Кентаро смотрит вниз, на свои ноги, и надувает губы, неожиданно расстроившись.

– Значит, нет?

– Угу, – бубнит мальчик, – значит, нет.

– Все равно ты отлично играешь.

Это не пустая похвала. Мальчик действительно мог бы блистать в школьной команде. Судзуки уже собирается сказать, какая жалость, что это не так, как вдруг ему внезапно приходит в голову: «Может быть, это имеет какое-то отношение к тому, что его отец – Толкатель?» Наемному убийце нельзя привлекать к себе внимание. Да, несомненно. Ему нужно быть как можно более незаметным. Это также может означать, что он никогда не задерживается надолго на одном месте.

– Так… твоя семья часто переезжает? – осторожно проверяет Судзуки.

Кентаро мгновение смотрит ему в глаза. Он открывает маленький рот, как будто собирается что-то сказать, но затем крепко сжимает губы и хмурится.

– Ты действительно очень хорош в футболе, большой братец.

– Выходит, я способен на что-то большее, чем просто выполнять все, что говорят мне другие.

– Да! – Глаза Кентаро сияют, как у щенка, увидевшего своего хозяина, или как у бродячей кошки, которую взяли в дом. – Послушай, если ты так здорово играешь в футбол, может, ты скажешь мне, что означает PK? Я не очень хорошо знаю английский.

– Ах! – Этот вопрос заставляет Судзуки снова вспомнить о своей умершей жене.

– …Ты знаешь, что такое PK? – однажды спросила она у него. – Если у нас будет сын, он может спросить тебя об этом в один прекрасный день.

Хотя на самом деле она, пожалуй, слишком рано начала беспокоиться об этом…

– Ну, это не английское слово, это инициалы, – говорит он Кентаро, а затем сообщает ему ту же чепуху, которую сказал своей жене: – Это первые буквы имен медвежонка Пуха и его друга Кика, с которым Пух всегда играл в футбол[24]; получается Pooh & Kick.