Между похотью и любовью - Виктория Вайс

— У меня, Валер, новость, — наконец произнёс Миша, оторвавшись от рыдающей Риты, — ты должен помнить Лену, жену Андрея из твоей кабельной студии.

— Помню, конечно. А что с ней?

— Мозгами баба тронулась. Чуть в окно не вышла. Увезли к психам. Там пацан один остался с бабкой, но она ещё тот фрукт, сидела за убийство Иваныча. Помнишь такого? Сходил бы ты к ним, всё-таки начинали вместе.

— Обязательно схожу.

— И ещё, по нашему… делу. Можете больше не волноваться. Дом сгорел.

— Что случилось? — спросил Валерка.

— Короткое замыкание. Выгорел дотла. Всё вокруг затоптано и залито водой. Расследования не будет. Никто ничего не узнает.

— И Людку тоже никто искать не будет? — спросила Рита.

— Нет, — коротко ответил Миша.

— Как и меня…, — вздохнула она.

— Не понял. Кто должен был тебя искать?

— Миша, лучше тебе этого не знать, — едва заметно улыбнувшись, сказала Рита, и поцеловала его в щеку.

Андрей уже несколько месяцев вынашивал проект нового фильма, который, по его мнению произвёл бы фурор на этом рынке, и главной изюминкой в нём должна была стать сцена дефлорации, снятая в реальном времени, без всякого монтажа и компьютерной графики. Он продумал всё, расписал каждую сцену и каждый план, подобрал локации и исполнителей, оставалось только согласовать проект с инвесторами, и самое главное — найти главную героиню. Именно сегодня Андрей собирался рассказать о своей идее Юдит. Он был уверен, что ей понравится, тем более они уже давно не работали вместе, а после недавних событий хотелось быть рядом, а не мотаться на съёмки с разными группами.

Он знал, что Юдит «завязала» со своей актёрской профессией, но всякий раз, когда она уезжала в очередную командировку, ему представлялось самое худшее из того, что он мог себе вообразить. В отличие от других женщин, она с каждым годом становилась всё аппетитней и аппетитней, и это возбуждало не только его, но и всех окружающих. Это было заметно даже не вооружённым глазом, и лишь необходимость скрывать дома свою сексуальность, мешала расцвести ей ещё больше.

Андрей с удовольствием продолжил бы снимать Юдит в своих фильмах, наслаждаясь каждым её движением в кадре, а потом с упоением любовался бы её прелестями во время монтажа, закрепив всё, полученное в течение дня, в постели со своей любимой женщиной. Но из всего вышеперечисленного, осталась только постель, Юдит категорически отказалась сниматься, а когда родилась Габи, она вообще уничтожила оригиналы всех фильмов со своим участием, и взяла с Андрея клятву держать в тайне порочные эпизоды их жизни, решив, что дочь должна расти в атмосфере чистой и непорочной любви. Их тайное убежище, устроенное в студии, гарантировало не только идеальный секс на протяжение многих лет, но и сохранность придуманной легенды. Юдит не тронула только тот первый фильм, который снимал Андрей, уж очень он был дорог им обоим. Оригинал фильма хранился в банке, в специальной ячейке, а вот копии ушли под нож, и немало времени заняло вытравление из интернета всех его следов.

За всё время, проведённое с Юдит, Андрей ни разу не вспомнил о Лене, как-будто ничего и не было, никакой любви, никаких неприятностей, участок его мозга, отвечающий за воспоминания, в одночасье перестал функционировать, другая любовь и другая страсть заполнила освободившееся место. Теперь Юдит и Габи полностью владели чувствами Андрея. Он боготворил эти прекрасные создания, и был счастлив, что к сотворению маленького чуда имел непосредственное отношение. Первые два-три года он был на вершине блаженства, жил, наслаждаясь всё нарастающей страстью, но потом, когда дочь начала проявлять первые признаки осознанного любопытства, пришлось начать двойную жизнь, в одной половине которой Юдит и Андрей были добропорядочными родителями, пропагандирующими высоконравственные принципы воспитания, а в другой источающими похоть любовниками и строгими надзирателями над толпой таких же как и они помешанных на сексе людей, увлечённых производством порно. Было сложно менять маски, но к тому времени как Габи пошла в школу, система уже была отработана, и ни разу не дала сбоя, не считая недавнего эпизода. Но обоим было приятно и одновременно с этим страшно ощущать себя героями выдуманного триллера, где они занимались чем-то запретным.

В последний год Юдит очень сильно изменилась, её животик округлились, грудь стала больше, а попка обрела такую форму, что без трепета на неё невозможно было смотреть. И если для Андрея эти изменения были приятны, даже на ощупь, то ей доставляли одни проблемы. Он замечал как жена страдает от них, как она тайком скачивает из интернета всевозможные упражнение для похудения и диеты, как издевается над собой голоданием, как пьёт какие-то гормональные таблетки, Юдит стала плохо спать и раздражалась по любому поводу. Они понимали, что это даёт о себе знать приближающийся климакс, но вслух это слово не произносили, ведь вслед за ним нужно будет готовиться к новому слову — старость, а так не хотелось.

Их секс тоже видоизменился, если раньше, подчиняясь законам женского цикла, они занимали этим в строго отведённые дни, то теперь, когда цикл нарушился — началась анальная вольница. Именно анальная, поскольку Юдит ненавидела презервативы и любила, когда Андрей кончал в неё, считала это не только полезным, но и приятным, вот теперь, чтобы не изменять привычкам, она решила сместить акцент, сделав попку основным инструментом наслаждения. Было бы ложью сказать, что Андрей был противником таких изменений, наоборот, он с вожделением ждал этих счастливых минут. Из-за этого их отношения обрели новые краски, чувства обострились, как-будто в вены вкололи тонизирующий омолаживающий коктейль.

Новое утро обещало быть таким же страстным как и в прошлый раз. Габи убежала в школу, и Юдит, отыграв роль милой добропорядочной и в меру строгой мамочки, снова прыгнула в постель, где всё ещё нежился Андрей.

— Ну что, любишь мою жирненькую попку? — весело произнесла она, прижимаясь к нему.

— Обожаю! Ты такая стала…, — Андрей обнял Юдит, ласково поглаживая её животик.

— Какая? Старя? Жирная? — не унималась Юдит.

— Самая красивая. Самая лучшая… Люблю тебя, — прошептал он, и страстно поцеловал её в губы

— Какие мы были дураки, — высвободившись произнесла Юдит. — Устроили этот спектакль дурацкий. Могли бы жить в своё удовольствие. Как сейчас. Ну что в этом такого?

— Ничего. Но если мы ещё немного поговорим, то придётся стирать простыни.

Гремучая смесь гормонов и страсти закипела внутри Юдит, лишив её сознание остатков здравого смысла, превратив тело в тончайший инструмент, источающий сексуальную энергию. Многие женщины, находясь в таком же душевном, эмоциональном и физическом состоянии, в котором прибывала сейчас Юдит, лишают себя возможности быть счастливой, отдаваясь в лапы уныния и тоски, превращая собственную жизнь и жизнь находящегося рядом мужчины в ад, а потом воют в одиночестве, винят всех и вся, не понимая, что в первую очередь виноваты сами.