Стразы - Инга Максимовская

- Собирайся,- в моем тоне приказ.- Сегодня мы идем ужинать с одним из моих клиентов. И это не обсуждается.

- Я не пойду,- упрямо говорит Эмма, чем вызывает у меня волну неконтролируемой ярости. Я сейчас должен жалеть ее, но мой внутренний зверь не может справиться с клокочущей внутри злостью. Нет полутонов, нет возможности мыслить здраво. Я уже не различаю кто прав, кто виноват. И Лис, мой верный пес это видит, он знает это мое состояние.

- Эмма, иди собирайся,- тихо говорит он. Так спокойно, но что – то есть в его голосе. Что – то такое неуловимое, но в то же время убедительное. Китти лишь молча кивает и удаляется в свою комнату. Мне в руки ложится тяжелый стакан, адски воняющий виски.

Спустя час мы с Эммой выходим из лифта. Она крепко держит меня под локоть. Ее присутствие успокаивает. Эмма прекрасна. Платье цвета коралла обтягивает стройное тело, приоткрывает ее прелести ровно настолько, чтобы не казаться пошлым. Волосы собранны в растрепанный пучок, небрежно обрамляют бледное личико моего любимого страза. Она вздрагивает, когда мы подходим к столику за которым нас ждут Арсеньев и маленькая, испуганная девушка – его зверушка.

Сейчас я хочу загрызть этого зажравшегося мудака, хотя бы даже за то, каким взглядом он окидывает мою Китти. Кажется, что он раздевает ее свими маленькими глазками, и я чувствую поднимающаяся к горлу тошноту. Ладошка Эммы в моей руке становится ледяной и в то же время липкой от пота.

- Китти, это Евгений, наш гость. Евгений – это Эмма – моя зверушка,- представляю я друг другу двух незнакомых людей. Евгений пьян, я вижу это по его неловким движениям. Как подрагивает его рука, протянутая в приветственном жесте. Эмма стоит не двигаясь.

- Ну же, детка. Я думаю твой хозяин не будет против, если мы поздороваемся,- хохочет Евгений. Эмма протягивает ему руку нехотя.

- Не переходи границ, Арсеньев,- рычу я, когда он заключает Эмму в свои объятия, дернув ее на себя за поданную руку. – Она моя вещь, а я не люблю когда мою собственность трогают.

- Прости, Алекс,- голос Арсеньева кажется испуганным, но меня не обманешь. Он играет. – Я не хотел причинить неудобств ни тебе, ни маленькой сладкой вишенке.

Господи, пусть он заткнется, иначе я просто убью этого мудака, не сводящего похотливого взгляда с моей Эммы.

- Ничего страшного.- шепчет Эмма,- Алекс, я в порядке.

Нет, она не в порядке. Ей больно. Болят ушибы нанесенные ей в лифте неизвестным ублюдком. И Евгений, сам того не зная разбередил ее боль своими идиотскими объятиями.

- Вы больны, Китти? – интересуется Арсеньев, глядя на Китти слишком пристально.

- Нет, я просто немного перезанималась в спортзале,- ровно отвечает Эмма, усаживаясь за стол с видом царицы. Я задыхаюсь, когда Евгений задвигает за ней стул. То, как по хозяйски он это делает, бесит меня до судорог в сжатой челюсти.

- Только тронь ее еще хоть пальцем, - не в силах сдерживаться рычу я, сжимая кулаки.

- Эй, мужик, ты успокойся. Я просто вежлив, вот и все,- ухмыляется Евгений.- Радостно видеть, что твоя зверушка следит за собой. Я бы был рад, если бы вы посетили меня в моем родном городе. Вишня у нас вкусная и сочная в сезон. Я буду рад быть вам полезен. Не стоит искать скрытого смысла в моих словах.

Китти держит меня за руку. И слава богу, еще немого и я не сдержусь и сотру с рожи этого ублюдка радостную улыбку.

- Познакомь нас со своей спутницей,- сквозь силу говорю я, чтобы отвлечься.

