Обещана тебе - Олеся Егорова

Больше я в это не поверю. Теперь я сама за себя, и только один мужчина имеет для меня значение. Мой малыш, мой маленький сын, которого я потеряла. И я обязательно найду его. Чего бы мне это не стоило.

  Стрельбы не было. Люди Барона спокойно пропустили Соболева на территорию особняка, и это настораживало. Не мог он сдаться просто так, особенно с учётом того, что почти все его люди были схвачены и опрошены. Доказательств по его делу было более чем предостаточно, и даже конченный идиот, коим Барон определённо не являлся, не пошёл бы добровольно в руки ментов. Мы ждали, уже долгих десять минут не поступало никакой информации от майора, а в доме и округе царила тишина, словно ничего и не происходило. Ещё через несколько минут не выдерживаю, и набираю ему сам.

- В доме его нет. Начинает Соболев без приветствия. - Охрана говорит, что уехал несколько дней назад, но это ложь, потому что вчера он точно был здесь. И из дома больше не выходил. - Я не дослушиваю, бросаю трубку, и рву вместе со своими ребятами к отходным путям, которые мы вычислили заранее, и на которые Соболев отказался ставить своих бойцов, так как их, итак, выделили крайне мало. И по одному из них оказываемся на верном пути. Дом примыкает к опушке леса, но короткой дорогой по ней можно выйти к второстепенной трассе. Именно там, возле деревенской остановки, ещё вчера стояла неприметная тачка, которая в данный момент заведена. Не глядя, распахиваю водительскую дверь, и вытаскиваю оттуда мужика лет пятидесяти, небритого, с залёгшими синяками под глазами. И я бы никогда не подумал, что это и есть Барон, если бы ранее майор не показал мне его фоторобот. Единственную “фотографию”, сохранившуюся после его прошлой отсидки. 

Альберт Викторович подготовился. Одет в дешёвый спортивный костюм, на серой десятке, загруженной ящиками с овощами. Вылитый дачник, если не видеть наколки, спрятанные за спортивной толстовкой.

Он смотрит мне в лицо несколько секунд, напряженно и, так же, как и я продолжает хранить молчание, а затем начинает смеяться. Я бы даже сказал хохотать, безумным смехом, глядя на меня по борзому, словно до сих пор уверен, ему ничего не будет.

- Думаешь поймал? Чё тебе надо здесь, Ардатов? Жить надоело? Напомнить тебе кто ты, а кто я?! - Он говорит уверенным голосом, с нажимом, но при этом в глазах то и дело мелькает страх, где-то на задворках, ещё не совсем очевидно.

- Напомни. - Размахиваюсь, и бью в переносицу, слыша характерный хруст хряща. Барон падает на землю, хватаясь за нос, и глядя на меня с долей удивления.

- Сдохнешь, падла! Меня завтра же выпустят, и тогда ты труп. Собственными руками тебя сгною. За шлюхой своей приехал? Догадался?

- Где она? - Я не считаю нужным отвечать на его вопросы, потому что меня интересуют лишь мои. Барон схаркивает кровь, и снова начинает ржать.

- Понятия не имею.

- Неправильный ответ. - Снова хватаю за воротник олимпийки, встряхивая в воздухе, и на этот раз ударяя по рёбрам. - Говори, где она. Где ребёнок? 

Взгляд Барона наполняется яростью, чёрной, гнилой, такой же сильной, как и у меня.

- Сдох. Усыпили, как собаку. Ты думаешь мне твой ублюдок нужен был? Нахуй не нужен. И как назвала его даже не знаю, как родила, забрал и закопал. И её закопал. Так что не найдёшь ты никого, вали откуда пришёл. 

И может быть где-то в глубине сознания, я понимал, что он лжёт, что специально выводит из себя, только это уже не помогло. Я смутно помню, что происходило дальше, словно пелена на глаза упала. Только брызги крови, оставшиеся на моей рубашке, хрип, что Барон издавал в последних попытках вырваться, и отдалённый голос майора.

- Блядь, я так и знал, Игорь. Что ж ты наделал.

******

Соболев подлетает через несколько секунд, сбивая меня с тела, и падая на колени. Он прощупывает пульс, с отвращением глядя на кровавое месиво, оставшееся вместо лица, а я валяюсь на земле, вцепившись в волосы, слыша свой обезумевший смех, и чувствуя слёзы на висках. Какое-то чёртово чувство дежавю, словно я снова и снова убиваю одного и того же человека, и вроде бы должен почувствовать облегчение, удовлетворение, а его, блядь, нет! 

- Живой. Скорую! Быстро! - Кричит майор, и я одновременно испытываю и сожаление, и облегчение. - Ардатов. Я тебя здесь не видел. И не дай бог тебе приблизиться к участку даже на сто метров. Я тебя закрою, вот честное слово! Вали давай отсюда. Я позвоню.

Соболев больше не обращает на меня внимания, а Андрей поднимает за руку и тащит к машине, которая уже ждёт неподалёку.

  Снова дежавю. Я, номер отеля, бутылка виски и воспоминания. Гребаные воспоминания, которые лезут в голову, и не желают оттуда выходить несмотря на мертвецки пьяное состояние.

- Простите, вы не против компании? – Поворачиваю мутный взгляд в сторону, от которой доносится голос, и вижу девушку. Красивая, ухоженная, идеальные волосы, идеально отглаженный и обтягивающий стройную фигуру брючный костюм. На вид около тридцати, и она прекрасно выглядит. Хотя даже сейчас по повадкам видно, что стерва и карьеристка. Даже, несмотря на улыбку, взгляд цепкий, оценивающий, просчитывающий ситуацию.

- А вы уверены, что выбрали ту компанию? – Неважно, что тебе от меня надо, но поверь, девочка, мужик с таким количеством дерьма в голове, тебе точно не подходит.

- Я всегда во всём уверена, - Довольно ухмыляется, и усаживается прямо на гальку, рядом со мной, явно не боясь испачкать дорогую одежду. – Вика. – Протягивает руку, с намеком на рукопожатие.

- Игорь. – Слегка пожимаю руку. – Любите шум моря?

Предательство Вики меня подкосило. Ей я доверял, как самому себе. И как можно было так ошибиться? Женщину, что пожертвовала ради меня всем, я вышвырнул из своей жизни, поверив глупым стихам, и надменному взгляду. А ту, что месяцами находилась рядом и опутывала вокруг ложью, как удав свою жертву, я жалел и держал рядом. Почему я поверил тогда Диане? Ответ прост. Потому что любил. И сейчас люблю. И то, что сделала Вика не идёт ни в какое сравнение с тем, что чувствовал тогда, в ресторане, под одним только высокомерным взглядом малышки Ди. Это было больно. Больнее только смерть.

И снова воспоминания. Уже другие, уже с ней, болезненные, как тупым ножом под рёбра. Она ведь мне всё говорила, не прямо, но я должен был понять, поверить и защитить. А я, самовлюблённый баран искал заговор даже там, где его нет. Вбил себе в бошку, что Туманским верить нельзя, и не важно кто из них, брат наркоман, или девочка, в чьей искренности я никогда не сомневался.

  - Спасибо, что пришёл, - по комнате раздаётся тихий шелест её слов. Будто ей больно говорить со мной. 

- Я пришёл за ответами.

- Я же понравилась тебе в клубе, когда я пела. А знаешь, я сразу узнала тебя. Ты совсем не изменился. – Она игнорирует мои слова. Поворачивается и дотрагивается кончиками пальцев до моего подбородка. Ведёт ими, плавно очерчивая скулу, и меня даже от этого бросает в жар, а рот наполняется слюной.