Кронос - Джереми Робинсон

Код, как заметил Аттикус, был очень простой, всего четыре цифры: 2009. Поначалу он решил, что они обозначают год, но затем подумал: просто совпадение. Хотя такой код, конечно, проще запомнить. В боку подлодки открылся люк, из него выдвинулся трап. Все трое быстро по нему поднялись и вошли внутрь субмарины точно в тот момент, когда в отсек начала поступать забортная вода.

Интерьер «Манты» напоминал рубку «Энтерпрайза», звездолета из сериала «Звездный путь»: роскошный, комфортабельный и суперсовременный. Как и на «Титане», здесь наверняка имелся автопилот. Приборная панель казалась на удивление простой. На ней имелся джойстик управления, как в истребителях, несколько кнопок и самый минимум датчиков. Перед креслами пилотов располагались мониторы, и Аттикус предположил, что все системы управления контролируются и регулируются посредством компьютера. В кабине пахло кожей и нагретыми электроприборами. Воздух был в меру прохладен и свеж. Несмотря на небольшие размеры субмарины, находившиеся в ней не ощущали клаустрофобии. Тревор указал Аттикусу на правое кресло, стоявшее перед одним из панорамных окон, или одним из «глаз», сам же уселся в левое. О'Ши досталось одно из двух боковых сидений возле иллюминатора.

Усевшись в кресле поудобнее, Аттикус хотел было посмотреть в панорамное окно, но обнаружил, что оно находится выше его головы на добрый фут.

— Оно что, предназначено для великанов? — спросил он.

Тревор улыбнулся и протянул руку к своему сиденью. Как и в машине, у каждого сиденья имелась небольшая панель с кнопками. Тревор нажал одну из них, и его сиденье стало подниматься, так что голова с растрепанными волосами оказалась внутри стеклянного пузыря. Аттикус последовал его примеру и с удовлетворением обнаружил, что джойстик управления поднимается вместе с ним.

— Я хотел, чтобы внутри можно было стоять, — просто сказал Тревор. — Если надоест смотреть на океан через «глаз манты», можно вывести картинку на монитор.

Аттикус осмотрелся. Ему доводилось пилотировать различные типы мини-субмарин, но ни из одной не было такого прекрасного обзора.

— Нет… Это великолепно.

Тем временем вода достигла нижнего края панорамного окна и быстро покрыла его целиком. Аттикус даже и не засек, насколько быстро.

— Когда лодка освободится от креплений, — сказал Тревор, — не беритесь сразу за управление. Дождитесь, когда мы окажемся вне яхты. Отсюда нас выведет компьютер.

Мгновение спустя легкий толчок возвестил о том, что тросы, на которых покоилась лодка, отсоединились. Как и обещал Тревор, компьютер принял управление на себя и начал медленно выводить «Манту» через люк в открытый океан.

Немедленно их встретила пара огромных челюстей с рядами острых как бритвы зубов. В первый момент Аттикус подумал, не галлюцинация ли это, вызванная подсознательным страхом перед океанскими глубинами. Но когда пузырьки и пена рассеялись, он различил характерные треугольные акульи зубы — то была гигантская белая акула, красавица Лорел во всей красе.

— Она не опасна для подлодки? — спросил Аттикус.

— Ничуть, — отозвался Тревор с ухмылкой. — Всякий раз, когда мы выходим в океан на «Манте», она подплывает поздороваться. Уверяю вас, она не пропустит ни одного гостя.

Лорел совершила два круга почета вокруг лодки, после чего лениво удалилась.

— Вот видите, — заметил Тревор, — она вполне дружелюбная девочка… когда захочет.

Аттикус посмотрел на Тревора — лицо его, искаженное за счет причудливого преломления света в стеклах двух пузырей, делало его похожим скорее на скандинавского тролля, чем на миллиардера. Когда Тревор еще и широко ему улыбнулся, Аттикус едва подавил смех.

Слова, произнесенные Тревором, вмиг заставили его забыть о веселье:

— Ведите нас вниз, дорогой Ахав! Вниз, вниз, на глубину за пленкой с записью зверя, чтобы мы смогли узнать его слабые места и прижать гадину!

Шутливый тон и театральность, с которой это было произнесено, не произвели на Аттикуса впечатления. Он вовсе не жаждал поскорее поднять со дна запись и вновь повстречаться на ней с чудовищем. Но, несмотря ни на что, он пойдет до конца. Подобный метеориту, несущемуся через космические просторы, он, ведомый неподконтрольными ему силами, не остановится, пока не вступит в единоборство с неизвестной силой. Аттикус сжал джойстик и двинул его вперед. «Манта» начала быстро опускаться в лазоревую глубину.

На борту «Манты», залив Мэн

Как ни грустно было у Аттикуса на душе, он все же не мог сдержать радостную улыбку. Управляя джойстиком, он заложил для начала крутой вираж, резко сменив направление, сделал большую петлю («Манта» едва не выскочила на поверхность) — и снова увел ее на глубину.

Все эти маневры проделывал он не развлечения ради, а чтобы как следует почувствовать субмарину, определить, на что она способна, какую скорость может развить. Необходимо было освоиться с управлением. В целом Аттикус ощущал себя как за штурвалом истребителя: удивительного подводного истребителя.

Тревор что-то радостно промычал: он также получал удовольствие от всего этого. Только когда сидевший сзади О'Ши громко застонал, Аттикус угомонился и сбавил скорость, пустив лодку по прямой.

Он высунулся из своего пузыря и посмотрел на священника:

— Вы как, в порядке?

— Все превосходно… — пробормотал позеленевший О'Ши. — Только давайте поедем чуть медленнее, хорошо? Я никогда особо не фанател от русских горок.

Тревор присоединился к разговору.

— Святой отец, только не говорите мне, что вы сейчас не почувствовали, что такое жизнь!

— Это прерогатива Господа, — протянул О'Ши с вымученной улыбкой.

— Тьфу на вас, — махнув рукой, сказал Тревор. Посмотрел на Аттикуса и добавил: — Браво! Когда покончим с этим делом, я возьму вас в команду, коли того пожелаете.

Для Аттикуса предложение это свалилось как снег на голову. Это было искушение, сулящее большие деньги и приключения, но… все это выглядело таким незначительным в свете того, что произошло с ним и что могло еще произойти. Правда, он и сам уже об этом подумывал и, в принципе, склонен был принять предложение. Тревор был ему симпатичен. Если он выживет в противостоянии с монстром, надо будет решать, что делать дальше, пусть даже сейчас жизнь представляется ему пустой и никчемной. Пока же он просто кивнул и вернулся внутрь своего пузыря.

Остаток пути прошел в молчании и без разгона до безумных скоростей. Когда они добрались до дна на глубину примерно под двести футов, вода вокруг стала насыщенного синего цвета, так что видимость упала буквально до нескольких футов.

— Тревор, — сказал Аттикус, — у этой штуковины ведь наверняка есть фары. И когда мы обнаружим камеру, сможете вы управлять манипуляторами?

Тревор внимательно смотрел на него, на его физиономии тролля отображался нелегкий мыслительный процесс. Вроде как если бы он что-то всерьез обдумывал. Наконец он улыбнулся и отдал честь: