Совершенная технология - Евгения Озерова

– Не стрелять! – хотела крикнуть она, чувствуя, что генерал внизу подносит ко рту рацию, чтобы скомандовать, но из сдавленного волнением горла вышел лишь невнятный писк.

– Не стрелять! – рявкнул Гришнак Углукович и бросился к мониторам.

Лиля мгновенно продублировала команду телепатически. Шуша ощутила, как генерал внизу злобно швырнул рацию на походный столик, и только тут смогла, наконец, вздохнуть.

– Кардиограммы по нулям! Энцефалограммы по нулям! Все трое! – крикнул Миша, и Гришнак Углукович горестно покачал головой.

Техноориенталы, видимо, убедившись, что земляне мертвы, развернулись и так же размеренно-медленно, уверенной походкой, пошли к кораблю.

– Отдел аэропроектов! Кто там у вас? – рявкнул Гришнак Углукович в свою портативную рацию.

В ней что-то пробурчали.

– Трёх гемофагов в режиме тумана! Срочно забрать!

– Опасно, светло же! – крикнул кто-то из аналитиков.

– Наши тренированные! Солнце низкое! – махнул рукой директор.

Шуша почувствовала, как из-за кустарника на границе защитной полосы, стремительно, но всё же очень плавно, даже изящно, вытекают три туманных струйки. «Быстрее, быстрее!» – молила она, но туман закручивался кольцами в слабых из-за окружающих деревьев воздушных потоках, и продвижение гемофагов на защитную полосу стало замедляться. «Ну же, ну!» – скомандовала она самой себе, пытаясь отвлечься и сконцентрироваться, и это ей не сразу, но удалось. Она молила, чтобы решение проблемы нашлось здесь, а не где-нибудь в Гималаях, и даже вскрикнула от радости, когда почувствовала, что можно справиться своими силами.

– В Вологде выключить подстанцию на минуту! – крикнула она, бросившись к Гришнаку Углуковичу.

– Спокойно! – рявкнул тот. – Аэропроектники работают уже!

Она чуть не рассмеялась от простоты решения. Одним прыжком вернулась к окну, и с вновь вспыхнувшей в душе надеждой увидела, что три струи тумана уже обвивают неподвижные тела земных парламентёров.

«А эти? Эти?!» – подумала она с ненавистью о врагах с корабля и только сейчас нашла взглядом три крошечные фигурки, уже подходившие к трапу и не обращавшие ровно никакого внимания на происходящее за спиной. Показывают пренебрежение? Или… Не разглядели?

Только сейчас она поняла, что спасательная операция в прямом смысле слова висит на волоске. Уничтожить гемофагов в режиме тумана проще простого. Лёгкая взвесь водяного пара, скрепляемая лишь силой магии и тем неощутимым, что называлось душой, не выдерживала ионизирующих излучений, развеивалась без следа. Да, гемофаги бюро были тренированными, они могли выдержать небольшую дозу радиации от низкого осеннего солнца, но свет чуть с большим содержанием УФ, хотя бы эта их дезинфекция… Почему же пришельцы не действуют? Почему ещё не убили спасателей?

– Глазам своим не верю… – ошеломленно произнёс Гарасфальт. – Неужели даже заклинания не бросят…

Только едва расслышав его слова, она вдруг поняла, какой гам царит на наблюдательном пункте. Сотрудники, перебивая друг друга, комментировали ход спасательной операции, наблюдая за ней по приборам, Гришнак Углукович орал в рацию и диктовал телепатические приказы Лиле…

Она снова повернулась к окну. Отверстие люка корабля опять озарилось, отбросив световую дорожку на снег. К счастью, слишком далеко от гемофагов: полосы тумана уже протягивали щупальца к лесу, тела были словно укутаны в плотные коконы. Инопланетяне вошли в корабль.

– Шуша… – всё так же потрясённо проговорил остроухий. – Я даже боюсь сказать, настолько это нелепо…

Она озадаченно воззрилась на него, сама не представляя, верить ли своим глазам, – никакой реакции пришельцев на спасательную операцию!

– Они не попытались даже проверить наши заклинания, понимаешь? Они, похоже, даже не поняли, что на поле работают гемофаги и аэропроектники… Хочешь вывод, хочешь? – глаза остроухого лихорадочно блестели.

Шуша отрицательно покачала головой, догадавшись, что он может сейчас сказать.

– Успокойся. Логичнее предположить, что это всё – демонстрация силы. Пусть, мол, мы видим, что им на нашу возню наплевать.

– Может быть, – кивнул, соглашаясь, остроухий. – Но я всё же доложу о своём предположении директору.

– Обсуди сначала со своими, – посоветовала она ему.

В кабинете мэра Тотьмы было душно и накурено: как оказалось, в стрессовых ситуациях генерал, как и директор, не прочь успокоить нервы испытанным способом.

– Откройте окна, наконец! – рявкнул Гришнак Углукович на генеральского адъютанта, заметив жалобные взгляды сотрудников, обмахивающихся ладонями.

– А вы не орите! Он вам не подчиняется! – прошипел в ответ генерал.

– Так прикажите ему!

Поединок взглядов был недолгим. Генерал решил уступить. Судя по его виду, исключительно для разнообразия.

– Откройте окно, Федосеев, – бросил он не глядя. В комнату ворвался чистый морозный воздух.

– Полагаю, поток обвинений в адрес друг друга уже можно прекратить, – тяжело произнёс Гришнак Углукович, барабаня пальцами по столу. – Займёмся, наконец, делом.

– Смотря что вы понимаете под делом… – парировал генерал. Гришнак Углукович вздохнул.

– Я лично собираюсь проанализировать случившееся и понять, что необходимо делать дальше. Если у вас другое представление о деле, господин Радченко, извольте, только где-нибудь в другом месте.

– Согласен с вашим представлением о деле, – сардонически усмехнулся генерал. – Но с условием: мы обращаемся в МЧС, и полномочия руководить передаются военным частям. А вы – анализируйте сколько влезет. Будут дельные предложения – примем к сведению.

– Я вам уже битых четыре часа толкую, что прежде чем обращаться в МЧС, надо проанализировать ситуацию! – зарычал Гришнак Углукович.

– А я четыре часа вам вдалбливаю: какой анализ?! Расстреляны трое высших чиновников OOP, двое погибли! – заорал генерал, брызжа слюной и стуча кулаком по столу. – Вокруг корабля выставлено оцепление! Это открытое начало военных действий!

Шуша вздохнула и вышла из кабинета, даже не спросив разрешения. В пустом полутёмном коридоре она подошла к окну и бездумно уставилась на заснеженную площадь перед зданием администрации. Перед входом, протягивая руку к нескольким эмчеэсовским автобусам, припаркованным на площади, стоял неизменный Мартин Лютер Кинг. Она усмехнулась, вспомнив знаменитую фразу великого техноориентала, выгравированную на постаментах во всём мире: «Я видел сон, и в сне этом пришёл день, день истины! День, когда понятным и ясным для всех стало то, что все мы братья, что все мы равны! День, когда мы отвергли от душ наших яд ненависти, которым нас поили многие поколения! Я видел сон и воистину говорю вам, братья: это был пророческий сон! В моём сне все разумные всех рас протянули друг другу руки и пожали их! Все они стали братьями! Так вот, братья, такой день близится!» Как это было не похоже на произошедшее сегодня! Впрочем, когда он произносил эту речь впервые, ситуация на Земле тоже вовсе не походила на тот пророческий сон… Странно: прошло всего ничего, считанные по пальцам одной руки десятки лет, и земляне привыкли к тому, что все они равны… Как быстро привыкаешь к хорошему! И какое страшное разочарование переживаешь, когда надежды на ещё лучшее не сбываются…