История Франции - Андре Моруа

3. В период Средневековья духовенство усвоило феодальный образ жизни. Великолепию турниров соответствовало великолепие культовых обрядов. Народу нравилась пышность церковных церемоний, но он осуждал роскошь частной жизни епископов. Великий раскол, в период которого два папы оспаривали свою власть над христианским миром, ослабил авторитет Церкви. Зачем страшиться отлучения, если сами отлучающие отлучали друг друга от Церкви? Французский народ оставался верующим, но он осуждал торговлю церковными должностями и индульгенциями, а также отсутствие христианских добродетелей у некоторых представителей духовенства. Народу были ненавистны сожительницы священников (их называли претрессами). Многие начали задумываться о необходимости реформирования Церкви. В 1438 г. французское духовенство и король Карл VII добились от папы одобрения Прагматической санкции Буржа – важного акта, уничтожившего римскую фискальную систему, по которому королю и Церкви Франции отныне передавалась часть доходов, отходившая ранее папству. В духовном плане новый мистицизм лучше отвечал потребностям воистину христианских душ. «О подражании Христу», трактат Фомы Кемпийского, написанный около 1430 г., говорил о набожности, основанной на любви и милосердии. Не будь такого обновления, Католическая церковь в следующем веке оказалась бы неспособной бороться с возникшей Реформацией.

4. Весьма активное третье сословие состояло в основном из горожан. Они представляли собой класс, отличный от остальных народных масс, который имел к тому же свои привилегии. В него можно было быть принятым, но для этого существовали особые условия и пошлина на вступление. Величественность муниципалитетов крупных городов была, казалось, совершенно феодальной. В Париже насчитывалось в то время примерно 300 тыс. жителей. Реймс считался вторым городом королевства. Многие горожане покупали владения, принадлежавшие сеньорам, и сами, как дворяне, имели арендаторов и испольщиков. Правила в их корпорациях становились все более и более жесткими. Ремесленники гильдий селились кварталами, и их ремесло было наследственным. В некоторых городах уже формировался настоящий класс городских капиталистов, занимавшихся международной торговлей. В деревне оставалось все меньше сервов. От старинного обычая сохранялись только отголоски: например, ленник должен был испросить разрешение на женитьбу у своего сеньора, что послужило основанием для глупой легенды о «праве первой ночи» (праве сеньора на первую брачную ночь), которого никогда бы не потерпела Церковь. Работящий и бережливый, французский крестьянин процветал до тех пор, пока его не касалась война и налоги. Но его грабили солдаты и разбойники, а талья была очень тяжела.

5. В конце Средневековья изменяется и французское искусство. Во время Столетней войны разруха и нищета достигали такой степени, что возводить большие здания уже не представлялось возможным. Большинство художников укрылись в тех регионах, которые оставались вне конфликта: в Бургундии, в Италии и в некоторых районах Фландрии. Их все еще вдохновляли религиозные темы. История Жанны д’Арк позволяет измерить силу веры в XV в.; даже критические замечания, адресованные Церкви, позволяют судить об этой вере. Если бы в те времена люди не были такими верующими, то их не заботили бы религиозные реформы. Но новое религиозное искусство уже не являлось столь дидактическим, оно было более трогательным, чем искусство XII и XIII вв. Художник покидает Град Божий и начинает наблюдать царства мира сего. Средневековье выразило свой идеализм в скульптурах на порталах, придав телам ангельскую бестелесность. В XV в. сцены Страстей становятся более реалистическими (в частности, под влиянием фламандцев). Миниатюристу с садизмом человека, который сам настрадался, нравится рисовать мучеников. Он разглядел «пластическое целомудрие страдания». Идея смерти завораживает Вийона, так же как Пляска Смерти завораживает скульпторов. Парижане посещают места, где хранятся кости убиенных младенцев. В Бургундии возникает изумительная школа, которая создает в основном надгробия. Некоторые из этих памятников, где члены черного братства кающихся грешников несут умершего, просто великолепны. «В XII в. французский мастер-камнетес начинает обращать свой взор, столь долго устремленный к небу, на земное. Художник становится наблюдателем». В противоположность тому, что происходит в Италии, мы почти не находим во Франции той поры художников, рисующих фрески, потому что стены готического собора заняты витражами и не оставляют для них места, но зато славятся талантливые французские миниатюристы и художники-иллюминаторы (Жан Фуке), которые вдохновили художников итальянского Возрождения. Миниатюра в их изображении становится картиной, ее фоном служат великолепные пейзажи, нарисованные ими сцены охоты или процессии достойны Карпаччо или Беноццо Гоццоли.

