Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер

Тора смотрел на них насупившись.

— Нет. Мне нужен пояс для маленькой служанки.

Его слова еще больше развеселили вельмож. Один из них вскричал:

— Э-э, братец, тогда уж лучше купи у меня быка и повозку, чтобы произвести впечатление на свою даму, когда ты за ней заедешь.

На этот раз даже молоденький приказчик не сумел подавить усмешку.

— Что здесь происходит? — неожиданно раздался строгий голос за спиной у Торы. — Чего нужно этому парню?

Тора обернулся и посмотрел сверху вниз на хозяина магазина, вернее, на его лысую голову с тугим узлом на макушке, к которому были прикреплены чужие волосы.

Приказчик растерянно залопотал:

— Да ничего особенного, господин Курата. Просто этот господин интересуется материей для пояса.

— Для пояса? Ты болван, Ецуги! Этому человеку парча не по карману. — И обратился к Торе: — Пояс из этой парчи стоит двадцать серебряных монет. Тебе таких денег и за несколько лет не заработать. У нас не найдется ничего ни для тебя, ни для твоей женщины, так что лучше проваливай подобру-поздорову.

Тора смерил его пристальным взглядом, и ему совсем не понравилось то, что он увидел. В этих маленьких глазках и поджатых губах таилась злоба. Не оценил он также и ядовитой шутки, отпущенной в его адрес, поэтому, повернувшись к сановникам, сказал:

— Возможно, я приму ваше предложение, когда начну брать взятки, как это делаете вы, ребята. — И, кивнув приказчику, пошел прочь.

На соседней улице, у вполне учтивого торговца, Тора приобрел веселенький хлопковый пояс с рисунком в виде белых журавлей, летящих над синей водой. А еще через пару улиц он заглянул к продавцу рисовых лепешек, столь любимых женщинами. Здесь он купил изящно обернутую красивой бумагой коробочку со сладостями. Начинало темнеть, и Тора направился к реке.

Там, вдоль реки Камо, между Четвертой улицей и улицей Киого, располагался «ивовый квартал», обязанный своим названием густым ивовым зарослям, подступавшим к самой воде. «Ивовый квартал», или, как его называли, «веселый», славился своими увеселительными заведениями, где любой желающий мог не только получить пищу, выпивку и женщин, но и предаться более утонченным эстетическим удовольствиям, созерцая музыкальные и танцевальные выступления гейш.

Солнце село, и на землю спустились сумерки. Улицы утонули в вечерней мгле, но над головой еще светилось темно-лиловым сиянием закатное небо, на котором уже появились первые бледные звездочки. Впереди показались ворота веселого квартала, манившего множеством разноцветных фонарей, и до ушей Торы донеслись первые отдаленные звуки музыки.

Ускорив шаг, он ступил в это сказочное царство огней. Подвешенные к ветвям ив и карнизам домов, они покачивались на легком ветерке, веявшем с реки. От их света казались еще более нарядными и яркими женщины в дверях и окнах питейных домов и богатые клиенты, прогуливающиеся по набережной.

Тора с завистью смотрел на «товар», выставленный в витринах домов свиданий, но здешние цены были ему не по карману. Он утешился тем, что позволил себе немного поболтать с миловидными девицами, сбившимися в стайку за деревянным решетчатым входом в одно из таких заведений.

Среди питейных домов самого разного калибра Тора мог найти что-нибудь подешевле и хорошо знал это, поскольку был завсегдатаем в трактире с не самым оригинальным названием «Старая ива», где, впрочем, всегда встречали посетителя хорошей едой, выпивкой и увеселениями. Туда-то он и направил свои стопы.

На пороге его приветствовала хозяйка, беззубая старая тетушка, обеспечивавшая своих клиентов лучшими гейшами в квартале.

— Тора-сан! — прокаркала старуха. — Мы с девочками давно поджидаем тебя. В этот весенний праздничный день такой красивый да ладный удалец, как ты, конечно же, захочет насладиться «игрою туч и ливня»?

— Почтенная тетушка, — сказал Тора, вежливо кланяясь, — я ваш давнишний поклонник, но мое нынешнее финансовое положение не позволяет мне насладиться обществом таких дам, как вы и ваши девушки. Однако примите сей скромный подарок. — И он протянул ей коробку со сладостями.

С удовольствием приняв коробку, старуха похлопала его по плечу.

— Глупенький! Если бы ты не тратил денег на меня, безмозглую каргу, то смог бы позволить своему «рубаке-мечу» потешиться в сладкой схватке. Бедный петушок, наверное, уж притомился в поисках своего насеста. Так позволь старой тетушке найти для него уютное прибежище! А что касается платы, так мы запишем ее на общий счет.

— Да… Но в таком случае… — Тора наклонился и что-то зашептал ей на ухо.

Старуха разразилась истеричным смехом и погрозила ему пальцем.

— Когда-нибудь, мой юный петушок, ты встретишь женщину, которая поймает тебя на слове. А сейчас беги. Тебя ждут друзья. Выпей да закуси хорошенько, а если потянет на красотку, старая тетушка для тебя все устроит.

К великому удовольствию старухи, Тора дружески хлопнул ее по плечу и прошел в переднюю, а потом в просторный зал, где перед жаровней, на которой грелись бутылки с саке, сидели пятеро подвыпивших шумных молодцев.

— Припозднился, Тора! — встретил его радостным криком сухопарый кривоногий парень со впалой грудью, плетельщик соломенных циновок Уэда. Кривые ноги и сутулость были следствием ремесла изготовления татами, которым занимались из поколения в поколение все мужчины его рода. — Пришлось начать без тебя.

Тора усмехнулся и сел рядом с мускулистым, разукрашенным татуировкой носильщиком, который прокричал:

— Принесите еще саке! А то пришел тут один, у него, по-моему, в горле пересохло.

— И не только у него, — проворчал пухлый коротышка в потертом синем кимоно мелкого чиновника, переворачивая кверху дном пустую бутылку.

— Да тебе всегда мало, Дандзюро! — пошутил сидевший рядом горшечник, которому никогда не удавалось извлечь из-под ногтей красную глину. — Мы тут все скинулись в общий котел, Тора. Решили, что по пятьдесят монет с носа вполне хватит на еду, выпивку и на самую аппетитную попку во всем квартале.

— Извини, Осада. — Тора снял с пояса связку монет и пересчитал их. — Пятнадцать — это все, что я могу потратить сегодня.

— Ладно, ешь и пей, но чтобы позабавиться по-настоящему, этого мало, — заметил Осада.

Тора со вздохом выложил пятнадцать монет.

— Я надеялся, что приведу с собой свою девчонку, но так никого и не нашел.

— Тебе не мешало бы попросить своего хозяина, чтобы платил больше, — сказал Дандзюро. — Я вот, например, собираюсь отметить праздник цветов как следует, среди местных «цветочков». А задаром они, как известно, не работают.

— Я предпочитаю работать сам, — возразил Тора. — А вы, горемыки, должно быть, настолько потеряли сноровку, что вынуждены платить девчонкам за то, что они вкалывают.

Дандзюро расхохотался вместе со всеми и поднял свою чарку.