Антикиллер 5. За своего... - Данил Корецкий

Лис вздохнул.

– Нет. Обычно люди возвращаются из отпуска без денег.

– Может, одолжили на покупку жилья, – подхватил Волин. – Мало ли на что!.. Может, наркотики перевозили вообще, решили подзаработать! Версия необычная, но ведь не на ровном месте все это произошло! Была ведь какая-то причина!

– Что ж, можно попробовать реконструировать последний день Гусаровых, – Баринов достал трубку изо рта, вытер мундштук платком и спрятал ее в карман. – Или реконструировать весь отпуск. Распорядок, встречи, связи. День за днем, час за часом. Для этого, конечно, потребуется время…

Лис живо представил себе «важняка» на сочинском городском пляже, в местном кафе… Реконструирование. Море. Пляж. Пиво холодненькое. Опять море. И еще по пиву… Неплохо! Волин, похоже, подумал о том же.

– Да, это надо сделать, – буркнул он. – Идея здравая. Проехаться по заправкам на трассе, опросить работников… Параллельно найти, где они проживали во время отпуска. С кем дружили, с кем ссорились…

– Так я это предлагал! – обиженно выкрикнул Гнедин.

– Вот как? – полковник Волин выпятил губу. – А что, у вашего начальника есть какие-то другие идеи?

Лис встал. Похоже, ему отводят роль мальчика для битья.

– Я считаю, надо поднимать старые дела по вооруженным нападениям на трассах. По пропавшим «дальнобойщикам», по угонам. Правда, времени это займет много, хотя тут есть перспектива. Но я не верю в случайный конфликт, и в версию о мести криминала не верю тоже. Глупости это все. Поверьте, я лучше любого из вас знал Гусарова. Это не тот человек, который даст ввязать себя в какие-то разборки, когда рядом семья. Он старый опер, это прежде всего опыт и чутье, его на мякине не проведешь…

– Но почему он тогда съехал с шоссе? – негромко проговорил Баринов. – Зачем он сунулся на этот проселок? Что он там забыл? Если бы не съезжал, может, все и обошлось. Как-никак люди, свидетели, открытое пространство. Здесь явно была какая-то причина. Что-то такое, чего мы не знаем.

– Согласен! – Волин прихлопнул ладонью по столу. – Сидеть в архиве, поднимать старые дела – на это надо посадить стажера, или стажерку. Но я хочу в первую очередь знать, чем занимался Гусаров перед смертью. Давайте разрабатывать эту линию! Пусть старший лейтенант Гнедин едет в Сочи, отрабатывает его времяпрепровождение, конфликты и все такое. А потом обратную дорогу! Каждый километр прошерстить, каждую заправку проверить!

– Есть, товарищ полковник! – ПепсиКолик от рвения даже вскочил и непроизвольно бросил победоносный взгляд на начальника УР. Но Лис не обратил на это внимания.

Она перекрасилась в брюнетку, а может, просто вернулась в свой цвет, и вообще здорово изменилась. Сколько прошло – год? Больше? Ноги, что ли, вытянулись? Может быть. Грудь и раньше была на размер больше, чем у других девчонок… Нет, не то. Значит, в лице что-то. И челка глаза прикрывает. Раньше челки не было… А фиг его знает. Наверное, это называется – повзрослела. Оформилась… А может, это вообще не она?

Ниндзя подошел ближе. Ёханый бабай. Она. У него внутри вдруг словно разорвалась граната. Он слышал, как горячие ошметки сердца, печени и кишок шлепаются изнутри о стенки живота и сползают вниз.

Он кашлянул. Думал, она обернется. Обычно девчонки оборачиваются, когда на них пялятся. Тем более, что когда-то, в другой, «волчьей», жизни он трогал ее за грудь (ёханый бабай! Да неужели?), и даже целовал сосок, но только когда Шкет разрешал. Это была награда, называлась «поднятие волчьего духа»…

Цифра не обернулась. Ниндзя на ватных ногах медленно обошел ее сзади, встал с другого боку.

– Ну и чего? – сказала она, продолжая изучать прилавок с колбасой. Будто обращалась к висящему перед ней кольцу «Чесночной».