6. Но если говорить о светском или мирском искусстве, то в XIII в. оно находилось под покровительством богатых городских коммун, которые строили только дозорные башни и ратуши. В XIV и XV вв. влиятельный и богатый человек заставляет художников работать на себя. Король Карл V был великим строителем дворцов и замков. Это в его царствование Лувр Филиппа Августа, расширенный архитектором Раймондом дю Тамплем, официально становится королевской резиденцией. Сыновья Иоанна Доброго были меценатами (гобелены из Анжера, заказанные Людовиком, герцогом Анжуйским; «Великолепный часослов», выполненный для Иоанна, герцога Беррийского). Богатые купцы, такие как Жак Кёр, строят себе дворцы, украшенные скульптурами. Эта эпоха имеет склонность к портретам, сценам охоты и к изображению процессий. Произведения искусства оседают уже не в сокровищницах соборов, а в частных коллекциях. Большие сеньоры и большие финансисты хотят иметь у себя сокровища, собранные со всех сторон света. Коллекционер поощряет чувственное искусство и искусство роскоши. С женского тела снимают покровы. Мирское перемешивается со священным, и в картине «Богородица с Младенцем» Агнесса Сорель, любовница короля, изображенная в виде Мадонны, обнажает грудь дивной красоты. Большой прогресс делает в тот период и городское искусство архитектуры. Апартаменты становятся более светлыми и менее обогреваемыми. Купцам Аббевиля нравится украшать свои лестницы и оконные проемы гротескными и смешными деревянными скульптурами. Художник – строитель соборов соглашался на безвестность и в вере обретал свою награду. Но начиная с XV в. (и особенно с XVI в.) художник становится уважаемым, обласканным и знаменитым.

Рыцарский турнир. Поединок Ланцелота с Черным рыцарем. Французская миниатюра. XV в.

7. Те же изменения происходят и в литературе. Она также перестает быть анонимной и становится авторской. Героические песни, которые постоянно переделывались и дополнялись, некогда слагались целыми группами поэтов. Но теперь нам уже известна жизнь Карла Орлеанского и Вийона, она находит отражение в их произведениях и подтверждается такими историками, как Фруассар и Коммин. И авторы мемуаров, и историки описывают жизнь, ими самими прожитую. Эти воспоминания придают их хроникам то особое очарование, которого мы не найдем у пришедших им на смену ученых-историков, пользовавшихся сведениями, полученными из вторых рук. Чувства, выраженные Франсуа Вийоном, точно соответствуют чувствам, представленным в художественных произведениях того времени: глубокая грусть, болезненная вера, неотвязная мысль о смерти. Нет больше той доверчивости, существовавшей в XIII в., когда люди создавали Град Божий. Ужасы войны, неразбериха гражданских войн пробудили в них чувство скептицизма и усталости. Вийон еще может трогательно молить «Царицу Небесную и Правительницу земную» от имени своей матери, «смиренной христианки», но он понимает, что общество устроено плохо, что срам и жестокость распространены повсеместно и что смерть, единое для всех лекарство, равно унесет вора и палача, «королеву Бланку, подобную лилии», и «Жанну, добрую жительницу Лотарингии, которую англичане сожгли в Руане». (Впрочем, в «Балладе о дамах былых времен» он черпал вдохновение в Библии и в трудах святого Бернара, Исаии и Соломона. Тема гневного обращения к сильным мира сего стара как сама поэзия. Ubi Helena Parisque?[18] – вопрошает один из гимнов XI в.) Это эпоха пессимизма: