Книги онлайн и без регистрации » Романы » Дочь Льва - Лоретта Чейз

Дочь Льва - Лоретта Чейз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 98
Перейти на страницу:

Как аккуратно она поставила его светлость на место, а? «Ты не можешь так меня оставить. После того как так на меня смотрел, так трогал». Это было жесточайшее испытание, которому может подвергнуться мужчина. Она предлагала ему себя… если он пожелает взять полную ответственность за то, что ее погубит.

Она не могла знать, как яростно он хотел ее в тот момент. То, что Вариан испытывал раньше, не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал, когда знал, что она его хочет.

Его тошнило от нее.

Он хотел ее убить.

Он готов был уничтожить всех, а особенно Персиваля. Если бы не этот негодный мальчишка, она никогда бы не попалась на глаза Вариану.

Однако лорд Иденмонт никого не убил, даже не сказал грубого слова — кроме как Петро — за те четыре дня, что они провели в Пошнии. Вместо этого он каждое утро принимал свое наказание в реке и пытался унять возбуждение активной деятельностью. Вместе с хозяином и Петро Вариан посетил каждый дом в деревне, часами рассказывал истории о своей стране и ее жителях, в особенности о лорде Байроне, о котором все слышали.

Когда Байрон надоел ему до смерти, лорд Иденмонт стал разыгрывать из себя хозяина большого имения и предлагал прискорбно ограниченный набор советов по вопросам обороны, архитектуры и сельского хозяйства. В свое время отец вдалбливал ему в голову — и, как видно, вдолбил — сельскохозяйственные знания, которые Вариан теперь выскребал из пыльных углов памяти и раздавал, отвечая на вопросы гостей.

Он даже обрек свое многострадальное тело на физический труд. Ко всеобщему удивлению — и смущению, — английский барон взялся помогать сыновьям Хасана чинить мельницу, потрепанную недавней бурей. Пока они работали, разразилась новая буря, и Вариан промок до нитки, прежде чем добрался до укрытия. На следующее утро, когда они должны были уезжать из Пошнии, он проснулся с сильнейшей головной болью и распухшим горлом.

Эсме бросила беглый взгляд на его посеревшее лицо и заявила, что они никуда не поедут, пока ему не станет лучше.

Варйан отвернулся, перебросил через плечо дорожную сумку, сорвал с крюка плащ и вышел из дома.

— Вы не перенесете дорогу! — крикнула она, торопясь за ним. — Опять начинается дождь, вы совсем простудитесь и…

— Я ни на минуту не останусь в этом месте, — буркнул он. Эсме закрыла рот и кинулась к лошади, поручив Петро сообщить Хасану, что барон благодарит его и желает всего доброго.

Когда они остановились перекусить, у Вариана так распухло горло, что он не мог глотать. Вместо этого он выпил ракии, и его стошнило. Когда он снова взобрался на лошадь, его трясло.

До Берата оставалось всего пять миль, пять предательских крутых склонов, пять миль под проливным дождем. Варйан ехал мрачный, его бросало то в жар, то в холод.

Несколько часов показались чередой суток. Берат он почти не видел. Все было в тумане. Он услышал голоса, понял, что группа остановилась, и осадил лошадь. Посмотрев вниз, увидел, что земля лежит страшно далеко, но вдруг она покачнулась.

Землетрясение, подумал он. Конечно. Почему бы и нет?

Кто-то прокричал его имя. Эсме. Варйан повернул голову, отыскивая ее, мир опрокинулся набок, и он почувствовал, что падает в небеса.

Варйан открыл глаза. Вокруг был густой, серый туман. Он поморгал, но не смог сфокусировать взгляд. Наверное, это сон: белая гора, бегущий ручей, зелень. Нет. Зеленое — это ее мрачные глаза. Они не должны быть такими угрюмыми и испуганными. Эсме ничего не боится.

— Мне очень жаль, — квакнул он. Чей этот ужасный голос? Его?

— Ах, теперь вы сожалеете. — Она положила прохладную руку ему на лоб. — Только потому, что у вас горячка. Если бы вы не были так больны, я бы вас побила.

