Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная организация ХХ века - Виктор Суворов

Она не ответила.

Он: ненавижу помпезные свадьбы.

Она: несется белая машина, на радиаторе пупсик с раздвинутыми ножками, какая пошлость!

Он: я тебя выбрал, завтра у нас с тобой свадьба фронтовая, ты и я, без гостей.

Она: эй, много на себя берешь, я тебе согласия не давала.

Он: завтра встретимся возле вон того дома, там расписывают без свидетелей, если десятку сунуть.

Она: у меня платья белого нет.

Он: зачем тебе платье, на тебе такая красивая форма!

Так заключались подобные браки. Без свидетелей. За пышными свадьбами зачастую следовали скандалы и скорые разводы. А у них — по-фронтовому. С одной бутылкой на двоих.

Она: я эту гадость никогда не пила.

Он: глотни самый малый глоточек, ты теперь моя жена.

Она — девочка из шифровального отдела или из группы контроля, кроме того — у нее тайная головорезная подготовка. Он тоже из породы каких-нибудь резунов.

Наутро он обязан доложить начальнику разведывательного отдела штаба военного округа: я теперь женатый.

И она обязана доложить тому же начальнику разведывательного отдела штаба военного округа: так получилось, вчера внезапно расписались.

А начальник разведывательного отдела обязан доложить наверх.

И вдруг с самого верха приказ: обоих немедленно на собеседование в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Москва, Старая площадь, дом четыре, шестой подъезд.

Лифт и лесенка: два пути в советскую военную стратегическую агентурную разведку. — Отбор кандидатов для работы в ГРУ: формальные и неформальные критерии. — Отборочные экзамены. — Почему спецслужбы Советского Союза не использовали детекторы лжи. — Ключевые качества, необходимые для работы в стратегической разведке, и методики их выявления в процессе отбора.

1

У офицера-мужчины в военную стратегическую агентурную разведку было два пути: лифт и лесенка. Лифт. Служил офицер на заполярном аэродроме, либо в тайге на базе ракетной, либо на атомной подводной лодке. К нему присматривались. Так присматривались, чтобы он пристального внимания к себе не засек. Смотрели за ним год-два, а то и пять лет, делали выводы. И вдруг вызывали в Москву, задавали много вопросов. Проходил тот офицер множество разных испытаний и тестов, экзаменов и собеседований. Если подходил, забирали его на Третий факультет Военно-дипломатической академии. Этот факультет готовил офицеров оперативной агентурной разведки. Но если он сразил экзаменаторов, то его забирали на Второй факультет, а, может быть, даже и на Первый. Это и называлось лифтом — из обычной жизни сразу на стратегический уровень.

Лесенка. Парнишка в 18 лет поступил в высшее военное училище, которое, как оказалось, готовило разведчиков тактического уровня. После училища — офицерская служба в разведроте полка или в разведбате дивизии, потом подъем на уровень разведывательного отдела общевойсковой или танковой армии, далее — разведывательное управление штаба военного округа, флота или группы войск, а уж оттуда — на Первый факультет Военно-дипломатической академии. Но тоже — не по своему выбору: вызвали, побеседовали, направили в Москву.

В мое время на Первый факультет академии набирали примерно равное число тех, кто доковылял по лестнице, и тех, кто приехал на лифте. В этом был глубокий смысл. Если ты в военной разведке с того момента, когда впервые надел курсантские погоны, тебе легче постигать премудрость шпионскую и вражеские языки. Зато у тех, кто на лифте приехал, куда более глубокие знания в отдельных областях военного дела. В моей учебной группе был летчик-истребитель, который летал на МиГ-25, связист с узла связи Группы советских войск в Германии, подводник с одной из первых советских атомных подводных лодок, пара ракетчиков.

Каким формальным требованиям должен был удовлетворять подходящий кандидат для работы в ГРУ? Это очень сложный вопрос. Формальных критериев было много: идеологическая устойчивость и благонадежность, членство в КПСС, отсутствие любых контактов с иностранцами (кроме участия в операциях по «защите завоеваний социализма» в странах Восточной Европы), наличие жены и детей, отсутствие семейных проблем и крепкие родственные связи со стороны мужа и жены, отсутствие компрометирующих материалов на родственников, отсутствие среди родственников лиц, во время войны находившихся на оккупированной советской территории или в плену, никаких признаков алкоголизма, сексуальных отклонений или сексуальной распущенности, отсутствие характерных внешних примет или дефектов речи. Существовало негласное ограничение по так называемому «пятому пункту» (национальной принадлежности), которого не было в КГБ, причем обращали внимание не только на национальность самого офицера, но и на национальность его жены и родственников обоих супругов.

Было еще одно обстоятельство, на которое обращали особое внимание при отборе. В отличие от КГБ, куда охотно брали сыновей высокопоставленных офицеров этой организации (в том числе сыновей тех, кто еще находился на службе), в ГРУ издавна существовало строгое правило не принимать в организацию детей тех родителей, которые занимали высокие посты в партии и любых советских организациях, а также детей офицеров ГРУ независимо от занимаемых этими офицерами постов. Вопрос о приеме сына офицера ГРУ в эту организацию мог рассматриваться только после того, как отец уходил на пенсию. Тому были три причины.

Во-первых, это практически исключало возможность коррупции в подборе и расстановке кадров, хотя она процветала в некоторых других областях деятельности ГРУ. Во-вторых, сберегались ценные кадры ГРУ, ибо на агентурной работе случалось разное — набедокуривший сынок мог поломать отцу карьеру (особенно если отец служил на высших этажах организации), и военная разведка ни за что ни про что лишилась бы опытного офицера. В-третьих, если бы сын высокопоставленного офицера ГРУ ушел в добывание, и контрразведке противника удалось выяснить, чьим сыном он является, у противника появился бы мощный рычаг давления на отца через сына. (КГБ руководствовался прямо противоположным принципом. Детей чекистов встречали здесь с распростертыми объятиями, и они зачастую находились в прямом подчинении у своих отцов. Это чаще всего оправдывали важностью сохранения традиций и необходимостью их передачи от отцов к детям, но этот аргумент, конечно, не выдерживает никакой критики).

2

По прибытии в Москву экзамены и тесты начинались буквально с самого порога. Поставь чемодан в уголок и отвечай, отвечай, отвечай. Вопросов много, очень много. Вопросы задают седые дядьки в гражданском. Вопросы задают, глядя в глаза. Либо из-за спины. Либо откуда-то из темноты. Либо несколько человек сразу — разные голоса, кто криком, кто шепотом, и вопросы у них разные.

Каждый, кто через это прошел, ждал, что скоро его отправят на детектор лжи и спросят: а не имел ли контактов с иностранными разведками, не связан ли с какими-нибудь бандами, не читаешь ли запрещенную литературу, не слушаешь ли по ночам вражеские радиоголоса, не увлекается ли тем, чем моральный кодекс строителя коммунизма увлекаться не рекомендует?