ОНА

Я сижу напротив человека, убившего меня. Смотрю на бывшего мужа и сидящую рядом с ним маленькую, запуганную брюнетку. Мне так жаль эту девушку, так хочется закричать – беги от монстра. Беги не оглядываясь. Но я молчу, чувствуя возле себя тепло моего любимого хозяина, моего Алекса. Он зол, я знаю. Маленькая венка на его лбу пульсирует, и кажется он сейчас просто набросится на смеющегося Женьку и переломает ему все кости. О, да, это было бы еще то зрелище. Только вместо удовольствия от своих мыслей, я вдруг проваливаюсь в прошлое. Мое прошлое, которое настигло меня в лице пьяного, мерзко смеющегося Арсеньева. Я машинально кладу руку на свой живот, и вижу ухмылку, разрывающую лицо моего мужа. МУЖА. Он читает меня, словно давно уже прочитанную книгу. И это доставляет ему сумасшедшее удовольствие. Тошнота подскакивает к горлу, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выскочить из – за стола.

- Ты уже назначила дату свадьбы? – в голосе Женьки сталь. Я смотрю на уткнувшегося в свою гребаную газету, отца. Неужели он не слышит, как разговаривет кго протеже с его же единственной дочерью. Он не шевелится. Конечно слышит, просто не подает виду. Ему так удобно, как и всегда. Мать ушла в кухню, где исходит паром ароматный вишневый пирог, до которого мой жених весьма охочь. Она не любит Женьку, но кто бы ее слушал? Отец тут же прекращает все разговоры. Когда мама выказывает недовольство. У нее нет права голоса. – Вишенка, я ненавижу, когда меня водят за нос.

-Жень, я просто должна сдать экзамены в универе,- оправдываюсь я, и сама себя ненавижу за просящий тон, которым научилась говорить в последнее время.

Я вижу ярость в глазах Женьки, такую черную, вихрящуюся, которую он не может скрыть, как ни старается. «Душа у него черная»- проносятся в голове случайно брошенные матерью слова.

-Ты носишь кольцо на пальце уже четыре месяца,- рычит Арсеньев, ухватив меня за запястье, так, что я не сдержавшись вскрикиваю от боли.- Меня страшно бесит, что ты тупишь, Эмма. Называй дату, или иди на хрен.

Господи, почему? Почему я тогда не пошла туда, куда он меня послал? Почему я пролепетала первое попавшееся число, подписав себе тем самым приговор? Зачем? Ответ прост, я была слишком послушной дочерью. Я слышала, как усмехнулся отец. Это с его молчаливого согласия Женька буквально заставил меня выйти за него замуж.

- Мне больно,- шепчу , пытаясь вырвать из захвата его пальцев свою руку. Запястье покрыто рваными пятнами, завтра они превратятся в синяки. Лицо Арсеньева благостно, ему хорошо. А я вся дрожу. Я растеряна и испугана. Мать ставит на стол ароматный пирог.

Я больше не люблю вишневый пирог. Ненавижу. Арсеньев это знает. Подзывает официанта и заказывает десерт, который делит мою жизнь на до и после. На счастье балованной девочки, и рвущую сердце боль матери, потерявшей своего сына.

- Эмма, вы ведь любите вишневй пай? - в голосе издевка. Тошнота становится невыносимой.

- Простите,- сдавленно хриплю я, резко отодвигая стул,- мне надо в дамскую комнату.

Я почти бегу, чувствуя на себе взгляд Алекса. Он хочет пойти за мной, я знаю. Но его останавливает пьяный Арсеньев, неся какую то совершенную чушь.

- Эмма, я помогу,- говорит испуганная девочка, зверушка Евгения. Мое сердце преисполненно благодарности. Я замираю, ожидая, когда она поднимется.

- Сидеть,- резкий оклик бьет, словно кнутом. Я знаю этот тон. Арсеньев в бешенстве. – Я не разрешал тебе открывать род, дрянь.