Пробужденный - Коллин Хоук

– Мне кажется, ты о чем-то умалчиваешь, – ответила я после секундного колебания.

Амон отвел взгляд.

– Тебе не о чем волноваться. Я буду осторожен и возьму так мало, как смогу. Ты вернешься домой целой и невредимой. А сейчас не пора ли тебе отдохнуть, Юная Лилия?

– А тебе? – тихо спросила я. – Разве ты не хочешь спать?

Амон помог мне подняться на ноги и рассеянно накрутил на палец выбившуюся из-под полотенца прядь. Затем завел ее мне за ухо и, нагнувшись, легко поцеловал в лоб – чем удивил нас обоих.

– Ты нуждается во сне больше меня, Нехабет, – ответил он, отступая на шаг.

– Как ты меня назвал?..

– На моем языке «нехабет» означает «драгоценная водяная лилия, цветущая в оазисе посреди пустыни», – он положил руку мне на плечо. – И этой водяной лилии нужно отдохнуть.

Я начала было возражать, но Амон приложил палец к моим губам.

– Здесь только одна кровать. Ее займешь ты.

И он мягко, но решительно выпроводил меня в соседнюю спальню. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он возвращается к окну и запускает в волосы дрожащую руку.

* * *

Когда я засыпала, день только вступал в свои права, а когда проснулась, за окном уже совсем стемнело. Ночной бриз слегка колыхал занавески, донося в комнату запахи реки, южных цветов и экзотических пряностей. Я заглянула в гостиную и увидела, что Амон тоже спит, с трудом уместив длинное тело на гостиничном диване. Обед так и стоял нетронутым.

Я выкатила тележку с остывшей едой в коридор, тихо сделала по телефону новый заказ и, прокравшись обратно, примостилась на полу перед Амоном. Длинная челка падала ему на глаза, и после секундной борьбы с собой я осторожно отвела ее в сторону. Кожа юноши излучала тепло, и я рассеянно подумала, что могла бы просидеть перед диваном целую вечность, просто любуясь Амоном и греясь в его невидимом сиянии.

Сон смягчил полные губы парня; сейчас передо мной лежал не солнечный бог, а обычный мужчина. Его личность словно состояла из двух ипостасей. Каждая из них была физически привлекательной, сильной и властной, но Амон-человек – уязвимый, сомневающийся, тянущийся за теплом к другим людям – нравился мне больше.

Я без труда могла представить, как он просыпается от моего неосторожного движения – разгоряченный сном, уютный, улыбчивый, – притягивает к себе и приникает губами к губам, пока мои пальцы тонут в его темно-каштановой шевелюре… Я осознала, как далеко зашла, и, быстро отдернув руку, мысленно обругала себя последними словами. Я не понимала, что на меня нашло, – но после секундного раздумья решила это и не выяснять. Да, я впервые в жизни нарушила собственные правила и преступила четко очерченные границы. И что с того? Я могла сколько угодно предаваться дурацким фантазиям, сидя на полу перед диваном, – об этом никто и никогда не узнал бы.

Однако постепенно моими мыслями завладела прежняя Лилиана. Даже если я дам волю чувствам – к чему это приведет? У нас с Амоном нет общего будущего.

Он был красив, причем не только в моих глазах. Излучал тепло, словно сошедшее на землю солнце. Заставлял меня чувствовать себя счастливой, не прикладывая к этому никаких видимых усилий. А еще жертвовал собой ради народа, который даже не помнил его имени. Я хочу сказать – какая девушка устояла бы?..

Эти черты – в сочетании со многими другими – наделили алмазным сиянием ту бледную тень, с которой я столкнулась в закрытой секции египетского крыла. Мрак рассеялся, и теперь передо мной остался только Амон – невероятный, сумасшедший парень, в которого я уже была готова влюбиться. Однако я не могла вообразить ни одного сценария, при котором эта связь закончилась бы чем-нибудь, кроме разбитого сердца. И уж конечно, отец с матерью не приняли бы бойфренда без высшего образования или политических амбиций.

Ирония заключалась в том, что если бы я жила в Древнем Египте, родители не могли бы и мечтать о лучшей партии. В конце концов, Амон был принцем. Даже без силы солнечного бога он оставался завидным женихом. Хотя… Что, если бы его заставили жениться на сестре, как фараонов древности? Я нахмурилась. Надо расспросить его о семье.

В любом случае он подарил мне драгоценную отсрочку от необходимости раз и навсегда выбирать свой жизненный путь – и я знала, что еще долго буду ему за это благодарна. Я даже не представляла, какую тяжесть несу на своих плечах, пока вдруг от нее не освободилась. Рядом с Амоном все казалось возможным. Сейчас я не чувствовала себя мисс Лилианой Янг – только Юной Лилией. И быть Лилией мне нравилось больше.

От размышлений меня отвлек тихий стук в дверь. Я расписалась в получении заказа, забрала у горничной тележку с ужином и отправилась обратно в гостиную. Амон проснулся, когда я начала переставлять подносы на стол.

– Проснулся? – с улыбкой спросила я. – Честно говоря, я готова съесть слона.

Амон уже привычным жестом склонил голову к плечу и одарил меня сияющим взглядом зеленых глаз.

– И что же мы празднуем?

Я подняла бокал апельсинового сока.

– Возможности. Давай праздновать неопределенность будущего!

Амон тоже налил себе сока и охотно со мной чокнулся.

– Тогда за неопределенность.

Я с предвкушением наполнила тарелку – и решительно запретила себе думать о жирах, углеводах и калориях. Если какое-то блюдо нравилось мне особенно, я заставляла Амона попробовать его тоже. Парень издал восторженный возглас, по моему совету отведав шоколадного торта, а я по достоинству оценила рекомендованные им египетские блюда. Мы смеялись, ели пальцами, вымакивали суп ломтями душистого хлеба, кормили друг друга с рук – а когда перепробовали абсолютно все, позвонили горничной и заказали те позиции меню, которые пропустили в прошлый раз.

Настал черед пиццы. Откусив от каждого вида, Амон признал своим фаворитом «Маргариту». Я объяснила ему прелесть омаров и лингуине[6], итальянских фрикаделек и мяса по-татарски, китайских рулетиков и мороженого – а он познакомил меня со всем многообразием местных блюд. Некоторые из них были ему знакомы, а некоторые даже он пробовал впервые.

Дегустация египетской кухни в компании Амона оказалась восхитительным опытом. Во всем этом было что-то безрассудное, интимное и даже порочное. Но самое главное – это было весело. Я поняла, что никогда в жизни не получала такого удовольствия от еды.

Меня поразило, как самозабвенно Амон наслаждается вкусами, запахами, тактильными ощущениями. Интересно, что мне мешало жить так раньше?

Наконец я застонала и откинулась на спинку дивана, чувствуя, что не могу больше проглотить ни кусочка. Я в жизни столько не ела. Было глубоко за полночь, и я лениво задумалась, смогу ли снова уснуть – или лучше посмотреть какое-нибудь кино. Так ничего и не решив, я принялась переставлять опустевшие тарелки обратно на тележку – как вдруг Амон перехватил мое запястье одной рукой, а другую прижал к моей щеке.