Не притворяйся - Катерина Лазарева

Я что-то не особо замечала, чтобы он прям так уж рьяно авторитет завоёвывал у нас в классе, скорее, просто вёл себя адекватно и взросло. Но не спорю – может, Кирилл так этот процесс и видит.

– У нас класс нормальный, таких придурков там нет, не травили никого даже когда ничего не соображающими малолетками были, – задумчиво говорю я, пытаясь вспомнить, а был ли хотя бы какой-то иной случай. Понятно, что в одиннадцатом все уже взрослые, соображаем. Но и до подобного не припомню. – Хотя до десятого были довольно проблемные ребята, но даже на них никто не наезжал. Если бывают всякие обидные приколы, то они либо на всех распространяются, либо быстро сворачиваются. Взять хотя бы мою ситуацию…

И тут я осекаюсь, осознав, что в попытках успокоить Кирилла и дать ему понять, что тут всё иначе, чуть ли не наезжаю на него за то, что неправильно о нас подумал. Да любой бы на его месте был предусмотрителен и осторожен, откуда ему было знать, ведь совсем недавно к нам перешёл? Один только месяц прошёл.

И, судя по тому, как Кирилл мрачнеет от моих слов, от меня ждали чего-то другого. Поддержки, понимания – а потом уже и можно было говорить, что «вот у нас не так». Я ведь отчётливо улавливаю его напряжение, а что ещё может быть причиной, как не это?..

– Вот именно, твоя ситуация, – с горькой усмешкой опережает меня Кирилл, не оставляя мне возможности исправить свою ошибку. – Основной ажиотаж от того, что я новенький отпал, и потому пришло время действовать, чтобы себя обозначить. А тут ещё и разговоры, что ты в меня влюблена и специально к тому парню побежала, чтобы это скрыть. В общем, я решил на этом выехать.

Кажется, тут до меня начинает доходить, откуда этот его неловкий вид и бегающий взгляд. Когда Кирилл рассказывал о прошлом, не так нервничал, как сейчас.

Губы не слушаются. Хочу задать прямой вопрос, но не получается. Он даже в мыслях толком не формулируются, хоть его смысл и понятен.

– В общем, я выбрал самый примитивный способ завоевать авторитет – самоутвердиться через кого-то ещё, – кажется, Кириллу вопросы и не нужны, он мне сразу всю правду вываливает. – Я включился в разговор одноклассников о случившемся. Там не только девчонки уже были, но и парни подтянулись. Обсуждали тебя.

Я поджимаю губы. Неприятно это выслушивать и мысленно в тот день возвращаться. Всё-таки это был, пожалуй, самый постыдный момент в моей жизни. Да ещё его и активно обсуждали за спиной, оказывается. Нет, я догадывалась об этом, но не рассчитывала, что такой большой компанией и так активно. На следующий день ведь всё притихло, вот я и думала, что ажиотажа не было.

Но сейчас что-то мне подсказывает, что его не было совсем по другой причине. Причём не было именно для меня. Иначе бы Кирилл так не мялся, рассказывая мне об этом.

– Короче, в процессе обсуждения ситуации речь зашла о том, что ты ещё ни с кем не целовалась и все сильно сомневаются, что тебя возможно раскрутить на это, не говоря уж о постели, – чуть тише добавляет Кирилл. Но как бы ему ни было неловко мне об этом говорить, мне в сто раз дискомфортнее. Я ведь так стеснялась своей неопытности перед ним, гуглила, как правильно целоваться, а он, оказывается, и так знал. – Твои одноклассники тебя считают очень правильной, которая типа только после свадьбы будет всё это делать. Думают, что у тебя принципы. Вот я и поспорил с ними, что раскручу тебя на постель до конца первой четверти. Хотел так приковать к себе внимание, свою крутость продемонстрировать.

Я, кажется, дышать перестаю. Такой дурой давно себя не чувствовала. Возможно, даже в тот день, когда Глеб послал меня при всех с моими объятиями, не так сильно ударил, как сейчас.

