Не отрекайся от любви - Долли Барни

– Ты выглядишь ужасно, – сказал Рикардо, бросив на нее мимолетный взгляд.

Холодный и далекий, подумала Трейси и невольно поморщилась от боли в животе.

– Я плохо спала, – сказала она, подтягивая колени к животу в надежде облегчить свои страдания. Впервые за последнее время ей хотелось, чтобы Рикардо поскорее ушел и не мешал ей бороться с терзающей ее тело болью.

– Возможно, это улучшит тебе настроение, – буркнул Рикардо и, достав из портфеля папку, протянул ее Трейси. – Это юридические документы, подтверждающие, что парк снова является собственностью твоего отца. В подлинности можешь не сомневаться.

Из глаз Трейси брызнули слезы. Рикардо подошел к ней и взял ее руку в свою большую теплую ладонь.

– К сожалению, мы не сделали друг друга счастливыми, Трейси. Я устал от бесконечных препирательств. Устал видеть тебя грустной, невольной узницей моего дома. Я не к этому стремился. Ты получила то, что хотела. Пол навсегда ушел из твоей жизни, а отец вернул свой парк.

– А ты? – спросила Трейси дрогнувшим голосом.

– Я? – Он невесело рассмеялся. – Я скажу матери, с твоего разрешения, конечно, что моя попытка стать семейным человеком потерпела неудачу. Это даст мне по крайней мере двухлетнюю передышку от ее попыток меня женить, Так что, как видишь, мне тоже кое-что перепало.

Все кончено, подумала Трейси с отчаянием. Кончено, и Рикардо ни о чем не жалеет.

– То, что я говорила о Луизе… – начала она.

– Луиза здесь ни при чем, Трейси, – перебил ее Рикардо. – Ты это знаешь не хуже меня. Я тоже во многом виноват. Ты хотела подробностей, а меня это раздражало. Я не считал нужным отчитываться за каждый свой шаг. Для меня брак не был ни развлечением, ни игрой. Я хотел, чтобы ты была мне не любовницей, а женой.

– Я хочу быть тебе женой, Рикардо! – горячо сказала Трейси, когда он на секунду умолк.

– Хулио для меня все равно что отец. Ты это знаешь, я неоднократно говорил. Но хотя бы раз ты поехала со мной в больницу? Пыталась хоть как-то поддержать меня? Я знаю, что больница вызывает у тебя печальные воспоминания, ты рассказывала про Лизбет, но я бы поддержал тебя, помог бы тебе пройти через это, если бы видел, что ты хочешь сделать то же самое для меня, что я для тебя что-то значу.

– Ты очень многое для меня значишь, – пробормотала Трейси, но Рикардо ее не слушал.

– Луиза мне не любовница. Я повторял это сотни раз, но ты с тупым упорством отказывалась верить. Трейси, я не могу так жить, не могу, возвращаясь домой, постоянно видеть в твоих глазах укор! В первый день нашей встречи я объяснил тебе положение вещей. Я думал, ты будешь мне доверять. Согласен, может, пару раз я не сдержался и обидел тебя в пылу ссоры, на которые ты меня то и дело провоцировала. – Рикардо сделал паузу, чтобы успокоиться, и продолжил более сдержанно: – С каждым днем ты отдаляешься от меня все дальше и дальше. Я чувствую, что совсем не знаю тебя. Замолчав, он бесконечно долго вглядывался в лицо Трейси, потом поцеловал ее в щеку и, резко повернувшись, направился к двери. – Мы оба заслуживаем большего, и ты это знаешь не хуже меня, – сказал Рикардо, прежде чем выйти из комнаты.

Трейси смотрела ему вслед, как опоздавший пассажир смотрит на уходящий поезд. Она хотела броситься за Рикардо вдогонку и умолять дать ей второй шанс. Хотела, чтобы время потекло вспять. Чтобы прошлое можно было переиначить. Но накативший приступ тошноты заставил Трейси броситься в ванную.

Но боль физическая была ничто по сравнению со страданием, терзающим ее опустошенное сердце. Она его потеряла. Потеряла единственного мужчину, которого любила.

На холодном лбу Трейси выступила испарина, закружилась голова, и пол качался под ногами. Чтобы не упасть, Трейси схватилась за край раковины.

С ней творилось что-то непонятное. Боль в животе нарастала снежным комом. Трейси видела и зеркале свое пепельно-серое лицо, на котором лихорадочно блестели зеленые глаза. Трейси умылась холодной водой, пополоскала пересохший рот. Выпрямилась. Пол по-прежнему раскачивался. В голове стучало.

Трейси испугалась, что может потерять ребенка. Маленький живой комочек, растущий в ней, в один миг стал средоточием ее собственной жизни. И материнский инстинкт встал на защиту новой жизни. Потерять малыша Трейси не могла себе позволить. Он для нее – все. Она скорее смирилась бы с потерей Рикардо, но только не с потерей малыша. Утратить его было все равно что утратить душу.

Медленно Трейси опустилась на пол и подтянула колени к груди, стараясь умерить боль.

– Сеньора! – донесся до нее голос Марии и громкий стук в дверь спальни.

Трейси с трудом встала, вышла в спальню и, надев халат, пошатываясь, подошла к двери.

– Только что звонил сеньор Энрикес. Он забыл портфель с документами. Они нужны ему к четырем часа дня, поэтому Федерико собирается отвезти их ему, – протараторила Мария, врываясь в комнату.

– Конечно, – пробормотала Трейси и жестом указала Марии на кресло, где лежал портфель.

– Сеньора, у вас ужасный вид!

– Вы не первая, кто это заметил, Мария, – Трейси выдавила из себя улыбку. – Со мной все в порядке, только немного болит живот. – Она хотела добавить, что, вероятно, отравилась, но решила, что подобное заявление обидит Марию, и передумала. – Женские дела, – пояснила Трейси, почти не погрешив против истины.

– Вызвать доктора?

Трейси заколебалась. Врач и правда не помешал бы, но она не хотела посвящать прислугу в свои проблемы. Рикардо имел право узнать о ее беременности первым.

– Мария, можешь попросить Федерико подождать меня? Через пять минут я буду готова. Я тоже хочу поехать в Мадрид. Надеюсь, он меня подвезет.

– Но вы нездоровы.

О да, ее состояние, физическое и моральное, оставляло желать лучшего. Но Трейси устала жить во лжи и неуверенности.

– Мне нужно срочно увидеться с Рикардо, – твердо сказала Трейси.

Поездка, казалось, продолжалась целую вечность. Встречаясь глазами с Федерико в зеркале заднего обзора, Трейси деланно улыбалась. Она твердо решила, что должна увидеть Рикардо и сказать ему правду. Все остальное будет зависеть от исхода их разговора.

Наконец за окном машины замелькали автомобили, дома, площади и улицы, нарядно одетые люди, спешащие куда-то и праздно глазеющие по сторонам.

Трейси казалось, что она не была здесь целую вечность. В памяти всплыло бледное лицо сестры с вымученной улыбкой. В последние дни жизни она плохо себя чувствовала, хотя не подавала виду, говорила, что немного устала. Трейси зажмурилась. Как же ей не хватает мужественной Лизбет!

– Приехали! – объявил Федерико, затормозив у парадного входа отеля.

Швейцар услужливо распахнул дверцу и, увидев Трейси, крикнул кому-то, чтобы пригласили Мигеля.

Мигель появился почти мгновенно и расплылся в вежливой улыбке.