Моя жизнь с Гертрудой Стайн - Алиса Бабетт Токлас

Сильвия Бич владела небольшим книжным магазином под названием «Шекспир и Компания». При магазине она создала небольшую библиотеку, подписчиком которой являлась и Гертруда Стайн. Обо всем этом Сильвия Бич написала увлекательную книгу «Шекспир и Компания».

Джуна Барнс поинтересовалась у Гертруды, сможет ли она и Мина Лой привести как-нибудь Джеймса Джойса на чаепитие. На что Гертруда ответила «Да, конечно». Но они пришли без Джойса и никак не объяснили его отсутствие. По-видимому, идея встретиться с Гертрудой ему не импонировала. И только спустя много лет, когда Гертруда была на вечере у Джо Дэйвидсона, Сильвия Бич подошла к ней и спросила: «Не возражаете ли вы подойти и встретиться с Джеймсом Джойсом?». Гертруда ответила: «Конечно, не возражаю». Они поздоровались, и Джеймс Джойс сказал: «Разве не странно, что мы до сих пор не встречались, мы оба — писатели и живем в одном и том же районе?». «Да!» — ответила Гертруда, и это было все, что они сказали друг другу, больше ничего не могли придумать.

Когда Гертруда вернулась с чаепития, ей захотелось рассказать мне об этом эпизоде. Но я возразила: «Не надо, расскажи мне о леди Мортимер Дэйвис из Сан-Франциско, хочу знать, что ты думаешь о ее красоте». Гертруда о ней ничего не смогла рассказать.

Жорж Унье в это время стал издателем, перенял издательство «Эдисьонс де ля Монтань» от Жоржа Маратье. Унье был предан Гертруде и перевел некоторые из портретных зарисовок Гертруды.

Большие черные глаза блуждали на его белом лице как у механической игрушки, изображавшей человека на луне. Его отец — невозможный человечек, флиртовавший с молоденькими девушками. Мать Жоржа, приятная и очаровательная, обожала сына. Однажды она устроила вечеринку для его друзей и пригласила нас с Гертрудой. Макс Жакоб, также приглашенный, танцевал босоногим, чем шокировал мадам Унье.

В те дни Гертруда не жаловала Макса Жакоба — он был неопрятен и возможно нечистоплотен. Гертруда не любила его юмор.

Летом, перед Первой мировой войной он вместе с Пикассо находился где-то в сельской местности. Фернанда спросила меня, не хочу ли я узнать свою судьбу. Я согласилась. Фернанда сказала: «Макс Жакоб составит твой гороскоп». «О, — сказала я, — это другое, это не предсказание судьбы». Но он все равно записал его, и Фернанда сказала, что я могу дать ей деньги, а она передаст их Максу. Гороскоп заканчивался удивившей меня чертой — склонностью к воровству. Спустя годы Макс стал преданным католиком и пытался заполучить гороскоп обратно, ссылаясь на то, что католику не надлежит заниматься гороскопами. Но гороскоп уже был в Йеле.

У мадам Унье было несколько украшений, которые она любила носить и однажды Жорж сказал: «У моей матери большие неприятности: гадалка предсказала ей потерю чего-то ценного». Но потеря оказалась хуже потери украшений — она утратила любовь своего мужа.

У Жоржа Унье мы увидели картину, сделанную рукой художника, привлекшего внимание Гертруды. Это была работа сэра Фрэнсиса Роуза. Жорж отзывался о Фрэнсисе пренебрежительно. Укорять Жоржа не следовало — Фрэнсис был гость весьма нелегкий.

Гертруда глубоко заинтересовалась работами Фрэнсиса Роуза и купила все его работы, какие смогла найти у дилеров. Она также попросила Жоржа Маратье поискать и купить для нее картины Фрэнсиса, и он нашел несколько. Гертруда вывесила картины на улице де Флерюс.

Вскоре после этого она встретила на улице Меро Гевару и та сказала: «Я расспрашивала, в городе ли вы, потому что хочу, чтобы вы пришли сегодня к нам. У нас будет тот, кого вы хотели бы видеть — Фрэнсис Роуз».

