Пираты Гора - Джон Норман

— Ну, это мы еще посмотрим, — заметила Телима.

— Зачем она тебе нужна? — со слезами в голосе допытывалась у меня Мидис.

— Как зачем? Ты что, совсем глупая? — притворно удивилась Телима. — Разве не знаешь?

— Я буду, — захлебываясь от гнева, воскликнула Мидис, — буду служить ему лучше, чем какая-либо другая!

— Посмотрим, — пожала плечами Телима.

— Нам все равно понадобится кто-то, чтобы готовить, убирать и быть на побегушках, — заметил Клинтус.

Телима наградила его ненавидящим взглядом.

— Верно, — согласился я.

— Телима, — сказала моя бывшая хозяйка, — не какая-нибудь прислуживающая рабыня.

— Правильно, — согласился я, — она будет рабыней-посудомойкой.

Она презрительно фыркнула.

— Я бы даже сказал, — хохотнув, заметил Турнок, — она будет рабыней не только для мытья посуды, но и для мытья полов!

Он расхохотался, и стало заметно, что в верхнем ряду у него не хватает переднего зуба.

Я поднял голову Телиме и посмотрел в лицо.

— Верно, — сказал я. — Ты будешь и посудомойкой, и уборщицей.

— Как пожелает хозяин, — улыбнувшись, ответила она.

— Вот и хорошо, — кивнул я. — А называть тебя я буду хорошенькой рабыней.

Вопреки моим ожиданиям, это ее, по-видимому, не слишком огорчило.

— Красивая рабыня, пожалуй, больше бы соответствовало истине, — заметила она.

— Ты, Телима, странная женщина. Она пожала плечами.

— Ты, вероятно, полагаешь, что твоя жизнь со мной будет легкой и приятной? — поинтересовался я.

Она смело посмотрела мне в глаза.

— Нет, — покачала она головой, — я так не считаю,

— Я думал, ты никогда больше не пожелаешь оказаться в Порт-Каре, — заметил я.

— Я бы пошла за тобой даже в Порт-Кар, — сказала она.

Этому я не поверил.

— И напрасно, — сказал я. — Тебе следует опасаться меня.

Она посмотрела на меня, но особого страха в ее глазах я не заметил.

— Я порткарец, — сказал я.

— А разве мы не оба из Порт-Кара? — не сводя с меня глаз, спросила она.

Я вспомнил ее жестокость и унижения, которым она меня подвергала.

— Да, — согласился я, — пожалуй, так и есть.

— Ну что ж, хозяин, — сказала она, — значит, едем в наш город!

Сидя в пага-таверне в Порт-Каре, я наблюдал за девушкой, под щелканье бича исполнявшей на небольшой квадратной арене между столами какой-то замысловатый танец.

— Ваша пага, — обратилась ко мне обслуживавшая мой стол нагая рабыня, ставя передо мной объемистую кружку. — Подогретая, как вы проcили.

Она опустилась на колени позади низкого столика, за которым я сидел, по горианскому обычаю скрестив ноги.

В два глотка осушив кружку, я снова протянул ее рабыне, даже не взглянув в ее сторону.

— Еще, — сказал я.

— Да, хозяин, — ответила она, тут же поднимаясь на ноги и унося мою кружку.

Пагу я любил пить теплой; от нее быстрее начинает разливаться по телу приятная истома.

Девушка на арене исполняла танец плетей.

На ней была полупрозрачная накидка, подпоясанная тонкой цепочкой, с которой свисали мелкие, разменом с бусины, металлические шарики, перемежающиеся драгоценными камнями. Такие же шарики, издающие при каждом движении девушки своеобразный мелодичный звон, украшали ее ошейник и ножные и ручные браслеты.

Квадратную арену освещали свисающие прямо над ней с потолка корабельные фонари, привнося в таверну неповторимую атмосферу портовой набережной, на которой она располагалась.

Танец девушки сопровождался щелканьем бича и артистичными криками, искусно отражающими мучительную боль, испытываемую получающей удары рабыней.

Танцовщицы Порт-Кара не зря считаются лучшими на всем Горе. За ними специально приезжают и скупают практически для всех городов планеты, предлагая за них колоссальные деньги. Но они действительно стоят того — рабыни до мозга костей, воспитанные в неволе, привыкшие и нашедшие в ней своеобразное жестокое удовольствие; они красивы и обаятельны, хитры и опасны, чувственны и соблазнительны. Чертовски соблазнительны!

— Ваша пага, хозяин, — сказала обслуживавшая меня рабыня.

Не удостоив ее взглядом, я взял из ее руки кружку.

— Уходи, — приказал я ей.

— Да, хозяин, — ответила она, пятясь назад и оставляя после себя лишь легкий звон цепей.

Я снова отхлебнул пагу.

Итак, я был в Порт-Каре.

Четыре дня назад, поздно вечером, проведя больше двух cyток на болотах, мы, наконец, достигли каналов города.

Мы вышли к одному из тех каналов, что подходят к самой дельте Воска.

Канал был перегорожен крепкими металлическими воротами, запирающимися на массивные деревянные брусья, и тщательно охранялся.

Телима испуганно смотрела на ворота, нижняя часть которых уходила глубоко под воду.

— Когда я убегала отсюда, — сказала она, — здесь таких ворот не было.

— А сейчас ты бы смогла убежать? — спросил я.

— Нет, покачала она головой, — не смогла бы.

Ворота за нашей спиной наглухо закрылись.

Девушки, наши рабыни, направляя шестами наш плот по каналу, потихоньку плакали у нас за спиной.

Когда мы проходили под окнами протянувшихся вдоль каналов домов, из них то и дело высовывались люди и, окинув взглядом цаших рабынь, выкликали свою цену.

Ничего удивительного в этом я не видел. Девушки действительно были красивы и правили шестами с той легкостью и изяществом, что доступны, пожалуй, только выросшим на болотах ренсоводам. Нам оставалось только поздравить себя с такими пленницами.

Мидис, Тура, Ула, Телима.

Мы уже не держали их привязанными друг к другу за горло, но по нескольку петель веревки на шее у каждой из них оставили, что должно было символизировать рабский ошейник. Помимо этого, при входе в город мы не старались как-то ограничить свободу наших пленниц, за исключением того, что привязали их одну к другой за правые лодыжки. Телима уже получила клеймо несколько лет назад, Мидис, Туре и Уле еще предстояло через это пройти.

Я продолжал наблюдать за танцовщицей.

Пожалуй, мы уже завтра могли бы их клеймить и надеть на них ошейники.