Сломанные девочки - Симона Сент-Джеймс

Генри Кристофер выглядел рядом с мэром непринужденно, как будто был с ним хорошо знаком. «Бэрронс-отель» закрылся, не проработав и четырех лет, потому что оказался убыточным.

Генри Кристофер и мэр на этой фотографии собирались обвести вокруг пальца всех жителей города, и их это веселило.

На этом ей стоило бы закончить, но Фиона, закрыв папку, спустилась на две полки вниз, где хранились подшивки за 1990-е годы. Она нашла папку «1994» – это был год смерти Деб – и открыла ее.

Она не читала статью об убийстве в «Лайвли Вермонт» и даже не знала, публиковал ли журнал что-то на эту тему. В 1990-х годах «Лайвли Вермонт» еще не превратился в издание для домохозяек и пытался освещать новости, хотя и подстраивался под модные тенденции. Формат его в то время был похож на «Роллинг Стоун» – широкие страницы, тонкая бумага, пикантные истории на обложке. «Это были последние дни журнальных изданий, – думала Фиона, просматривая подшивку за год. – Тогда они еще приносили деньги».

Она не могла объяснить, зачем копается во всем этом, равно как и не могла сказать, зачем ездила той ночью на Олд-Бэрронс-Роуд смотреть на проезжающие мимо автомобили. Возможно, дело было в отблеске прошлого, который она увидела в отце. Как бы там ни было, Фиона поддалась порыву. Пока она пролистывала журналы, ее кожу покалывало, а шею сзади потягивало, как во время ночной прогулки. «Я ничего не могу с этим поделать. Не могу».

Репортаж об убийстве не попал на обложку – это было бы слишком дешевым приемом для «Лайвли Вермонт». Но после ареста Тима Кристофера в журнале вышла длинная статья, озаглавленная «Конец невинности: убийство девушки лишило покоя жителей окрестностей Вермонта». Читая заголовок, Фиона обратила внимание на имя автора. Статью написал Патрик Саллер, бывший сотрудник редакции «Лайвли Вермонт», которого уволили во время очередного сокращения штата. Он до сих пор работал фрилансером, и Фиона была с ним знакома.

Статья вышла неплохая; Саллер поработал как надо. Время исчезновения и убийства Деб указал верно. Описал одежду, в которой Деб видели последний раз: белая блузка, темно-зеленые хлопковые брюки, светло-серый плащ и черная вязаная шапочка. Сообщил, что ее соседка по комнате Кэрол Диббз не могла точно сказать, во сколько Деб ушла из дома, поскольку все часы у них дома показывали разное время.

Фотографии не в пример лучше тех, что в те дни публиковались во всех новостных репортажах. Вот холодное и мрачное на вид здание студенческого общежития, в котором жили Деб и Кэролл. А это портрет Деб, сделанный на ее 20-летие за две недели до убийства – волосы развеваются, лицо расслаблено, она смеется. Когда Деб пропала, их родители передали журналистам несколько ее фотографий, но все использовали более формальный снимок, на котором Деб чинно сидела, сложив руки на коленях. Фото, которое выбрал Саллер, было более размытым, но Фионе казалось, что оно лучше передает характер Деб. На самом большом снимке изображено поле у Айдлуайлд-холла, каким его увидела Фиона, когда с него убрали тело, – покрытое мусором и венками.

Этот кадр Саллер как будто выудил из ее собственной памяти. Фиона долго вглядывалась в него, вспоминая, как стояла там и не понимала, что ожидала увидеть; как у нее мерзли пальцы в кроссовках и текло из носа. За воспоминанием последовала волна тошноты, будто Фионе снова семнадцать и она оказалась посреди темного туннеля, из которого нет выхода, окруженная незнакомцами, выдающими себя за родителей и учителей. В том году она едва закончила учебу и до самых каникул оставалась Девочкой, у Которой Убили Сестру. Это был год походов к психотерапевту, вспышек гнева, пустой, ужасной скорби и – спасибо подростковому возрасту – прыщей, которые она никак не могла свести с лица.

«Все закончилось, – напомнила себе Фиона. – Все закончилось».

Тем не менее двадцать лет спустя она сидела в пустой редакции журнала и читала репортаж про тот день.

Внезапно ее внимание привлекло то, чего она раньше не заметила.

Не заметила среди свидетельств, собранных из разных источников еще до суда. Имеющиеся факты она знала наизусть. В защиту Тима говорило то, что очевидцев убийства так и не нашли, Деб не была изнасилована и на ее теле не обнаружили частиц чужой кожи и следов телесных жидкостей. Хотя Тим и не считался отличником, все называли его порядочным, симпатичным и совершенно не агрессивным парнем. Обвинение ссылалось на то, что на заднем сиденье его машины нашли волосы Деб, что его последним видели с ней, что они часто и громко ссорились, в том числе и в день ее смерти, и в особенности на то, что на его джинсах обнаружилось пятно ее крови. В ноздрях Деб тоже нашли запекшуюся кровь. Видимо, он ударил ее и не задумываясь вытер руку об одежду.

Главный вопрос состоял в том, имелось ли у Тима алиби. С самого начала это было своего рода белым пятном на карте того вечера. Но Патрик Саллер расспросил владельца киоска с мороженым на Джермани-Роуд, находящегося в двадцати минутах езды от университетского кампуса. «Он приходил в тот вечер, – цитировал Саллер мороженщика, некоего Ричарда Раша. – Чуть позже девяти. Он был один. Заказал порцию и проторчал здесь с ней до самого закрытия, то есть до десяти часов». Раш утверждал, что большую часть времени в киоске не было никого, кроме Тима, потому его никто и не видел. Смерть Деб наступила в промежутке между 9 и 11 часами.

Фиона не могла оторваться от этого пассажа, перечитывая его снова и снова. Слова то горели перед ее глазами, то снова расплывались.

Эти показания ни разу не упоминались ни в суде, ни в любой другой статье про убийство Деб. Во время слушаний Тим не смог предоставить алиби на время убийства. Он заявлял, что они с Деб поругались, он высадил ее из машины и поехал домой. Он также признавал, что ударил ее, и у нее пошла носом кровь. Тима осудили потому, что у него не было алиби. Но в его показаниях ни разу не прозвучало название киоска «Попе Айскрим».

Если Ричард Раш знал, где Тим находился в тот вечер, хотя бы до десяти часов, почему он не выступил в суде? Алиби было неполным, но оно ставило весь предполагаемый порядок действий под сомнение. Что произошло? Почему человек, которому грозил тюремный срок за убийство, не предоставил подобных доказательств? Может быть, показания Ричарда почему-то признали недействительными?

«Брось это», – подумала Фиона, но ее рука уже сама откладывала папку с документами и тянулась к телефону на пустом столе. «Брось, слышишь!» Она погуглила «Попе Айскрим» и выяснила, что киоск до сих пор работает на том же месте. На тот случай, если у его владельца стоял определитель номера, она позвонила с телефона редакции.

– «Попе», – произнес голос на том конце провода.

– Здравствуйте, – сказала Фиона. – Могу я поговорить с Ричардом Рашем?

Шансы на успех были невелики, но она ничего не теряла.

– Хм. – Ей ответили совсем юным голосом, и она не могла понять, парень это или девушка. – А он точно здесь работает?

– Он раньше был владельцем, – сказала Фиона.

– Ага. Погодите, я позову хозяина.