Я ведь буквально только что уверяла Кирилла, что вот мой класс не такой, что у нас тут дружба и приколы безобидные. Ага, сейчас. Тут, оказывается, подлянки и сплетни за спиной. И тот, кого я считала образцом рассудительности и мудрости, в эпицентре этого абсурда.

Наивная идиотка. Как же тошно от всего этого.

– И я действительно оказался в центре внимания, – вздохнув, продолжает Кирилл. – Все ко мне тянутся, хотят подробности узнать, тусить вместе предлагают и вообще… Только чем больше я с тобой вижусь, тем сильнее понимаю, что вся эта херня – не для меня. Вот ты – настоящая, не строишь из себя ничего и искренне чувствуешь. Мне с тобой гораздо приятнее, чем быть да хоть королём пустых людей.

Я не отвечаю, лишь смотрю тяжёлым взглядом, причём даже не на него, а куда-то в сторону. Боюсь, что просто разревусь, если его глаза увижу.

Да как бы он сейчас меня ни расхваливал и ни жалел о своих решениях, не думаю, что смогу воспринимать его, как прежде. И доверия больше нет. Ни к нему, ни к кому из одноклассников.

– Помнишь ту неделю, которую мы не общались и, как выяснились, оба пропускали школу? – как-то отчаянно спрашивает Кирилл. – Я лишь слегка простудился, пропускал больше потому, что мне нужно было остаться одному. Поступать так, как я чуть не поступил с тобой – для меня совсем непривычный формат. В итоге вот, не смог. И когда мы увиделись на свадьбе… Ты такая красивая…

Я нервно усмехаюсь. Звучит так, будто мне сейчас чуть ли не в любви признаются – а мне всё равно. Обида за саму ситуацию превышает остальные чувства, но будь я влюблённой, разве не цеплялась бы за предысторию Кирилла? Ведь его в целом можно понять, да и раскаивается, вот, мне признался во всём. Отказался от авторитета в пользу совести и зарождающихся чувств ко мне.

– Насть, прости, – Кирилл говорит негромко, но я слишком отчётливо его слышу. Хмурюсь, укоризненно щуря глаза и мотая головой. И рада бы мягче реагировать, но сейчас не могу. – Ну хочешь, я всем в классе скажу, что был идиотом и зря это затеял? Дам отвод?

Я недоверчиво хмыкаю, глубоко вздыхаю и отвожу взгляд. Умом понимаю, что Кирилл далеко не так плох, как кричит во мне обида. Он признался в том, что было для него тяжело, отступил от планов – если не это указывает на раскаяние, то что ещё? И ведь Свиридов не пытается обелить свой поступок и не выгораживает себя, описывая, как ему было тяжело или как на него надавили, чуть ли не навязав этот спор. Нет, он говорит, как есть, бросает себя на мой суд.

Так откуда во мне этот барьер, мешающий его простить? Я словно ищу причину прекратить общение.

– Я думала, ты и так собираешься дать отвод, разве нет? – язвительно спрашиваю, не понимая саму себя.

– Это конечно, – поспешно уверяет Кирилл. – Но я имел в виду, объявлю это при тебе, чтобы ты слышала наверняка, а не верила мне на слово. Понимаю, что после того, что ты сейчас узнала, просто так поверить мне ты и не сможешь, вот и предложил такой вариант.

Я кусаю нижнюю губу. Как-то совсем неудобно уже становится, и погружаться в обиду не получается. Кирилл ведь искренне старается сгладить ситуацию, а мне на неё уже почти всё равно. Я ведь даже не думаю об одноклассниках и об их поступке. Меня не тянет хотя бы элементарно спросить, кто участвовал в обсуждении и споре.

Странно, но мои мысли сейчас куда больше занимает тот факт, что, скорее всего, вернуться домой мне придётся довольно скоро. А значит, столкновения с Глебом не избежать.