Он улыбнулся. Это было больно. Губы запеклись.

Он почувствовал, что опять тонет. Эсме подсунула руки ему под спину, приподняла его и подложила под голову подушку. Комната рывком качнулась и медленно вернулась на место.

Через миг в ноздри полез отвратительный запах. Вариан скосил глаза вниз. Ложка. Он застонал и отвернулся; зажмурился, потому что голову схватило клещами.

— Это не яд, — уверила она. — Это куриный бульон с чесноком. Глотайте, а то я позову Петро и Мати, чтобы они вас держали, и силком заставлю проглотить.

— Да, Эсме. — Он смиренно повернул голову и получил ложку вонючей жидкости. Хотя ему было ненавистно, что она его кормит, что он беспомощен, как дитя. Слишком часто она заставляет его чувствовать себя ребенком. Кроме того случая, когда он держал ее в объятиях. Сейчас он не мог даже поднять руку.

— Я не маленький, — сказал он.

— Когда я болею, я вообще становлюсь как младенец, — говорила она, вливая в него следующую дозу. — Злая и нетерпеливая. Однажды я швырнула в отца тарелку с супом, а потом лопалась от досады, потому что он засмеялся.

— Не могу себе представить, что ты болеешь.

— Когда у меня из ноги вынули пулю, пришлось пролежать в кровати несколько недель. Это было два года назад.

Вариан быстро закрыл глаза. Он трогал шрам у нее на бедре в ту ночь, когда его руки исследовали почти все ее тело. Он был бы счастлив поцеловать этот шрам. Хотел бы ухаживать за ней тогда, два года назад. И пусть бы она швырнула в него тарелку. Он не мог ей это сказать. Не мог объяснить даже себе самому.

— Но сейчас вы приободритесь, потому что у меня для вас хорошая новость, — продолжала она. — Мой кузен Персиваль здесь, он жив-здоров и жаждет с вами поговорить. Но это позже. Я ему сказала, что вам надо отдыхать.

— Персиваль? Здесь?

— Да. Байо нашел его — я же говорила, что найдет, — и привел сюда, в этот самый дом, и Мустафа о нем очень хорошо заботился. Но вы должны побыстрее окрепнуть, потому что мальчику не с кем разговаривать, кроме как со мной, а у меня уже голова от него болит.

— Я должен поскорее окрепнуть, — сказал Вариан, — чтобы высечь его.

— Лежите спокойно. Ешьте. Я расскажу вам историю.

Он проглотил еще ложку, потом другую, а она рассказывала ему о своей жизни. Низким, певучим голосом она говорила о том, как несколько лет прожила на севере возле Шкодера. Той областью правил другой паша, и там было безопаснее, чем во владениях Али, где заварилась кровавая каша. В горах, сказала Эсме, правили суровые законы Ликурга, которые переходили из поколения в поколение со времен героя Скандербега, жившего в пятнадцатом веке. По всей Албании свирепствовала кровавая вражда, месть была обычным ответом на обиду, но на севере правила были четко определены и строго выполнялись. Она сказала, что для женщины жить там было трудно, но зато места очень красивые.

Пять лет она жила под Шкодером, дольше отцу нигде не случалось ее оставлять. Не то чтобы он ее совсем бросал — она жила с его друзьями, пока он разъезжал по всей Албании, делая все, что в его силах, чтобы помочь установить порядок и уговорить независимые племена объединиться. Перед Шкодером она два года прожила в Берате и его окрестностях. До этого — три года в Гирокастре, где умерла ее мать, но они продолжали часто туда наезжать, потому что там живут дед и бабка Эсме. Были еще Корча, Тепелена и Янина, но их она помнит плохо. Янину вообще не помнит, потому что жила там в младенчестве. Там Джейсон познакомился с ее матерью, молодой вдовой. Она была военным трофеем Али. Ее отдали Джейсону в награду за службу. Она была единственная женщина, которую Джейсон принял от Али. Ее звали Лайри.

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?