– Просто, – Ниндзя прокашлялся. – Давно не видел. Решил вот… Ну… Привет, что ли…

– А кто ты вообще такой есть? – спросила она, не отрываясь от колбасы.

– Ну, как же… Я же из банды Шкета…

– Какого Шкета? – натурально удивилась Цифра. Очень натурально. Ей бы в кино играть.

– Забыла, что ли? Ты же с ним… ходила…

– И где твой Шкет?

– Как «где»? Его же убили. Вместе с другими пацанами.

– А-а, – сказала она как-то непонятно. – И чего?

Он еще раз прокашлялся. Ошметок сердца встал поперек горла.

– Ты ж раньше белой была… Думал вот, ты это или не ты…

Голос его подозрительно охрип.

– И чего надумал?

Ниндзя вежливо хохотнул (нет, хрюкнул). Она сняла с крючка колбасу, посмотрела на ценник, швырнула ее в корзину. И только потом повернулась к нему. Посмотрела из-под челки. Она жевала жвачку, от нее шел фруктово-сладкий запах, детский и одновременно вульгарный, дурманящий. Ёханый бабай, подумал опять Ниндзя. Внутри кипела и пузырилась кровь, в ней плавали шипящие куски ливера. Если открыть рот, пойдет пар. Красный.

– Во, уставился! Ты бухой, что ли?

– А? – сказал он и лихорадочно засоображал. – Э-э… Не, вроде (хрю-хрю)…

Цифра хмыкнула так, будто видела его насквозь. Как если бы он был экспонат в кабинете биологии – заспиртованный в банке, голый, со стоячим членом и вскрытыми внутренностями, и табличка рядом: «Хомо сапиенс во время приступа влюбленности».

– Ладно. Мне еще хлеба купить. И Ящику пойла. Я пошла.

И двинулась куда-то. Ниндзя поплелся следом.

– Ящик пойла? Зачем тебе ящик пойла?.. – проныл он. И вдруг страшная догадка мелькнула в голове. – У тебя свадьба, что ли?

Она даже не улыбнулась.

– Не ящик, а – Ящик. Погоняло такое. Мамкин хахаль. Ему ящик с бутылками на голову упал. Иногда он дурной, а иногда ничего. Он только мамку слушается. Без бутыля лучше не подкатываться. А лучше вообще не подкатываться.

– Да он мне сто лет не усрался…

– А вот он, кстати, стоит. Сейчас сам ему объяснишься. Эй, Ящик!

Он еще ничего не успел сообразить, а Цифра уже махала рукой здоровенному субъекту с фиолетовым пропитым лицом, который изучал стеллажи с дешевым вином.

– Слышь, Ящик! Этот пацан сказал, что ты полное говно!

Субъект задумчиво посмотрел на Цифру, потом на Ниндзя и медленно, словно нехотя, выпростал руки из карманов.

– Сюда, сладкий… – прохрипел он страшным голосом.

Ниндзя отпрянул. Цифра рассмеялась, схватила с полки бутылку «Хлебной» и побежала к кассе.

– Сюда, сказал! – Синюга стремительно надвинулся на Ниндзя, махнул кулаком размером с футбольный мяч.

Нырок. Просвистело. Мимо. Ниндзя выпрямился, саданул, не целясь, ногой в пах. Каким-то шестым чувством понял, что попал. Синий субъект остался стоять на месте, а он метнулся к выходу из магазина. Цифра куда-то пропала, у касс ее не было. Зато появился охранник в белоснежной рубашке, бросился наперерез. Сжатый маленький рот, глаза-точки, руки расставлены в стороны. Ниндзя вскочил на транспортер у кассы, чуть не поскользнулся на чьей-то пачке творога, прыгнул прямо через кассиршу – приземлился на корточки, что-то громко звякнуло (наверное, в голове), и тут же сшиб кого-то… Вскочил. К двери. Крики, суматоха, но это уже за спиной. Стеклянные створы на фотоэлементах, не рассчитанные на то, что покупатели вылетают из магазина на первой космической скорости, приоткрылись в самый последний момент. Проскочил!