Фрэнсис был с другом, Карли Миллсом, а в карманах у каждого по очереди сидела собачка породы чихуахуа по кличке Сквик[67], названная так из-за манеры Фрэнсиса разговаривать.

Фрэнсис сел рядом с Гертрудой. Она рассказала о его картинах, которые приобрела, и предложила после чая поехать на улицу Флерюс и глянуть на них. Так они и поступили. Фрэнсис покраснел от удовольствия при виде своих работ, висевших на стене рядом с Пикассо.

Фрэнсис Роуз был одним из многих художников, кто привлек внимание Гертруды после Первой Мировой войны. Другим был Пикабиа, которого Гертруда встретила у Мейбл Додж.

Пикабиа был единственным ребенком в семье, отец — испанец из Севильи, мать, мадмуазель Шарко, — из семьи изобретателей и ученых. Его дядя, брат матери, служил куратором библиотеки в Сан-Женевьев. У Пикабиа был исключительный дар художника. Очень юным, он тайком уехал в Швейцарию в поисках свободы. Вернулся во Францию, чтобы стать серьезным художником. Жорж Маратье, узнав об интересе Гертруды к Пикабиа, подарил ей очаровательный маленький пейзаж, нарисованный Пикабиа в то время. Будучи в Швейцарии, Пикабиа стал одним из первых дадаистов.

Его живопись была неровной, в ней ощущался его неуравновешенный характер, который проявился во всем его творчестве. В одних работах ощущалась определенная элегантность, в других — грубоватость.

Кристианс Тонни, голландский художник, участвовал в выставке 1926 года вместе с Челищевым, Кристианом Бераром и двумя братьям Берманами. Отец Тонни пожертвовал собственной карьерой художника, чтобы иметь финансовую возможность послать сына учиться живописи в Париже.

Гертруда поначалу не заметила его работы, но позже, когда он попал под влияние сюрреалистов, приобрела несколько его работ, заинтересовавшие также и Эллиота Пола. Тонни нарисовал портрет Гертруды и Баскета, который много позже я подарила американскому солдату.

Тонни был талантливым еще в детстве, многие открыли его для себя и становились его покровителями.

В то время фаворитом Гертруды был Хуан Грис. После того, как он переехал с улицы Равиньян в Отейл, поближе к их другу, артдилеру Канвейлеру, мы часто с ним виделись. Постепенно Гертруда приобрела еще больше картин Гриса и очень привязалась к нему.

Хуан, несмотря на болезненное состояние, был веселым и приятным компаньоном. Он и Жозетта сняли небольшой домик прямо у моря в Бандоле. Мы навещали их там, останавливались в гостинице, но целые дни проводили с ними. Хуан брал нас на прогулки по береговым скалам, показывал окружающую природу, а Жозетта готовила простую вкусную еду.

В Бандоле Грисы познакомились с одной зажиточной семьей, которая через многие поколения унаследовала замечательные картины фламандских художников, и которая заинтересовалась живописью Гриса. Обе семьи близко подружились. Хуан сделал рисунки двух юношей и двух других членов семьи — Жанны-блондинки и Жанны-брюнетки. В Жанну-блондинку Хуан влюбился и настолько, что Жозетта в одно время хотела разводиться. Ситуация для Жозетты сложилась отчаянная, но в конце концов все уладилось. А вскоре бедный Хуан умер.

Хуана, в отличие от Матисса, всегда сопровождали финансовые трудности. Когда Матиссы перед Первой мировой войной переехали на виллу с большим садом со статуей Поля и Вирджинии под зонтиком[68], они пригласили нас на ленч. Первое, что заметила Гертруда в салоне, была работа Сезанна, небольшая, но очень хорошая. Гертруда сказала: «Матисс, у тебя замечательная картина». «Да, на меня напало искушение купить ее, и я не совершил неблаговидного поступка по отношению к своим детям, ибо деньги, которые потратил, с лихвой вернутся из-за ее возросшей стоимости». На обратном пути, возвращаясь в Париж на такси, я заметила Гертруде: «Видишь, как Матисс бережет свои деньги. А что делает Пабло? Он хранит свои картины как наследство».